Кубанский шлях
Шрифт:
"Наверное, это и есть старое русло реки, - подумал он, - а лес был на другом берегу. А вот и насыпь! По ней, видно, Авдей перебирался на тот берег".
Фрол пошёл вдоль насыпи.
Дуб он увидел сразу: огромный, десять человек не обхватят, старый, кряжистый. Так и есть - три сросшихся ствола! Сердце гулко стучало, ладони намокли от волнения. Пан или пропал! Неужели догадка зряшная? Ай, не робей, воробей!
Так, дупло есть, - Фрол заглянул внутрь дерева.
– Ба, да тут целая пещера! Темновато, правда. Пригляделся - сокровищ не видать. Что, Авдей - дурак, чтобы
Дупло уходило к вершине. Фрол, цепляясь за коряги, полез вверх. Никаких ответвлений, а над головой уже круг дневного света. Разочарование охватило его. Хотел уже уходить. Потом пришли мысли. Что сделал бы он, чтобы скрыть схорон?
Забил бы ответвление чем-нибудь - сухой травой, к примеру, дёрном, мелкими ветками. Надо поискать слабое место.
Фрол спускался вниз и внимательно осматривал стенки дупла. Ткнул кулаком подозрительную труху, и сразу же открылся ход в дупло второго ствола. Он пролез в соседний ствол и увидел впадину, прикрытую сеном - в ней лежал мешок, тот самый, барина!
Выйдя на божий свет, Фрол торопливо развязал находку. Вот они, барские сокровища! Ассигнации! Золото! Серебро! И табакерку хозяина Авдей, стервец, прихватил! Ни с чем оставил господина. То-то он лютовал тогда у исправника. Чуть не лопнул от злости.
Фрол явился перед Степаном радостный, с мешком в руках. Похлопал ласково по нему и перекинул через плечо.
– Ну, всё, пошли, Стёпа. Теперь не пропадём. Поесть-попить будет на что. Не робей, воробей!
Степан с подозрением посмотрел на него:
– Тать?
Фрол рассмеялся, озорно тряхнув кудрявым чубом:
– Да что ты, что ты? Шёл, шёл и нашёл.
– Где ж такое добро валяется?
– спросил недоверчиво Степан.
– А тебе, Стёпа, лучше не знать про сие. Ты ж мне тоже не сказал, откуда у тебя кинжал. Давай лучше поменяемся. Я тебе табакерку с камешками, а ты мне кинжал.
– Не-а. Зачем мне она. Что я барин-боярин? Я не нюхаю табак, а кинжал мне самому нужен.
– И то, правда, - согласился Фрол.
– Ладно, а теперь пошли на вольный Дон, там много таких, как мы.... От несправедливости люди бегут...
– А земля там есть?
– Зачем тебе земля? В казаки запишемся - добыча и так будет у нас!
– Не, я землепашец, Фрол. Ради воли и земли пошёл бы, а в казаки не хочу.
– Успокойся, Степан, земли там много, бери, сколько влезет.... Не хватит на Дону, пойдём в Задонье.
– Это к черкесам?
– И там живут люди.
– Только, давай, Фрол, поедим, у меня немного хлебца есть, - Степан полез за пазуху.
– Да тут и птахе малой не хватит, - скривился Фрол, посмотрев на краюшку.
– Что есть, то и будем есть.
– Благодарствую. А погоди, скоро и я тебя угощу. Вот доберёмся только до хлебных мест, до воли.
Глава 5. На "вольном" Дону
Петровки. Макушка лета. Степан и Фрол, оборванные, чёрные от загара, обросшие, усталые, брели по пыльной дороге. Разливалась июльская жара. Солнце стояло почти над
– Я тебе говорил, что надо идти ночью. А ты - "быстрей, быстрей".... Солнце печёт, жара, как в аду, да и опасно, - ворчал он.
– Мы уже на Дону, чего же бояться. Ты говорил, что здесь воля. А жару пересидим. Вишь, деревья, озерцо.... Заодно искупаемся.
Вода оказалась довольно холодной, видно, озеро питается родниками, но зато придала бодрости. Друзья, отдохнув в тени прибрежного терновника и пожевав хлебца, вскоре продолжили путь. За озером в полуверсте показалась станица.
Надо сказать, пройдя липецкие и воронежские селения, друзья повеселели. Можно идти, почти не скрываясь: на пыльных степных дорогах пусто, иногда встречался, правда, хожалый люд, но вроде них, такой же оборванный и, можно сказать, дикий.
В станицах и хуторах казаки странникам хлеба не подавали, угрюмо сопровождая их взглядами, многие крестились и плевали им в след. Пищу можно было либо купить, либо заработать. Степан и Фрол кое-что прикупали, но старались нигде не задерживаться, у местных не ночевать и упорно шли к цели, к славному батюшке-Дону.
Но в центре одной из станиц их внимание привлекло необычное зрелище на майдане. Здесь собралось много молодых людей, хотя стояли и почтенные старики, и сам атаман. Было шумно и весело. Кудрявый светлоголовый казачок в парадном обмундировании и в расстёгнутом зипуне (это летом-то!) гонялся по кругу за невысокой смуглой девицей с озорным выражением лица. Пот застилал глаза парня, он запыхался. А девка всё не давалась, манила и убегала, как в детской игре "пятнашки". Толпа казаков подзадоривала молодца криками:
– Быстрей, быстрей! Ай, упаришься, казак!
– Догоняй!
– Давай, покрывай её!
– Слева, слева заходи!
– Ишь, какая юркая!
Наконец, парню удалось догнать девку и накрыть её полой зипуна. Она сразу посерьёзнела, опустила очи к долу. Затем молодые стали рядом и поклонились поясно во все стороны.
– Ты будь, Акулина, мне жана!
– гордо провозгласил казачок.
– Ты, Клим Иваныч, будь мне муж!
– в ответ произнесла девица, скромно склонив голову.
Степан и Фрол стояли в отдалении, вместе с женщинами, детьми, с удивлением следили за диковинным действом.
– Что это, игрища?
– спросил Степан стоявшего рядом парнишку.
– Свадьба!
– засмеялся он, - вы, что не видите? Вон уже атаман выходить.
– Любо ль, молодцы-удальцы, благословить новых мужа и жену?
– воскликнул атаман и первым закричал:
– Любо!
– Любо! Любо!
– подхватили казаки.
Но тут на площадь въехало несколько вооружённых конников. Они подскакивали к мужикам, которых можно было без труда, по одежде, отличить от станичников, заглядывали им в лица. Двоих уже скрутили. Фрол, заметив колыхания в толпе, вырвал взглядом происходящее, дёрнул Степана за рукав: