Кто съел кенгуру?
Шрифт:
Один из псов был ко мне ближе других. Это его глаза я заметил первыми. И эти глаза по-прежнему пристально глядели на меня. Но и я стал смотреть на них так же прямо и пристально. Неожиданно пес опустил голову и стал медленно, крадучись, приближаться ко мне, глядя исподлобья. Я вдруг понял, что он сейчас бросится.
Быстро и резко я наклонился к асфальту, как будто за камнем, которого там не было, распрямился и, крикнув: «Пошли вон!» — запустил в разбойника своим потушенным фонарем. Пес сорвался с места, но бросился не на меня, а наутек, только пятки засверкали. Фонарь полетел ему
Я рассмеялся. Бродячие собаки — это не волки. Как с ними обращаться, меня когда-то научил папа. Брошенный камень, а то и просто движение «за камнем» в городе и деревне действует безотказно. Другое дело, когда собаки дичают на природе, тогда они опаснее волка, по крайней мере так пишут в книжках.
Мне больше нечего было делать в зоопарке. Шаман наверняка не пойдет этой ночью гулять, да и вряд ли ходил прежде. Я уже хотел отправиться к дырке, как вдруг где-то хлопнула дверь и до меня донесся злобный, быстро приближающийся, басовитый лай. Этого только не хватало — ко мне на всех парах летел ротвейлер. Такого пса камнем не отгонишь.
Я позорно бросился бежать, лихорадочно отыскивая путь к спасению; где-то за спиной слышались крики охранников.
Как хорошо, что, кроме старой территории зоопарка, существует еще и новая. Как удачно, что в прошлом году их соединили переходом, нависшим над Большой Грузинской. Пулей я взлетел по лестнице на этот переход и сверху заметил, что черный пес пронесся мимо. Затем я быстро перебежал по переходу на новую территорию и побежал направо вокруг большого пруда. Как хорошо, что зоопарк не выходит из стадии перестройки. Недостроенные вольеры на новой территории вплотную примыкают к стене. Они и спасли меня. Вскарабкавшись по их полувозведенным стенам, я преодолел ограду и оказался на свободе недалеко от Светкиного слоновника.
До утра было еще далеко. Мои часы показывали только половину третьего. Я не решался бродить по улицам, опасаясь нарядов милиции, но было холодно. Даже несмотря на мою экипировку, я начал подмерзать. Еще ведь и вспотел, когда бегал.
Надо было найти какое-нибудь пристанище. Переждав еще минут двадцать, я вышел на Большую Грузинскую и направился по ней вверх от метро «Краснопресненская». Вскоре сразу за зоопарком справа от меня появились жилые дома. На каждый дом не больше одного окна светилось, а то и вовсе стояли темные угрюмые громады. В одной из них я и нашел ночлег. На лестнице, под самой крышей. Там, на последней площадке, не очень-то чистой, средь окурков и настенных надписей, я поужинал, если прием пищи в три часа ночи можно назвать ужином. Однако банка тушенки оказалась совсем не лишней, она помогла скоротать мне время до открытия метро. Я даже задремал, привалившись спиной к стене.
Тут я почувствовал, как устал. Даже думать о деле толком не получалось. Но расслабляться было нельзя, мне еще надо успеть до школы смотаться в Узорово за котом.
Около пяти часов утра я вышел из своего убежища, отряхнулся и поспешил к метро. Все получилось удачно. На дачу я примчался к семи часам на первом автобусе. От остановки до дома и обратно,
Я уснул на уроке английского, самом тихом уроке в нашей школе. Наталья Леонидовна, наша англичанка, так умеет проводить занятия, что и сама говорит вполголоса, и никто у нее не шумит, но все работают. А я не мог в тот день работать, вот и уснул. Прямо на парте.
Это, конечно, очень скоро все заметили, но Наталья Леонидовна запретила меня будить, и я проспал до конца урока. Зато на перемене все посмеялись и поиздевались надо мной на славу. Только Наталья Леонидовна не сказала ни слова. Она знала, что мне и так неудобно.
Все-таки хорошо, что я поспал. У меня появились силы для новых дел, который я хотел провернуть в этот понедельник.
После уроков я нигде не задерживался, даже не остался на обсуждение дискотеки, которую мы решили устроить нашим девчонкам к Восьмому марта. Ее Бирюков придумал.
— А чего им дарить что-то? Не маленькие уже, — сказал он, когда мы обсуждали это вопрос еще на прошлой неделе.
— Ну, как-то поздравлять все же надо, — возразил Шмелев. — Что ж, все классы своих поздравят, а наши с фигой ходить будут?
— Зачем с фигой? Поздравим, — основательно сказал Бирюк. — Всем по цветочку, а вечером хорошая дискотека. Дискотеку сами сделаем.
Сашкина мысль нам понравилась. Только одно вызывало опасения: разрешит ли Майя Михайловна проведение дискотеки после нашей драки в День защитника отечества. Людмила Николаевна тоже сомневалась, когда мы ей все рассказали, но сама пошла с этим предложением к директрисе.
Однако Майя Михайловна, к нашему удивлению, сразу же дала согласие, но с условием, чтобы проводилась дискотека для все трех девятых классов одновременно. Ну, три класса так три — какая разница.
К этой дискотеке я должен был во вторник принести магнитофонные записи, а остальное меня мало волновало. Тем более что я вовсе не собирался на нее приходить из-за заседания КЮБЗа и возможности встретиться со Светкой. Да и другие дела меня ждали в зоопарке. Так что после окончания уроков я со спокойной душой побежал разыскивать Кокошина.
Я знал, что по расписанию у Димки последним уроком биология, только боялся, что он опять его прогуляет. Но нет, Кокошин выходил из биологического кабинета, когда я туда домчался.
— Здорово! — окликнул я его.
Он приостановился, глянул на меня без улыбки и поздоровался тоже.
— Ты домой?
Димка кивнул.
— Ну, пошли вместе.
Димка опять кивнул.
Когда мы вышли на улицу, я начал разговор и, как всегда, издалека. Не умею я брать быка за рога.
— Дим, ты про первенство района слышал?
— Ну.
— Чего «ну», нам без тебя трудно будет.
— А что я могу с такой ногой сделать?
Я открыл свой портфель и достал Семину книжку.