Кубанский шлях
Шрифт:
– Дрянь-человек. Но его отец, Семён Ерофеич, - заможный казак! Но как бываеть: отец богатый, да сын неудатный. Хотя дядька Терентий, кубыть, и согласиться отдать им девку. Но у нас раньше недели не выйдеть, не проси.
В субботу Фрол встретился со Степаном, и договорился, что тот отправится с ним в воскресенье к дядьке Терентию сватать Катерину - для храбрости и поддержки.
Вечером друзья напросились в баню к Михаилу Держихвосту. Баня топилась по-чёрному да ещё дрова были сырые. Провозились с мытьём целый вечер. Фрол побрился и подстригся, надел новое исподнее,
Одеваясь, новоиспечённый жених, то и дело хватался за осколок зеркала, оставшийся ему в наследство от бывших хозяев хаты. Ему хотелось увидеть себя всего: в новой черкеске с блестящими газырями и серебряным поясом, на котором, поблёскивал каменьями черкесский кинжал. Но, увы, осколочек настолько мал, что и лицо-то Фрол смотрел по частям. Наконец, решил, что готов, и с нетерпением стал выглядывать из хаты в ожидании своих сватов.
Вдруг около дома остановился фаэтон Бычкова. Чего это ради? Кто на нём может приехать? Бычков? Так он живёт рядом. Странно....
Удивил жениха Сидор. Это он позаимствовал у Афанасия для такого важного дела экипаж. Подскакал и Степан. Оставив своего коня у коновязи, сел в фаэтон, где уже расположилась кума Сидора, Маланья. Последним рядом со Степаном уселся Фрол. Сидор, нарочито важничая, занял место кучера. Несмотря на то, что ехать недалеко, да и по мирному делу, казаки, как всегда, прихватили ружья, а с шашками или кинжалами они никогда не расставались.
По дороге Маланья, которая знала всё и даже больше, чем надо, о станице и станичниках, познакомила парней с некоторыми особенностями сватовства в Закурганной:
– В кажной станице сватанье происходить по-своему. Вы, робятки, не пугайтеся, ежели придётся ходить к родителям невесты раза три. У нас девка с первого разу согласия не даёть. Ну, откажуть-то в первый день: на словах али жених получить от невесты кагуна. А ежели скажуть "мы подумаем, посоветываемся", то отдадуть девку. Тольки ещё надобно будеть прийтить. Про приданое на сватовстве не гутарьтя. Ентого нельзя. Енто опосля рукобитья. Тады усе разговоры будуть.
– А мы что видели, тётка Маланья!
– воскликнул Степан, - шли через одну станицу на Дону, и там, на площади, молодец, при всём честном народе, летом, в зипуне, гонялся за девкой.
– Да...
– громко вздохнув, перебила его Маланья, - это по-старинному, по-дедовски, - и, умилившись, вытерла рукой набежавшую слезу.
Терентий не удивился, когда фаэтон со сватами подъехал к его усадьбе. Сам открыл ворота, поздоровался с казаками за руку, похвалил Маланьину ловкость, с которой она выпрыгнула из экипажа.
Вошли в дом только Сидор и его кума. Они торжественно перекрестились на иконы, поприветствовали Марту:
– Здорово ночевали.
– Слава Богу! Гость в дом, а Бог в доме, - серьёзно ответила она, усадив сватов на лавку,
Наконец, соблюдавшая все необходимые приличия Маланья встала, поклонилась и начала говорить про пастуха, который ищет овечку, но Сидор её перебил и сказал коротко и просто:
– Казак Фрол Прохорович Цыганов желаеть вступить с вами в родство. Вы его знаете.
Терентий задумчиво произнёс:
– Мы бы и не возражали, девка поспела, но надобно её спросить: поёдёт ли она за вашего пастуха?
– Спросите, сделайте милость.
Позвали Катерину. Девушка вошла. На ней новая шерстяная юбка и вышитая кофта, в косе алая лента - маковый цвет, а не девка!
– Согласна ли ты идти за Фрола?
– спросил отец, - сваты от него пришли.
Катерина опустила глаза, смиренно произнесла:
– Воля ваша, батюшка.
– Согласна она, согласна, - закивала Марта.
– Вот и добро, - обрадовались сваты.
– Не хотите поглядеть на жаниха?
– Маланья попыталась продолжить обряд.
– Чего на него смотреть?! Насмотрелись уже. Через неделю, на рукобитье ещё глянем, когда с караваем придёте.
Маланья надулась на Сидора, испортившего обряд, и обратную дорогу ворчала:
– Всё у вас не как у казаков. Да и какие вы казаки? Что Терентий, что вы? А Сидор хоть и донской казак, а обычаев тожеть не придёрживается.
– Но получилось же? Сосватали!
– ликовал Фрол.
– Сосватали, - согласилась Маланья, - тольки вас, казаки, даже в хату не позвали. И это неправильно тожеть.
Но все эти нарушения обычаев не могли огорчить счастливого жениха. Правда, грызла его одна ревнивая мыслишка, но она скоро разрешилась.... Когда подъезжали к станице, Маланья с равнодушным выражением на лице заметила:
– Вечор Катерина одному женишку кагуна вынесла.
– Кому?
– в один голос спросили друзья.
Баба помолчала, выжидая, пока терпение парней лопнет.
– Ну?!
– не выдержали они.
– Ерошке Брылю, вот кому!
– торжествующе проговорила она.
– Значит, отлуп Ерофею, - хмыкнул Степан, - а ты, Фролка, теперь самый настоящий жених!
– Он это так не оставит, - задумчиво проговорил Фрол.
– Конечно, не всякий женится, кто посватался, - весело добавила Маланья, - но у тебя, Фролка, свадьба случится. Верь тольки!
18.Служение
Дом, построенный для отца Кирилла и матушки Софьи рядом с церковью, был турлучный, как и большинство станичных строений, но оббит досками и крыт не камышовыми кулями, а черепицей, и по размерам превосходил соседние дома. В нём было три комнаты по два окна в каждой, довольно просторная прихожая и сени с крыльцом. На него и выскочили встречать хозяев женщина в возрасте и веснушчатая девка лет пятнадцати с весёлым взглядом карих глаз. Атаман пояснил, что это Матрёна, вдова погибшего в дозоре казака Емельяна Труса, с дочерью Авдошкой, и что они сами вызвались "подсоблять батюшке и матушке" по хозяйству, "чтобы к Богу быть ближе".