Кто убийца?
Шрифт:
– Мисс Левенворт, — начал я, — у меня к вам просьба.
Я тут же понял, что обратился к ней совсем не вовремя. Она холодно спросила:
– У вас просьба? Ко мне?
– Да. До сих пор я молчал, но теперь решил просить у вас объяснения, которое, быть может, и не спасет вашу кузину, но по крайней мере наведет нас на верный след.
– Я не понимаю вас, — ответила она, задрожав.
– Мисс Левенворт, кажется, в разговоре с вами совершенно излишне распространяться о том, в какое опасное положение попала ваша кузина. Но, возможно, вы не знаете, что если
– Как? — воскликнула Мэри. — Вы хотите сказать…
– Что ее арестуют — это вне всякого сомнения.
Я заметил, что стрела попала в цель: девушка побледнела.
– И все из-за этого несчастного ключа?
– Из-за ключа? Но что вам известно насчет ключа?
– Разве не вы сами рассказывали мне о нем?
– Нет, — ответил я.
– В таком случае я прочла в газетах.
– В газетах об этом не было сказано ни слова.
Она совершенно смутилась.
– Я думала, что все об этом знают, — прошептала она, но потом вдруг решилась и сказала: — Нет, я лгу. Я прекрасно знала, что это секрет, но дело в том, что сама Элеонора мне о нем рассказала.
– Элеонора?
– Да, в тот вечер, когда мы в последний раз виделись с ней и говорили в этой самой комнате.
Я не мог скрыть своего удивления. Элеонора, которая знала, в чем подозревала ее кузина, рассказала ей про ключ? Мне в это не верилось.
– Но ведь и вы об этом знали, — продолжала Мэри, — я не выдала ничьей тайны.
– Нет, но ведь это как раз один из пунктов, которые так осложняют и без того опасное положение вашей кузины. Только ее имя и твердая вера в нее человека, от которого зависит ее арест, до сих пор избавляли ее от позора. Если она будет и дальше скрывать, как к ней попал ключ, никто уже не сможет вытащить ее из пропасти…
– И вы говорите это мне…
– Да, я говорю это вам, чтобы вы сжалились над бедной девушкой и помогли нам раскрыть тайну без ее содействия. Только тогда с нее будет снято подозрение.
– И вы думаете, что я знаю об этом больше, чем говорю? Вы думаете, что я все еще утаиваю что-то после всех тех ужасов, из-за которых в нашем благословенном доме воцарилось запустение? Может быть, и меня подозревают в чем-нибудь? Вы пришли, чтобы оскорблять меня в моем собственном доме?
– Мисс Левенворт, успокойтесь! Мне и в голову не приходит обвинять вас в чем-либо, — я лишь хочу, чтобы вы объяснили причину непонятного молчания вашей кузины. Вы должны ее знать. Вы связаны узами близкого родства, вы прожили с ней всю жизнь, вам должно быть известно, ради кого она скрывает то, что знает, ради кого жертвует собой, отводя таким образом подозрение от настоящего преступника.
Мэри не отвечала. Я встал и приблизился к ней.
– Мисс Левенворт, — продолжил я, — ответьте откровенно, обвиняете ли вы в чем-нибудь вашу кузину?
– Я обвиняю? О боже, если бы все были так невинны, как она!
– В таком случае вы должны согласиться с тем, что если она умалчивает об известных ей деталях, то делает это не ради себя, а ради тех, кто действительно виновен в преступлении.
– Нет-нет, я вовсе не согласна с этим, с чего вы это взяли?!
– Мисс Элеонора ведет себя так, что можно сделать только два предположения: или она сошла с ума, или хочет защитить кого-то другого ценой собственной чести.
– А как вы думаете, ради кого Элеонора могла бы пожертвовать собой? — спросила Мэри; губы ее дрожали.
– Это как раз та задача, которую вы должны помочь нам решить. Вам ведь известно прошлое Элеоноры.
– Простите, — сказала Мэри холодно, — я ничего не знаю о личных предпочтениях и чувствах Элеоноры, пусть эту задачу решает кто-нибудь другой, а не я.
Я попробовал изменить тактику.
– Когда мисс Элеонора сообщила вам, что ключ находился у нее, упомянула ли она, каким образом он попал к ней?
– Нет.
– Значит, она сообщила вам только факт, без всяких объяснений?
– Да, без всяких объяснений.
– Меня удивляет, что она решилась сделать такое важное признание той, которая всего за несколько часов до этого кинула ей в лицо ужасное обвинение.
– Что вы хотите этим сказать? — спросила девушка дрожащим голосом.
– Вы ведь не будете отрицать — вы с самого начала верили в то, что это преступление было совершено не без участия вашей кузины, мало того — вы высказали ей это в лицо.
– Объясните, что значат ваши слова, — прошептала Мэри.
– Разве вы забыли то, что говорили в своей комнате перед тем, как мы вошли туда с мистером Грайсом в первый день следствия?
– Вы все слышали! — прошептала она и закрыла лицо руками.
– Я не хотел подслушивать, но в тот момент я стоял прямо за дверью…
– Что вы слышали?
Я повторил услышанные мною слова.
– А мистер Грайс?
– Он стоял рядом со мной.
Казалось, Мэри готова была пронзить меня взглядом.
– А после того, как вы вошли, между нами еще продолжался разговор? — спросила она.
– Нет.
Девушка помолчала, а затем проговорила:
– Значит, вот ради чего вы пришли ко мне сегодня вечером? Вы мучаете меня своими вопросами, вы отравляете мне жизнь!
– Простите, — сказал я, — но ведь целью моих вопросов является спасение вашей кузины. Неужели я зашел слишком далеко, спросив, какие вы имели основания обвинять ее в преступлении? А на следствии вы заявили, напротив, что считаете ее совершенно невинной…
Мэри не слушала меня.
– Как ужасна моя судьба, — прошептала она, — как ужасна!..
– Мисс Левенворт, — сказал я, подходя к ней еще ближе, — хотя вы в данную минуту в ссоре со своей кузиной, но ведь не можете же вы желать ее гибели. Говорите же, назовите мне имя той особы, ради которой она готова пожертвовать собой. Всего лишь один намек с вашей стороны…
Девушка как-то странно взглянула на меня и, встав с места, проговорила холодно:
– Если вы этого сами не знаете, я не могу вам ничего сообщить. Пожалуйста, избавьте меня от ваших вопросов, мистер Рэймонд. — И она опять взглянула на часы.