Куда уходит вчера
Шрифт:
Очень опасный момент. Если сила Владельца Огненной Цепи всё ещё с ним, жрец не сможет понять, что Вемкамтамаи только что солгал. Если же нет…
— Ну что же, — жрец вновь поклонился. — Вижу, что ты не враг нам. Завтра на рассвете ты сможешь продолжить свой путь.
— Могу ли я спросить, отчего именно завтра? Времени почти не осталось.
— Такова воля Келинмеира, — ответил жрец. — Можешь покинуть этот дом, когда захочешь.
Они попрощались в самых изысканных выражениях, и жрец покинул домик. Вемкамтамаи, однако, остался внутри, не торопясь пользоваться дарованной свободой.
Итак, он находится в том смутном времени, когда Владыка Света ещё не успел подчинить множество мелких культов, которые имели влияние на обширной территории лесных государств континента. Вемкамтамаи попытался припомнить. Об этом времени известно очень мало. Гражданские и религиозные войны, всё в таком духе.
Надо срочно искать совета. Ввязываться в местные распри — верная смерть. Ольт довольно долго оставался в хижине, продумывая план действий, и лишь когда солнце начало опускаться за верхушки деревьев, Вемкамтамаи направился в поселение.
Это можно было назвать даже городом. Его ждали. И встретили, как почётного гостя. Вемкамтамаи с грустью отметил, что ольтийки, редкостные красавицы, держались от него поодаль. Без особой неприязни, и всё же.
Одно успокаивает: он наверняка старше всех, кто собрался здесь, вместе взятых.
— Пираты? — Ривллим не поверил своим ушам. — Постойте… а империя Ар — ра?
— Империя? — кустистые брови Хранителя высоко поднялись. — Нет, сын мой, такой империи нет. («Пока ещё нет», подумал Ривллим; оглянувшись, он увидел, как Фиар едва заметно кивнула.) Племена Ар — ра отошли в горы; их прибрежные города уничтожены. Мирная жизнь в этих краях кончилась задолго до меня, — старик горестно покачал головой. — А здешний правитель каждый год приходит, пытается взять дань и с богов. Но паломников больше нет, эти места пользуются дурной славой. Похоже, вы — последние мои гости.
— Он не боится проклятия? — изумилась Фиар.
— Они и так считают себя проклятыми, не ценят собственную жизнь ни в грош и поступают с остальными соответственно. Что им проклятия? Заирри, их предводитель, лично разрушил все Храмы в Эриггвене. И ни один волосок не упал с его головы.
— Никто не смог противостоять?
— Места эти пустынны, сын мой, — ответил старик. — К северу отсюда и в лесах достаточно жителей, но у них хватает забот. Архипелаг успешно противостоит пиратам, но до нас и им нет дела.
— Дожились, — произнёс воин мрачно. — Скажите, почтенный, откуда вы так хорошо знаете среднее наречие?
— Я как раз хотел спросить вас о том же, дети мои, — улыбнулся старик. — Приятно видеть, что и в смутные времена кого — то интересует не только золото и преходящие удовольствия жизни. Вы оба кажетесь мне людьми учёными и опытными. И то, что вы знаете Illhe — Thalen, средний язык, для меня — приятная неожиданность.
— Кто обучил вас? — спросила Фиар прежде, чем Ривллим успел открыть рот.
— Одна из моих гостей, — ответил старик. — Примерно год назад. Говорят, они путешествуют по всему миру, пытаются найти общий язык со всеми.
— Khainssa, — вполголоса произнесла девушка и старик кивнул.
— Верно, примерно так они себя и называют. Значит, они добрались и до вас? Я очень рад.
— Давно ли пираты обосновались в городе? — спросил Ривллим после продолжительной паузы.
— Около десятка лет. Теперь он не просто главарь пиратов — у него и армия, и министры….
— Благодарю вас, почтенный. Выходит, дорога вдоль побережья небезопасна.
— Уже не безопасна, — согласился старик. — Если бы я шёл на запад, избрал бы Срединный тракт. Правда, там тоже неспокойно.
Итак, их отнесло примерно на двадцать два века «назад».
Воин долго бродил среди изваяний, не пытаясь взглянуть им в глаза. Казалось: поднимешь взгляд и увидишь упрёк. Многих богов он не знал — то ли вера в них ослабла и пыль веков похоронила их, то ли ещё что. На многих постаментах не было надписей.
Взгляд Ривллима как бы сам собой упал на статую улыбающейся женщины, в левой руке она держала венок, ладонь правой положила на загривок оскалившегося волка. Глаза статуи казались живыми. Вот мы и встретились, Хранительница, подумал воин устало. Он с трудом отвёл взгляд от пронзительных ярко — зелёных глаз изваяния и, обернувшись, увидел за своей спиной Фиар.
— Если при мне кто — нибудь хоть раз упомянет «добрые старые времена», я своими руками сверну этому человеку шею, — мрачно пообещал воин. — Чем дальше, тем меньше добра. — Он церемонно поклонился богине и повернулся лицом к Фиар. Та тоже была невесела. — Сейчас: мы уйдём, а когда и если вернёмся, найдём только пепел и кости.
— Ты не сможешь помочь всем, — отозвалась Фиар. — Тебе просто не хватит жизни.
Ривллим не ответил. Повернувшись к статуе, он посмотрел в глаза каменному волку. Глаза были равнодушными. Хотя нет. Скорее всего, их обладатель не считал необходимым иметь насчёт воина какое — нибудь мнение. Не вставай мне поперёк дороги, говорил это взгляд.
— Ну что, сайир? — Фиар прикоснулась к его плечу. — Принимай решение. Ты хочешь спуститься в город и перебить пиратов? Вижу, что хочешь. Но даже нам вдвоём это может оказаться не под силу.
Ривллим повернул голову в её сторону.
— Договаривай, — велел он спокойным тоном.
— Армия Заирри вскоре вернётся из похода. Тебе не кажется, что участь святилища уже решена?
— Участь святилища известна только богам, — ответил Ривллим чуть резче, чем хотел. — Почему бы не спросить их мнения?
— Разве всё происходящее не является ответом? — Фиар обвела рукой пространство вокруг себя.
— Не обязательно, — послышался новый голос справа от неё. Воин и Фиар разом обернулись, услышав этот голос.
Из — за статуй выступила женщина (вернее, ольтийка), в зелёном плаще, с посохом в правой руке и венком из веток ивы — в другой. Невольно глаза путешественников вернулись к статуе… и обратились на пришелицу. Ривллим всё ещё соображал, что происходит, а тело само собой опускалось на колени и делало священные знаки. Фиар только слегка наклонила голову, не отводя взгляда. Ольтийка некоторое время смотрела девушке в глаза, затем улыбнулась.