Кто стрелял в урода?
Шрифт:
– Молодец капитан. – Похвалил его Волков. Разговор со старым учителем начинал приносить плоды. Отпустив подчиненного, майор снял трубку и набрал номер.
– Я вас слушаю. – Отозвался хриплый женский голос.
– Вас беспокоит майор Волков из ГУВД. Хотел бы с вами поговорить.
– Приезжайте. – Ответили на другом конце провода: – У меня простуда, и я на улицу стараюсь не выходить…
– Зараза к заразе не пристает: – Пошутил милиционер и, положив трубку на рычаг, отправился к влюбленной в бандита даме.
Ерожин успел встретить
– Хотите, товарищ подполковник с ветерком прокачу. – Предложил молодой водитель Ерожину.
– Не надо, лейтенант. Теперь мы уже никуда не опаздываем. – Отказался Петр. Надя одной рукой обняла мужа и, заглянув ему в глаза, спросила: – Ты на меня обиделся?
– За что? – Разыграл удивление супруг.
– Не надо, Петя. Я же знаю, что ты все понимаешь. Я тебе очень благодарна за твой такт, но так мы начнем друг от друга удаляться. Я хочу, чтобы между нами все было откровенно и честно, как раньше.
– Я от тебя ничего не скрываю. Прости, но мне надо позвонить на работу. – Ерожин достал мобильный телефон и набрал кабинет Волкова. Номер не отвечал. Тогда он позвонил майору на мобильный.
– Тимофей, ты где?
– Еду к даме сердца некого Барри Туганова. Это третий дружок Хромова и к тому же рецидивист. Они давно в соре. Хочу выяснить причину… – Доложил Волков.
– Я тебе впопыхах забыл сказать, Тимофей. К нам должен зайти нефтяник из Сибири. Он ищет Пригожева. Возвращайся и прими мужика. Сибиряк для нас подарок.
– А как же пассия Туганова? Я с ней договорился о встрече? – Растерялся Тимофей.
– Дама подождет. Перезвони и переиграй на завтра. А нефтяника пытай по черному, но карт не раскрывай. Он ищет Пригожева. Чтобы ему помочь, сделай вид, что нужна вся информация о нашем «друге».
– Понял, возвращаюсь. – Ответил Тимофей. Ерожин спрятал телефон в карман и обнял жену за плечи. Он очень соскучился, но какая – то непонятная сила не давала ему откровенно признаться Наде в своем чувстве. Между ними пролегла невидимая черта, за которую каждый не волен переступить.
– Ты все-таки обиделся. – Грустно проговорила Надя и отвернулась к окну.
– Давай, Надюх, отложим серьезные разговоры до дома. Лучше расскажи, как там наши близняшки. Отпустили тебя без рева?
– Да, им с Шурой хорошо. Пусть поживут пару недель на воздухе. У папы Алеши пока тепло и полно фруктов.
– А как сам Алексей? Фирма матереет?
– Весь в своей лесопилке и клиентах. Ничего нового, но все в порядке. – Доложила Надя.
– Вот Фрунзенская набережная. Где причаливать, товарищ подполковник? – Прервал их разговор водитель.
Ерожин выглянул в окно и понял, что свой дом они уже проехали: – Тормози тут, лейтенант. Мы немного пройдемся.
Надя приехала с одной легкой спортивной сумкой. А Ерожин свой кейс оставил на Петровке. Он забросил сумку Нади на плечо, и они побрели к дому.
– Есть охота. – Мечтательно протянула Надя.
– Твоя сестричка что-то каждый день готовит. Дома, благодаря Любе чистота и холодильник не совсем пустой.
– А я у Шуры не успела поесть. Она сегодня
А знаешь, может, куда махнем. – Предложил Петр Григорьевич.
– Куда? – Не поняла предложения Надя.
– Какая разница. В любой кабак. Даст Бог, не отравят.
– Ой, давай! – По-детски обрадовалась жена. Ерожин поднял руку, и они снова поехали по Москве. Надя не слышала, что муж сказал леваку, и очень удивилась, когда они прибыли на новый Арбат: – Ты куда меня привез?
– Давай в нашу «Лаву». Помнишь первый танец с будущим мужем?
Надя помнила. Она покраснела и ничего не сказала. Это был ресторан, где они не только познакомились. Сюда же молодожены Ерожины приехали после Загса. Именно в этом ресторане они вдвоем отметили начало совместной жизни. Надя поняла, что Петр выбрал заведение не без подтекста. Уж не хочет ли он поужинать здесь с ней на прощанье? Они подошли к подъезду и переглянулись. Ресторана «Лава» больше не существовало. Табличка извещала, что за массивными дубовыми дверями теперь представительство иностранной фирмы.
– Не судьба. – Лукаво улыбнулась Надя.
– Точно, не судьба. – Согласился Ерожин. Они стояли и смотрели друг на друга. Ерожин не выдержал и загоготал, как жеребец. Надя прыснула за ним. Они обнялись, поддерживая друг друга, чтобы не свалиться от смеха.
– Придется ехать домой. – Первым опомнился Петр Григорьевич.
В старенькой дребезжащей «Волге» что катила их назад к Фрунзенской набережной, супруги целовались, как влюбленные студенты. Из прихожей Петр понес жену прямо в спальню.
– Ты сумасшедший, я тебя люблю. – Шептала счастливая Надя, вздрагивая от его напора.
– Сколько же я тебя не видел… – Рычал Петр, шалея от страсти.
Они сплелись, проникли друг в друга и не могли насытиться. Надя задыхалась от жара, которым горели они оба. Ей казалось что ее больше нет вовсе. Есть только жуткая жадность слившихся вместе губ, рук, ног, сердец. Она себя больше не ощущала. Сколько времени прошло, они не знали. Иногда стрекотал телефон в прихожей, иногда пел мелодию из Кармен мобильный Ерожина. Но это было из другой жизни. А другая жизнь ушла от них далеко.
Они так и заснули в объятиях друг друга. Надя проснулась первой от того, что хотела есть. Она пощекотала Ерожину живот и, когда супруг открыл глаза, напомнила: – Ты обещал меня кормить.
– А сколько времени? – Он оглядывал темную спальню мутноватым взором и ничего не понимал. Сквозь приоткрытую из прихожей дверь пробивалась полоса электрического света. За окнами темно. Но в октябре темнело рано.
– А зачем тебе время? Я хочу есть. А ты обещал меня кормить. Стояла на своем Надя. Ерожин пошатываясь, встал, включил свет. На полу, начиная с прихожей, лежали части их одежды. Петр прошагал на кухню, открыл холодильник, и стал выставлять на стол его содержимое. Делал он это совершенно бессмысленно. Надя, в наброшенном на плечи халатике, возникла на пороге и удивленно наблюдала за странными манипуляциями мужа: – Я уксус пить не собираюсь. Зачем ты его достаешь?