Кто-то внутри 2
Шрифт:
«Есть какие-нибудь идеи о том, что может быть с той стороны?»
«Логично было бы предположить, что с той стороны приходит 'спецназ с Аляски», — сказал Сэм. — «Но я думаю, что ты уже самостоятельно пришел к этим выводам. Кстати, может быть, они на самом деле с Аляски, только не Аляски этого мира».
Ну да, это было логично. Стабильная червоточина, высасывающая энергию ци и мешающая имперцам развернуться по полной программе, парни с оружием из другого мира, которые проходят через эту червоточину и помогают местным жителям в их борьбе. Зачем они это делают? Может быть, это принципиальное противостояние
Да и вообще, лучше сражаться с врагом не на своей территории. И морально легче, потому что сопутствующие потери, если таковые случатся, не ложатся на твою совесть, да и значительно дешевле, ведь восстанавливать разрушенное будет кто-то другой.
Все сходится, подумал я. Жаль, что мне пришлось зайти так далеко, чтобы это понять. Будь у меня такая информация пару дней назад, я не задумываясь напал бы на брата Пита прямо в баре, отобрал бы его оружие (скорее всего такие парни вряд ли с ним расстаются) и вернулся бы к Ван Хенгу с тем же капитаном Юсуфом.
То есть, я мог бы так сделать, если бы играл честно. Но я все еще надеялся смухлевать и попытаться найти союзников с Той Стороны, раз уж с местными у меня отношения не сложились.
Я понимал, что своими размышлениями напоминаю муравья, пытающегося строить планы на будущее в то самое время, как травинку, за которую он цепляется, штормом уносит в открытое море, но поделать с собой все равно ничего не мог. Так уж я устроен, что мне нужна какая-то великая цель, пусть всем остальным она и кажется недостижимой. Если не верить в то, что я могу победить, то какой смысл пытаться? С таким же успехом можно лечь в придорожную грязь и позволить ей меня в себе утопить.
Но следующим поскользнулся и полетел в грязь Гийом, и пока мы помогали ему подняться, я пытался представить себе, как может выглядеть война в подобных условиях. Симбов можно оставить за кадром, уже известно, что свои способности они тут не используют. Авиация, что обычная, что беспилотная, абсолютно бесполезны, лес достаточно густой, погода нелетная. По той же причине можно вычеркнуть и тяжелую технику — разве что имперцы притащили с собой машины, способные прокладывать просеки. Тогда как?
Пехота на пехоту? У кого первым закончатся люди, тот и проиграл?
Потери при таком раскладе должны быть колоссальные с обеих сторон, и лучше бы мне оказаться отсюда подальше до того, как представится случай выяснить это на собственном опыте.
«Ты не можешь определить, в какой стороне отсюда находится эта червоточина?».
«Хочешь рвануть туда напрямик? А как же офицерская честь, дворянская гордость, боевое товарищество и все эти незнакомые люди, рядом с которыми нам предстоит умереть?»
«Так можешь или нет?»
«На северо-западе», — сказал он. — «Но расстояние я определить не возьмусь, в этом уравнении слишком много неизвестных
Значит, рано. Нужно больше информации.
Если я не ошибаюсь насчет брата Пита, то чисто технически объясниться с людьми той стороны не должно составить труда. Но что мне им сказать? И как сделать так, чтобы они вообще захотели меня слушать? Ведь с их точки зрения, я — обычный местный житель, солдат союзной армии, и не более того. Прорваться к порталу через земли, занятые военными, это только половина дела. Собственно говоря, основные сложности начнутся как раз после того, как мне удастся это провернуть.
И лучше бы мне придумать, как я их буду преодолевать, до того, как мы вступим с имперцами в бой и начнется неумолимый обратный отсчет времени, которого у меня и так не слишком много.
Оставалось меньше года до последнего срока, когда еще можно было бы предотвратить апокалипсис, меньше двух месяцев до окончания задания, которое мне выдал Ван Хенг, и черт знает, сколько времени до первого столкновения с врагом.
Но я не сомневался, что враг не заставит себя ждать.
Ближе к часу дня дождь закончился, а мы вышли к небольшому лесному лагерю, служившему перевалочным пунктом. Здесь было разбито несколько палаток, на отшибе обустроена выгребная яма, а над полевой кухней, стоявшей в центре всего этого великолепия, вился легкий дымок. Сержант скомандовал привал и ушел докладываться в штабную палатку.
— Пожрать бы, — сказал Гийом, пытаясь развесить мокрый плащ на ветках, чтобы он хоть немного просох. Бесполезное занятие, как по мне. Дождь-то кончился, а вот с деревьев все еще капало. — Может быть, это последняя горячая еда в нашей жизни.
— Да ладно, — сказал я, временно принимая на себя роль капрала и пытаясь поддерживать в остальных боевой дух. — У нас впереди еще много горячих обедов и ужинов.
— Ага, — сказал он, но все-таки заткнулся.
— А когда нам уже выдадут оружие? — поинтересовался Филипп.
— Ты на самом деле хочешь тащить на себе еще несколько лишних килограммов? — спросил я.
— Нет, но… мы же солдаты, в конце концов.
— Думаю, что уже скоро, — сказал я, совершенно не покривив душой.
Конечно, от вооруженного сброда толку немного, но все же чуть больше, чем от сброда невооруженного.
Если вы подумали, что я плохо относился к своим потенциальным боевым товарищам, то это не так. Они могли быть хорошими людьми, достойными гражданами своей страны, добропорядочными соседями и прекрасными семьянинами (за исключением, разве что, Гийома). Но все эти их положительные качества остались в мирной жизни. Здесь же, на войне, это не имело никакого значения.
Все они были «мясом», неопытным, необстрелянным (за исключением, разве что, Гийома). И, откровенно говоря, я не верил, что через неделю в живых останется хотя бы половина.
Но и торчать с ними целую неделю, чтобы убедиться в этом на собственном опыте, я не собирался.
Глава 24
Вернувшийся сержант Дювалл отозвал меня в сторону.
— Через полчаса будет готова горячая еда, — сказал он. — Проследи, чтобы все поели.
— Да, сержант.