Кто-то внутри 2
Шрифт:
Конечно, я отослал Женю без объяснения причин, и даже если у него возникнут подозрения, я всегда могу утаить от него информацию, но если правда каким-то образом всплывет, у меня будут большие проблемы.
Черт побери, как же невовремя этот брат Пит решил промочить горло.
Он допил свое пойло, поставил стакан на стойку и заказал еще. Он ни с кем не разговаривал, не читал, даже не смотрел на окружающих, уставившись прямо перед собой. Казалось, что ничего, кроме выпивки его не интересует. Какой целеустремленный человек.
Я
Это была ошибка, для иностранца вполне простительная. Сети здесь не было, а даже если бы мне и удалось поймать хоть какой-то сигнал, у меня отсутствовал бы доступ. Интернет на старом континенте, как и во всей остальной части мира, принадлежал цинтам, и мое устройство было заточено под работу именно в их сетях, а здесь у них власти пока не было.
Я бросил бесполезный кусок стекла и пластика обратно в карман, но внимание местной публики это все равно привлекло. Кто-то хихикнул над тупым иностранцем, привыкшим везде жить по своим привычкам, кто-то просто покачал головой.
Разведчики обычно прокалываются на таких вот бытовых мелочах, но, по счастью, моя миссия не подразумевала глубокого внедрения.
«Решись уже на что-нибудь», — посоветовал Сэм. — «Хватай его прямо здесь и сейчас».
«При свидетелях?»
«Убей их всех, делов-то», — беззаботно заявил демон.
«Я так не поступаю».
«Почему? Раньше ты убивал людей без колебаний».
«То были враги. А эти люди мне ничего плохого не сделали и вообще ни для кого не представляют угрозы».
«А какая разница? Большинству местной публики и так недолго осталось, они даже до апокалипсиса не доживут».
«Это неправильно».
«А как же все твои рассуждения о том, что идет война, и ты солдат на этой войне?»
«Они не комбатанты», — сказал я.
«Никогда не понимал этой логики», — сказал он. — «Война по правилам. Так убивать людей можно, а вот так — уже нельзя. Почему нельзя-то? Кто вообще придумал эти правила и для чего они нужны, если мешают победить?»
«Следование правилам отличает нас от животных».
«А назови-как мне животных, которые постоянно дерутся стая на стаю внутри своего вида», — попросил Сэм. — «Война уже отличает вас от животных, потому что звери крайне редко убивают не для пропитания. Я мог бы понять, если бы у вас была нехватка провизии и победители пожирали бы павших врагов, но вы и этого не делаете. Так в чем смысл-то?»
«В геополитике».
«То есть, сначала вы придумываете причины для войны, потом придумываете правила, а потом начинаете убивать друг друга в товарных количествах? Ты же понимаешь, что с точки зрения эволюции
«Вы никогда не воевали друг с другом?»
«Воевали, на самых примитивных стадиях развития. Но не в таких масштабах, и уж совершенно точно, не так долго. Мы прошли через этот период за пару веков, которые принято считать Темными веками, а вы не можете вылезти из этой междоусобицы уже которое тысячелетие подряд. Не знай я точно, что так не бывает, я бы даже предположил, что это стремление к саморазрушению заложено в вашей природе. Как вы там говорите? Самый опасный хищник —это человек?».
«Вроде того».
«И вот ты, довольно опасных хищник даже по меркам других хищников, сидишь в окружении травоядных и отказываешься их убивать, идя наперекор своей хищнической природе. Почему? Из-за глупых правил, которые придумал человек, которого ты даже не знаешь?»
«Это нецелесообразно и контрпродуктивно», — сказал я. — «Если я так поступлю, это осложнит мое пребывание здесь, поскольку мне придется скрываться от правоохранительных органов.»
«Не придется, если ты убьешь всех свидетелей», — сказал Сэм. — «Включая тех, кто попробует зайти в этот бар позже. Пять убитых, семь, двенадцать, сто, какая разница?».
Теперь понятно, почему люди, попавшие под контроль демонов, становятся берсерками и психопатами. У них просто нет никаких ограничений, они не знают законов и игнорируют моральные ценности. Человеческая жизнь, и так в наши времена довольно дешевая, для них не стоит вообще ничего. Другой вид, что ж тут поделать.
Они, наверное, и за разумных нас не считают.
Люди тоже не испытывают никаких колебаний, когда наступают на муравья. В подавляющем большинстве случаев они его даже не замечают.
«Просто прими, что я не буду этого делать, и закончим разговор», — сказал я.
«Ты оторвал меня от моих медитаций и теперь мне скучно», — пожаловался он. — «Начни уже хоть что-нибудь делать».
Брат Пит тем временем заказал себе третий подряд двойной, и я начал впадать в отчаяние. Он что, до утра тут собрался просидеть?
Мадлен исчезла, ее место за стойкой заняла молодая девушка, имевшая фамильное сходство. Наверное, дочь.
Минут через десять она подошла к моему столику.
— Вам еще что-нибудь налить? — спросила она.
Пить я больше не хотел, но нельзя сидеть в баре с пустым стаканом и не привлекать к себе подозрительные взгляды. Я снова заказал бурбон.
— Вы иностранец, месье? — поинтересовалась она, ставя передо мной мой заказ и забирая пустой стакан.
— Да, — сказал я. — Прибыл только сегодня.
— Вы засиделись допоздна, — сказала она. — Будьте осторожны, месье, на улицах Галифакса по ночам небезопасно.
Она была не в пример приветливее своей матери. Возможно, жизнь просто не била ее достаточно сильно…