Куда летит "Эскорт"
Шрифт:
— Что замолчал? Всё?
— Почти. Возможно, стоит упомянуть несколько общих моментов. Например, вселенную аркилы делят на сектора и передвигаются между ними по тунеллям, или каналам, в которых времени не существует. Для этого в начале канала устанавливается буй, который оцифровывает временную составляющую и, соответственно, на другом конце аналогичный буй срабатывает в обратном режиме. «Эскорт» перевозил как раз одно из таких устройств. И по какой-то случайности оно было активировано. То есть аркилы знали, что команда «Эскорта» не погибла, а переместилась. Но, поскольку в настоящем нас не нашлось, они предположили, что мы могли оказаться в прошлом или будущем. Если в будущем, то лет на тридцать
Чикита заметно успокоилась и задумчиво потерла кулачком кончик носа: — Значит, информации больше нет…
— Есть, но она не представляется мне достоверной, капитан. Я порекомендовал бы вам ознакомиться с большой аркило-земной энциклопедией. Я нашёл её более надёжным источником, чем мемуары.
— Ишь ты! За тридцать лет на целую энциклопедию материала набралось… Кстати, где Рая?
— На камбузе, печёт пирожки.
— А Михалыч?
— Вымешивает тесто.
Чикита хмыкнула: — Закономерно. Коршак?
— В спортивном зале, отрабатывает программу физиотерапии.
Капитан щёлкнула пальцами и повертела головой по сторонам. Спортзал находился в идентичном расширении того же единого коридора точно напротив командного холла, в какую сторону ни пойдёшь, расстояние не изменится. Направо! Сегодня она пойдёт направо! И по потолку. Сальто!
Глава 9. Приглашение в команду
Степан вышагивал по дорожке на рекомендованной врачами скорости. Ему хотелось сорваться на бег и выработаться хотя бы до первого пота, а потом от души отметелить боксёрскую грушу. Но нельзя, нужно дожидаться планового приживления конечностей. Это ещё месяца три равномерных физических нагрузок, а потом — на приём и обследование в центр реабилитации. Девочка в регистратуре очень веселилась, записывая плановый визит через семьдесят шесть лет. Шутка ли, это же капсула времени получается, сообщение для потомков! И что ему теперь делать? Явиться на приём досрочно? И смех и грех. Шаг, шаг, ещё шаг…
Домашний тренажёр ему выдали в госпитале. Можно было подождать доставки, но Коршак и сам без труда отнёс дорожку до своего мобиля. Тот был старым и безобразно громоздким, на таких давно никто не летал. Под весом тренажёра подушка флайера просела. Интересно, под самим хозяином в его новом виде она просядет так же низко? Сплавы и пластиковые составляющие протезов Степана были легкими и суперпрочными, но в попытке воссоздания нервной системы, медики продублировали каждую мелочь, и в итоге, при четырёх искусственных конечностях, Коршак получился на порядок тяжелее среднего человека. Не на математический порядок, само собой, но на энное двузначное количество килограммов он потяжелел, однозначно.
«Потерпи, моя лошадка» — запрограммированный на «черепаху» летун полз на рекреационную базу, а Степан вышагивал рядом и размышлял о том, как поступить с ним в последствие. Традиционно старые модели сдавали на запчасти, но этот был одним из первых, из него со временем мог получиться антиквариат.
Вот через семьдесят лет и посмотрим!
Программа пошла на замедление, и нить воспоминаний прервалась — по плану следовало начинать отработку отдельных мышц в шагу. «Думай, представляй, — учил его Берни. — Перед тем, как выбросить вперёд бедро, задействуй одновременно три ягодичные мышцы, типа «обними»
«Интересно, — говорило выражение её лица, — он всегда был таким пропорциональным? Посмотреть бы на это чудо до войны». Плоти на Коршаке осталось немного, но то, что он получил взамен, ему ужасно шло. Ветеранов Чикита повидала немало, ей приходилось с ними работать, и с «роботизированными» в том числе. Не в торговом флоте, но было дело. Все они были молоды, мощны и многие по-своему сломлены. Но по сравнению с ними Степан был особенным, им хотелось любоваться. И она любовалась, невольно откладывая разговор. В конце концов, не так часто доводится человеку её характера испытывать настоящее эстетическое удовольствие.
«Её примчит шестёрка белых лошадей» — вдруг запел Коршак, и капитан не смогла сдержать раздражённого: «Только не это!»
Как недолговечно совершенство…
Степан поперхнулся и одним прыжком спрыгнул с дорожки, по-гимнастически выбросив руки вперёд: — Извините, капитан, больше не повторится! — отчеканил он, вытягиваясь по стойке смирно. Приказ об обязательном сидении Чикита отменила.
— Да ладно, вольно, солдат. Ты теперь — свободный человек, и я тебе не капитан.
Техник скосил на неё глаза, как скаковой жеребец на ездока, в ожидании удара плетью. «Чего это она?» Щёки его пылали, веснушки горели, запах резины щекотал нос.
— Хотя я здесь как раз для того, чтобы предложить тебе постоянное место в моей команде.
В глазах техника читалось недоверие и чуть ли не испуг, и капитан смягчила тон: — Ты не обязан соглашаться, Коршак. Мы теперь супергерои. Можешь ехать на своё ранчо или куда там… и писать мемуары. Как Пекарь. Хочешь?
— Никак нет, капитан, — ответ вышел не по-военному виноватым, и капитан улыбнулась: — Это пройдёт. Расслабишься, успокоишься, женишься…
При последнем слове Степан встрепенулся и уставился на Чикиту совершенно круглыми глазами. А та продолжала, как ни в чём не бывало (невольно отмечая и поглощая его страх): — На самом деле, я понятия не имею, чем всё это обернётся, Коршак. Если Рая не останется в команде, то и Михалыч уйдёт. А я тут предложения раздаю… Ты не торопись. Подумай. Вопросы есть?
— Есть.
— Валяй! — подбодрила Чикита и посмотрела на него своим любимым взглядом с хитрецой.
— Я про школу. Двести тридцать восьмая бруклинская — это школа?
Чикита кивнула, и Коршак удивлённо выплюнул: — Но почему?!
— Странный вопрос. Не задумывалась. Наверное, потому что мы жили неподалёку, — её глаза откровенно смеялись, и технику снова захотелось спрятаться, но сдаваться было бесславно.
— То есть вы — американка? Но вы же не любите английский язык!
— Ах вот ты о чём! А за что мне его любить, Коршак?! — сказано это было серьезно, и таким тоном, что поёжился бы не только Степан. — Тебя в школе «китаёзой» дразнили?
Нет, «китаёзой» его не дразнили. Дразнили увальнем. Шкафом. Ещё как-то, но недолго, он быстро научился драться. Правда, не так хорошо, как Чикита. Может, в школе она ещё не дралась?
— Извините, капитан, я не знал, что вы из Китая.
— Так и я не знала, пока в школу не пошла!
«Она не сердится!» — Степан и сам не знал, как он это понял. Почувствовал, что ли. Не женщина, а загадка. Расспросить бы её хорошенько. Лучше за пинтой пива. Но с капитанами в пабах не пьют и «за жизнь» не разговаривают. Для этого придётся списаться. Тогда можно и напиться, и потанцевать. Раньше бы он, возможно, так и сделал. Но про танцы с девчонками Берни советовал ему забыть покрепче, а второго такого капитана ещё поди поищи…