Кто не думает о последствиях
Шрифт:
– Спасибо, – сказал участковый упавшим голосом.
– Кстати, тут наши жители сход провести хотят, – сказал Руслан. – Протестовать против пришлых ОМОНов, против режима КТО, против имамов, которые потакают кафирам… Так ты приди, проследи за порядком. В форме, как положено…
– Как в форме? И вообще… Мне же все ребра переломают, а то и совсем убьют!
– Да что ты, Бек! – засмеялся Оловянный. – Кто же посмеет тебя тронуть? Ведь ты же власть!
И, перестав смеяться, вполне серьезно сказал:
–
Такое обещание гарантировало безопасность лучше, чем взвод внутренних войск.
Пожав ему руку, Оловянный сел в машину и уехал. На прощанье участковому доброжелательно помахали рукой Муса и еще двое, сидящих на заднем сиденье…
Саидбек стоял, словно окаменевший, и смотрел вслед черной машине.
«Это они сегодня грохнули тех, на рынке, забрали у них деньги, отдали их мне и дружески улыбаются…»
Он испытывал противоречивые чувства. С одной стороны – Руслан вроде бы все сделал хорошо и правильно. Но с другой, вспомнилась поговорка: «Если волк съел твоего врага, то это не значит, что он стал твоим другом!» Изменится настроение – и он недрогнувшей рукой застрелит его, Саидбека, так же, как сегодня застрелил тех толстосумов! И всю семью вырежет, недаром проявил такую осведомленность о его семейных делах!
– О чем задумался, Бек? – участливо спросил незнакомый прохожий. – Заходи в дом, чаю выпьем, свежей лепешкой угощу!
– Спасибо, уважаемый! Извините, домой спешу!
Крайне удивленный таким дружелюбием, Саидбек пошел к своей «пятерке», которую теперь не надо было продавать. И что интересно: все с ним здоровались, никто не отворачивался, даже ишаки смотрели добрее. И он знал, в чем причина подобной перемены.
* * *
Москва. Дивизион «Меч Немезиды»
На следующий день состоялся «разбор полетов». Утром спешным приказом был создан суд офицерской чести. А уже после обеда состоялось его первое заседание.
Мальцев с Назаровым стояли перед пятью старшими офицерами дивизиона, как проштрафившиеся школьники. Вид невыспавшегося и хмурого командира не сулил им ничего хорошего. И действительно, Анисимов метал громы и молнии.
– Мальцев командир группы, на нем особая ответственность, а он сам оказался замешанным в некрасивой истории! Назарову только присвоено звание майора, и в тот же день он «отличился»! К чему было вообще кичиться, что вы майоры?
– Мы не кич… – толчок локтем в бок оборвал на полуслове фразу Назарова.
– Молчи лучше, – прошептал Мальцев.
– Правильно, – сказал Анисимов. – Молчи и думай! Да, эти… полицейские вели себя по-хамски! Но они же не террористы, чтобы их калечить и убивать…
– Да мы и не кале… А что нам было делать?! – снова не удержался Назаров.
– Вы должны были подавить их морально, а не физически. Моральное превосходство – уже пятьдесят процентов победы. Или все сто! И вчера вы могли в этом убедиться!
Проступок провинившихся разбирали минут сорок. Впрочем, осуждали их не очень искренне, так – для порядка. В конце концов, решили ходатайствовать перед командиром об их порицании, без применения мер дисциплинарного характера.
Полковник решение строгого суда утвердил.
Глава 4
Инцидент в пустыне
Исламская Республика Иран. Пустыня Деште-Кевир
Центральный Иран – это сплошные бэдлэнды – «дурные земли». Полупустынные нагорья как-то незаметно переходят в совсем гиблое место – пустыню Деште-Кевир. Первые безжизненные «кевиры» – солончаки – появляются уже в полусотне километров от Тегерана, и несведущему человеку трудно бывает понять: он уже в преисподней или только на подступах к ней. Считается, что из всех разновидностей пустынь самые жуткие – солончаковые. Тысячекилометровое безжизненное и бессмысленное пространство. Если волею случая человек оказывается здесь, то очень скоро начинает ощущать себя незначительной песчинкой, точнее, крупинкой, потому что классические барханы встречаются здесь редко: пропеченная солнцем истрескавшаяся белесая глиняная корка или раскаленная черная галька с выпирающими из земли скалами – таков здешний основной инфернальный ландшафт.
Здесь постоянно дует ветер, гоняя песок то в одну, то в другую сторону. Если задуматься, то пустыни – это самые большие песочные часы в мире. Только отсчитывают они не секунды, не минуты, и не часы, а века… Деште-Кевир и не заметила, сколько вековых страниц перевернули ее песчинки, но богатый дворец успел превратиться в руины, некогда оживленные аулы давно занесло песком, пересохли соляные реки. Полная безжизненность, песок переходит в растрескавшуюся желтую, красную, коричневую землю, белые, как снег, пересохшие русла – если сфотографировать, то можно принять за суровый российский зимник.
Американский спутник видовой разведки «Лакросс» регулярно отсылает в Центр фотографии, и у дежурного оператора всегда возникает такая ассоциация. А каменистые горы серого и красного цветов напоминают лунный или марсианский пейзаж. Но уже несколько дней, как общий алгоритм безжизненности нарушен: в пустыне появились два огромных грузовика, джип, несколько палаток, буровая вышка… Радиолокационная антенна пятнадцатиметрового диаметра даже с трехсоткилометровой высоты различает десять человеческих фигурок.