Кто первым бросит камень
Шрифт:
— Женя, ну что вы скажете? У нас все получилось, да? Следственный эксперимент удался?
Елизавета задала только один:
— Скажите, это поможет спасти Тему?
— Поможет, — честно ответила я. — Думаю, вечером я сяду в самолет и вернусь в Иерусалим. Не знаю, сколько дней понадобится, чтобы освободить вашего сына… не люблю давать пустых обещаний… но теперь это только вопрос времени. Мы выполнили все условия похитителей. Думаю, мы сможем вернуть мальчика.
Лиза расплакалась, уткнувшись лицом в грудь Федора. Тот осторожно
— Я сегодня утром поднимался наверх, — сказал вдруг Федор, укоризненно поглядывая на меня. — Это вы передвинули фигуры на доске в кабинете гроссмейстера?
Я кивнула:
— Не смогла удержаться.
— Но зачем? Это был… последний этюд великого Киприанова!
— Он не был закончен. Я закончила его. И выиграла. Не люблю проигрывать… Выиграла за себя и за Иннокентия Петровича. Ясно?
Федор ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
— Ему было трудно найти достойного противника, — сквозь слезы улыбнулась Елизавета. — Он так радовался, когда находился кто-то, кого он не мог обыграть в два хода… Вот Ванечка, например…
— Простите, кто? — спросила я, думая о другом.
— Ну, Ванечка же! Иван Хрусталефф!
— Они что, были знакомы с Иннокентием Петровичем? — не веря себе, переспросила я.
— Конечно. Ванечка работал в фирме у Георгия, проходил стажировку. Месяца три назад они даже в одно время гостили у него в Израиле. Каждый вечер играли в шахматы! Иннокентий Петрович, правда, плохо перенес климат и вернулся совершенно больным… но потом все наладилось.
— Понятно, — проговорила я.
Ну вот, еще одной загадкой меньше. Я уже знала «кто». Теперь я знаю «почему».
— Я так надеюсь на вас, Женя! — проговорила Елизавета, глядя мне в глаза с такой надеждой, что мне стало неловко. — Если кто-то и может спасти Тему, то только вы. Я буду ждать вас. Вас и Артема.
— Хорошо-хорошо, я постараюсь сделать все от меня зависящее, — я поднялась и попрощалась. Ненавижу такие сцены, честно говоря… Но обещания надо выполнять. А я когда-то — давным-давно — пообещала Киприановой доставить Артема к его отцу.
Время приближалось к восьми, и следовало торопиться. Я подъехала к криминалистической лаборатории и визгом тормозов напугала хорошенькую блондинку, спешившую на работу. Оказалось, именно эта сотрудница мне и нужна. Имя Бондаренко открыло и эту дверь, за которой пахло какой-то химией, а воздух был кондиционирован до настоящего мороза.
— Подождите в машине, — строго сказала лаборантка, когда я передала ей монеты, и я с наслаждением растянулась на заднем сиденье «Фольксвагена». Мне показалось, что я закрыла глаза всего на одну минуту, но прошло не меньше часа, прежде чем блондинка постучала в окно и просунула в него конверт с монетами и распечатку с результатами. Криминалистическая лаборатория — не частная лавочка, ее сотрудники не станут делать «левых» анализов ни за какие деньги. Понятия не имею, как Бондаренко все уладил, но меня это
Я отъехала подальше от здания, расположилась в тихом месте и только там ознакомилась с распечаткой. Это оказалась одна из монет — только одна, старинная, золотая, стертая до гладкости. На одной стороне различался профиль давно забытого императора, по краю шел узор из переплетенных лавровых ветвей… Поверхность монеты еще сохранила остатки растительного алкалоида, которым обработал ее убийца. Только остатки, ведь ее держал в руках гроссмейстер, а потом еще и бедный Иржи.
Теперь я могу ехать в Иерусалим.
До Москвы я долетела самолетом — не могу позволить себе тратить время, трясясь в поезде. Хотя это был бы отличный шанс выспаться…
Сидя в Домодедово в ожидании рейса, я набрала номер Киприанова. Ответила Дебора. Она сообщила, что ее мужа нет дома, а мобильный телефон он попросту оставил в пиджаке.
Тогда я набрала номер Ёси. Подполковник ответил сразу, как будто ждал моего звонка. Я сразу перешла к делу:
— Йосеф, я нашла убийцу. Скажи, как там Георгий? С ним все нормально?
Подполковник не стал тратить время на ненужные вопросы и ответил сразу и по существу:
— Я беспокоюсь о нем. Он плохо себя чувствует. Жалуется на сердцебиение. Еще бы, при таких нервных нагрузках…
— Нервы тут ни при чем. Послушай, Йосеф, я очень рассчитываю на тебя. Своди Георгия в то кафе, помнишь, где мы были с тобой, и угости фалафелем. Делай так каждый раз, когда он захочет есть, до моего приезда. А лучше всего, поселитесь вместе с ним в гостинице рядом с домом. Приеду — все объясню.
Подполковник молчал.
— Ты мне доверяешь? — напрямик спросила я. — Тогда сделай как я прошу. Все, отбой.
Йосеф встретил меня в аэропорту Бен-Гурион. До самого Иерусалима он не задал мне ни единого вопроса, и я позавидовала его выдержке. Вот что значит военный!
Его машина — новый белый «Опель» — мягко вписывалась в повороты. Я смотрела в окно и пыталась собраться с мыслями. Что-то в этом деле у меня чересчур много противников. Вспышка слева, вспышка справа… То, что я принимала за одно вполне понятное дело — освобождение похищенного мальчика, оказалось куда сложнее. А я совсем одна! Может, рассказать о своих догадках Йосефу? А что, голова у него работает как надо, мужчина он тренированный, и нервы крепкие. Вдобавок имеет военный опыт.
Я уже открыла рот, чтобы заговорить, но тут Ёся взглянул на меня и улыбнулся. Я захлопнула рот. Нет, не надо! Лучше уж я сама, как обычно…
Георгий ожидал меня в гостинице. Лицо Киприанова было изжелта-бледным, глаза горели лихорадочным огнем.
— Что это значит? — с ходу напустился на меня Георгий. — К чему вся эта конспирация?!
— Я подозреваю, что в вашем доме подслушивающие устройства, — брякнула я. — Слыхали про «жучки»? Похитители были в курсе всех наших планов, это неспроста!