Кто-то внутри 2
Шрифт:
Мужчины решили, что они слишком стары, чтобы бросаться в бега, и просто стали ждать, когда за ними придут. Ждать пришлось недолго.
— Здесь хоть кормят? — спросил я.
— Два раза в день, и довольно паршиво, — сказал Гийом. — Не считая тех галет, которые нам дают на завтрак. Или вместо завтрака. И кофе отвратительный. Но надо радоваться тому, что есть, потому что в окопах кофе вообще можно не найти.
«Похоже, что ты наконец-то попал в родную стихию», — сказал Сэм.
Идея погибнуть свободным человеком, держащим в руках оружие и сражающимся с настоящим врагом была мне не так
Глава 22
Сержант Дювалл был огромный, лысый, черный и очень громкий.
— Ну что, псы войны! — проревел он. — Я уже горжусь вами, и вы тоже должны гордиться собой, потому что сегодня вы вступаете в элиту вооруженных сил Свободного Анклава Северной Америки!
Псы войны, а было нас человек двадцать, особой гордости не проявили. Единственное, на что хватало псов войны, это стоять более-менее в одну линию и слушать сержанта, который прибыл сюда, чтобы доставить нас в нашу часть.
— Артиллерия — это боги войны, авиация — это ангелы, парящие в небесах, но без нас они ничего не стоят. Без нас они не выигрывают войны. Пушки не захватывают города, истребители не смогут удержать линию обороны. Все это делаем мы, пехота!
Сержант продолжал орать так, словно его аудиторию не составляли два десятка доходяг, большая часть из которых ничего не смыслила в военном деле и вряд ли доживет до конца первого боя. Наверное, это должна была быть воодушевляющая мотивирующая речь, но в предложенных обстоятельствах она била мимо цели.
Набранные на улицах «добровольцы» скорее воспринимали ее, как издевательство, которое необходимо перетерпеть перед тем, как сесть в автобус.
— Я не буду скрывать, враг силен и опасен. Узкоглазые поперли вперед, они пытаются прорвать линию фронта, и пусть поездка на передовую не покажется вам увеселительной прогулкой. Будет пот, кровь и слезы, будет боль, и возможно, даже смерть. Но одно я вам могу пообещать точно. Я отправлюсь с вами, я буду с вами от начала и до конца, каким бы он ни был.
— Это вдохновляет, — шепнул мне на ухо Гийом, стоявший по левую руку от меня. Я заметил, что несмотря на то, что он считает меня сумасшедшим (впрочем, как и каждого, пришедшего сюда добровольно), он старается держаться поближе ко мне. Если бы он знал, на чем основывается мое спокойствие, он бы, наверное, так не делал.
— … узкоглазые теснят наши ряды, и мы — это единственное препятствие, которое стоит между ними и мирными жителями Свободного Анклава…
— И это означает, что мирным жителям Свободного Анклава конец, — предрек Гийом. — Сначала нам, конечно, а потом им.
Его слова были недалеки от истины. Если последняя надежда Свободного Анклава стоит со мной в одном ряду, то шансы на победу в этой драке исчезающе малы. Я лишь надеялся, что скрытое под белым пятном на карте может внести в ситуацию свои коррективы.
Но понимал, что могу всего
— Все остальное я расскажу вам по дороге, — подытожил свою речь сержант Дювалл, и мы принялись грузиться в транспорт.
Судя по сохранившимся в салоне табличкам, раньше это был обычный школьный автобус. Сейчас его перекрасили в камуфляжные цвета, а выбитые стекла заменили листами железа с небольшими щелями для обзора и, возможно, стрельбы. Обогреватель не работал, да даже если бы и работал, при таком количестве сквозняков он бы все равно не справился, так что в салоне было так же холодно, как и на улице, и мои будущие боевые товарищи кутались кто во что горазд. Я сел рядом с окном в хвосте автобуса, Филипп пристроился рядом, Гийом занял сиденье позади нас.
Взревел двигатель, и автобус тронулся с места. За окном быстро стемнело, и как только мы выехали из города, смотреть стало не на что.
«Тебе все еще кажется, что это была удачная идея?»
Я проигнорировал Сэма, надеясь, что он снова впадет в свою медитацию. Меня одолевали сомнения и без его комментариев.
Я все еще думал, что выбрал лучший вариант из имевшихся, но… Пока я не столкнулся с ней вплотную, я представлял себе местную армию совсем не так. Но, видимо, люди, которые все это время сдерживали цинтов, подходили к концу, и теперь воевать придется всем остальным.
Тем, что еще остались.
Меж тем сержант Дювалл зажег в салоне свет и продемонстрировал нам предмет, который держал в руках.
— Это автомат! — гаркнул он. — У него есть длинное специальное название, но вам оно ни к чему, даже если вы умудритесь его запомнить. Для вас эта штука всегда будет просто автоматом, и сейчас я покажу вам, как с ним обращаться…
Нельзя сказать, что он доносил до нас настоящее откровение, но люди в автобусе его слушали. И правильно делали, ведь от этого зависела их жизнь. Сержант показал, как заряжать автомат, как снимать с предохранителя, как переключать режим огня.
— Учебных стрельб, к сожалению, не будет, — сказал он. — Зато у вас появится возможность пострелять сразу по живым мишеням.
Должно быть, они в отчаянии, если пытаются насытить линию фронта таким сбродом. Из двух десятков человек в автобусе настоящих солдат могло получиться лишь двое или трое, в зависимости от того, перестанут ли у Гийома в ближайшие сутки трястись руки.
— Автомат должен стать не просто вашим спутником, но лучшим другом, — разглагольствовал сержант. — Друзей у вас на фронте будет не так уж много. Практически, их можно пересчитать по пальцам одной руки. Итак, кто ваш лучший друг, воины?
— Автомат, — вяло отозвались «добровольцы».
— Не слышу, — сказал сержант. — Лучшего друга надо чествовать громко. Кто ваш лучший друг, воины?
— Автомат! — гаркнули мы. Я тоже присоединил свой голос к остальным, просто потому что понимал, что иначе сержант не отстанет.
— Вторым вашим лучшим другом на фронте станет сержант Оливье Дювалл, — продолжил он. — И обращаться к нему стоит, всегда добавляя в конце слово «сержант». Это понятно?
— Так точно, сержант!
Черт побери, он что, попытается впихнуть в эту поездку весь курс учебки, которого у нас уже не будет?