Кто здесь

Норк Алекс

– Надо сделать срочный укол в десну!
– поддержала пожилая дама.
– Нельзя же так мучиться!
– И когда они скрылись за дверью кабинета, повернулась к попугаю: - Видишь, как повезло тебе, негодяй, что ты не с зубами родился.
– Тот, словно поняв, довольно поцокал огромным клювом.
– Да и нам, пожалуй, так лучше тоже, - посмотрев на его клюв заключила она.

– Не волнуйтесь, Джойс, не волнуйтесь! Вас, ведь, так зовут? Все нормально, вот наши документы, вот ордер на арест доктора.
– Тот уже сидел на месте пациента в зубном кресле с залепленным ртом и в наручниках.
– Возможно это недоразумение, и

мы его скоро отпустим. А сейчас вы должны очень спокойно выйти из кабинета и сообщить даме, что у доктора оказались сразу два тяжелых больных. Обоим нужна серьезная помощь, и ее он сегодня принять не сможет. И сразу же закроете входную дверь на ключ.

Бледная медсестричка вышла в приемную и Торнвил услышал как она произносит нужные слова. Он тут же отдал по связи команду подогнать фургон. Еще через минуту дантист был туда упакован.

– Все, - сообщил Торнвил девушке, у которой на белых щеках появились нервические красные пятна.
– Инспектор останется с вами и даст необходимые инструкции. Не надо волноваться.

– Но... у него же болит зуб, сэр, - очумело произнесла та, глядя на темнокожего полицейского, просто плакавшего минуту назад от боли.
– Я дам ему таблетку?

– У меня нет с собой наличных за таблетку, шеф, - обращаясь к Торнвилу, заметил тот.

– А много нужно?

– Я дам бесплатно.

– Тогда он возьмет, - прощаясь со своим сотрудником за руку согласился полковник.

Блюм приготовил для допроса в одном из нижних помещений специальную комнату: без окон, мягкий ковровый пол и кирпичная стенка вокруг. Торнвил встретился с ним глазами и все понял.

– Садитесь, доктор Вернер, присаживайтесь, - обратился Блюм к арестованному, предлагая ему место с противоположной от них стороны стола.
– Сейчас полковник снимет с вас наручники. Вы извините, что мы вынули все из ваших карманов, и наши люди сняли нож, который висел у вас сбоку на поясе. Или, точнее, кинжал. Кстати, зачем вам этот очень острый предмет? Это ведь не хирургический инструмент, если я правильно понимаю? Он не мешает при работе с бормашиной?

– Не мешает, и это мое дело, - угрюмо выговорил тот.
– Я протестую против подобной формы задержания. Требую, чтобы мне немедленно дали бумагу и ручку. Я напишу заявление прокурору.

– Не беспокойтесь, доктор, мы предоставим вам потом бумагу и даже, возможно, ручку. Но пока ничего этого нет. Вы же видите, у нас голый стол с вмонтированным магнитофоном. И если вы ответите всего на несколько наших вопросов, я думаю, и сами не захотите писать прокурору. К тому же, мы не подчиняемся обычной окружной прокуратуре. Мы не полиция. И не налоговая полиция. Мы политическая контрразведка.
– Блюм улыбнулся и развел руками, как вынужденный просить о снисхождении человек.
– У нас сюда, знаете, даже адвокатов не пускают. Ну, не положено!

Торнвил заметил как исподволь задержанный осматривает комнату.

– В чем меня обвиняют?

– Нет, доктор, что вы? Мы вас не обвиняем. Нас просто интересуют два ваших пациента. Их фамилии Кэмпбелл и Чакли. Не припоминаете?

– У меня слишком много пациентов.

– Я понимаю, но тем не менее они лечились у вас. Они записаны в вашей регистрационной книге.

– И что же из этого?

– Странно, прежде они долгое время ходили к другим врачам. Постоянно к одним и тем же.

Доктор пожал плечами:

– Возможно, их не устраивало

лечение.

– Действительно, ха, мы с полковником не подумали! А что у них было?

– Послушайте, я не могу запомнить сотни пломб. В их карточках все записано.

– Верно. Мне их передали по факсу, когда вы совершали сюда маленькое воздушное путешествие.
– Блюм вытащил из нижнего ящичка стопку бумаг.
– Посмотрим, для примера, покойную мисс Кэмпбелл.

– Покойную?

– А вы не знали? Да, ныне покойную, как, впрочем, и Чакли. Он тоже... того. Посмотрим... на приеме Кэмпбелл была у вас четыре раза. Четыре пломбы. Я соответствующие зубы не буду называть, хорошо?.. А вот то место в протоколе осмотра трупа, которое касается ротовой полости. Там указаны эти четыре пломбы, мистер Вернер.

– Так в чем же дело?

– Дело в том, что у нас очень хорошие эксперты. Они указали и возраст пломб. Возраст самой младшей - два года.
– Блюм даже слегка приоткрыл рот, изображая свое удивление в картине. Потом закрыл его на секунду, чтобы произнести: - Надо мне говорить, что и с Чакли такая же история? Все поставленные вами пломбы, оказывается, задолго до этого уже благополучно стояли.

Человек некоторое время думал.

– Да, - произнес он, наконец, со вздохом.
– Вы меня поймали. Не понимаю только - почему контрразведка... Да, это фиктивное лечение. Я был хорошо знаком с названными вами людьми. Государственная страховка, вы понимаете? Люди просто заходят на минутку и регистрируются в журнале, ну а нам, врачам, дополнительный заработок. Уверяю вас, многие практикуют такой метод. У меня отберут лицензию?

– Не думаю, доктор, во всяком случае не мы. Значит Чакли и Кэмпбелл были вашими хорошими знакомыми?

– Ну да, и оказывали эти мелкие любезности. Знаете, мне один попугай в три тысячи долларов обошелся.

– Ой, как сейчас все дорого! Близкие знакомые, а вы про их смерть ничего не знали...

Если бы доктор мог выругаться, то выдал бы что-нибудь очень крепкое.

– Я просто скрыл это от вас, - зло проговорил он.
– Знал об их смерти и даже был на похоронах.

Блюм вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, лениво произнес:

– Спецслужба Белого дома сфотографировала всех, кто был на их похоронах. Вы просто не попали в объектив, да?
– Тут же благодушие сошло с его лица, он двинул корпус вперед и впился глазами в сидящего напротив.
– Вы еще не поняли, доктор?! Наша фирма не специализируется по зубочисткам!

– Понял, - после паузы произнес тот. И медленно процедил: Я вас прекрасно понял...

Неожиданно Торнвил увидел как преобразилось его лицо. Будто в комнате вдруг заиграл неизвестный гимн. Стремительно поднявшись, человек смотрел на них широко открытыми глазами с мрачным и торжественным ликованием.

– Вы кое-чего не учли.

Теперь Торнвил заметил в его глазах подобие презрительной улыбки.

– Чего же, мой друг?
– опять меняя тон на ласковый, осведомился Блюм.
– Ну, подскажите.

Человек быстро развернулся и выставив вперед голову ринулся на противоположную стенку.

Пок!...

Двое других спокойно наблюдали из-за стола...

– У нас здесь все стенки такие упругие, - прервал паузу Торнвил.
– Возвращайтесь, доктор, садитесь.

– Да, пожалуйста, доктор, - затараторил еще любезнее Блюм, - садитесь, присаживайтесь, ну что вы там...