Куда уходит вчера
Шрифт:
Вемкамтамаи провёл рукой по стене, и некоторое время смотрел в призрачном пещерном свете на покрытую пылью ладонь. Нет, этим путём он не пойдёт. Город впереди заброшен. А самое главное, что он совершенно не ориентируется в сети туннелей, пробегающих в глубине.
Снаружи продолжало моросить. Вемкамтамаи бесшумно подошёл к выходу из пещеры и уселся на пороге. Печально. Продолжим поиски — более быстрого пути пока нет.
Знакомый звук донёсся до него.
Ольт вскинул голову. Тучи стремительно разошлись; две линии перечеркнули зенит. Хрустальный Свет у него на поясе проявился, задрожал и третья линия вонзилась в пересечение предыдущих. Вемкамтамаи сосредоточенно смотрел на точку пересечения. Несомненно, эти двое где — то там. Почти точно к западу.
Молот под его ладонью пропел высокую музыкальную ноту — тонкую и печальную, и тут же всё кончилось. Тучи быстро затягивали просвет в небе. Молот переставал светиться — из его глубин исходил зеленоватый свет, в лучах которого окружающие скалы показались диковинным каменным садом.
Движение за спиной. Ольту не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть это… но чтобы разговаривать с собеседником, принято поворачиваться к нему лицом.
Он медленно повернулся.
Вспышка молнии на миг осветила невысокое двуногое существо, что стояло поодаль, среди камней.
— Привет… — начал ольт и осёкся. При первых же звуках его голоса существо скрылось куда — то за камни. Только этого не хватало! Вемкамтамаи поспешил вниз.
— Подождите! — крикнул он. — Я один и не намерен причинять… проклятье!
Последнее относилось к камню, о который он споткнулся. Вемкамтамаи вспрыгнул на то место, где только что видел существо. Если бы не панорамное зрение, он так и остался бы один. Что — то шевельнулось внизу слева… как незнакомцу удаётся так быстро передвигаться по крутому склону? Ольт повернул голову в сторону избегающего встречи чужака, и вновь заметил, как тот юркнул за груду камней.
— Подожди! — крикнул ольт и кинулся следом. Наверное, следовало подождать и постоять на месте. Когда двухметровый гигант гонится за вдвое меньшей добычей, преследуемому трудно поверить в добрые намерения. Учитывая холодно сияющий молот. Впрочем, об этом ольт думал позже, а пока что его одолевали негодование и сожаление. И, если уж быть совсем откровенным, азарт.
— Не могу больше, — произнесла Фиар хрипло час спустя. Халаты спасали от солнца, но от влажности спасения не было. Смотреть на растрескавшуюся землю под ногами, тучи и неумолимый солнечный диск над головой — нестерпимо. Ни капли воды не проливалось на Каменные Волны; дождь был здесь редким гостем. Дождь проливался позади, где тянулся Тракт. Здесь такой милости не полагалось.
«Дорожный посох», который по — прежнему оставался у Ривллима, перестал защищать от усталости; наоборот, в обмен на стремительное перемещение посох быстро вытягивал силы. Как хорошо с ним было на Тракте…
Они добрели до ближайших деревьев — пять или шесть чахлых созданий, под которыми ютилась дырявая тень. Фиар рухнула под ближайший ствол и поднесла ладони к вискам. Боль пульсировала под сводами черепа. Ранее с ней такого не случалось.
— Сядь ровнее, — услышала она. Если бы он знал, каким подвигом для неё является всякое движение! Стиснув зубы, девушка подчинилась и ощутила, как на голову её опускаются пальцы. Ривллим быстро нашёл нужные точки и — вначале осторожно, потом постепенно усиливая нажим — принялся массировать ей голову.
Вначале она чуть не взвыла: боль принялась вращаться, перекатываться. Фиар словно видела чёрный водоворот, неторопливо вращающийся в глубине. Однако потом случилось чудо — боль стала спадать. В голову вонзались и исчезали тонкие серебряные иголочки. Ощущение было странным.
Как — то всё незаметно кончилось.
Фиар открыла глаза и увидела Ривллима, сидящего поодаль, обернувшего голову тряпкой (шляпа куда — то запропастилась). Он молча жевал. Как он может что — то есть? Девушка осторожно пошевелила головой — не болит. Надо же!
— Спасибо, сайир, — произнесла она, осторожно прикасаясь к вискам кончиками пальцев. — Как ты это делаешь?
— Могу научить, — ответил воин, протягивая фляжку с водой. Хвала богам, в серебре она не портилась! И подумал, что Лейрн не во всём был прав. Кое — что на неё действует. Массаж, например. — Надо было сразу сказать. Не стоит с этим шутить.
Фиар промолчала.
— Где ты всему этому научился?
— В разных местах. Массаж меня научили делать в… О — о — ох! — Ривллим попытался вскочить и не смог. Мгновение спустя он издал нечеловеческий вопль: казалось, что правую ногу его окунули в расплавленное железо.
Фиар вскочила на ноги. Земля шевелилась и ходила ходуном. Рядом с Ривллимом из — под земли выбирался покойник; первое, что он сделал — едва освободил голову и руки — запустил длинные и острые зубы в лодыжку воина. И висел на ноге, терзая её, словно озверевший пёс.
Фиар схватила Кошачий Глаз и одним ударом отсекла мертвецу голову. Тело, всплеснув руками, скрылось под землёй, а голова продолжала сжимать челюсти. Фиар отбросила меч, взялась за челюсти обеими руками и потянула изо всех сил.
Голова обратилась в пыль в её руках; от пыли несло омерзительным смрадом. Ривллим никак не мог оправиться от шока: его качало из стороны в сторону, кровь капала из прокушенной губы.
Фиар сильным рывком подняла его на ноги. Произошедшее заняло не так много времени: покойники всё ещё выбирались из — под земли, протягивая скрюченные пальцы в сторону жертв. Даже днём, подумала девушка ошарашенно, как это может быть?
Схватив в охапку снаряжение, они бросились прочь. Позади, у холма, собрался уже целый отряд — не менее полусотни покойников, медлительных и неуклюжих.
Ривллим сильно хромал, но быстро пришёл в себя. Двигался он пошатываясь, скрипя зубами, но не отставал. Минут через десять Фиар остановила его и велела:
— Снимай сапог.
Воин повиновался. Сапог был полон крови; зубы покойника были остры, как шило; чуть выше стопы неправильным кругом расположилось множество рваных ран. Фиар извлекла зелёную веточку и приложила её к ранам.
Веточка завяла, пожухла, осыпалась в её руках. Девушка от неожиданности выронила то, что осталось; остаток чудесного подарка рассыпался пылью. Пыль источала слабый, едва заметный, запах лаванды. Раны затянулись. Воин — уже самостоятельно — протёр пострадавшую ногу смоченной в воде тряпкой и вздрогнул. Вместо рваных отверстий ногу украшали синяки. Тёмные, зловещие, отвратительные. Но кровь больше не шла. Он пошевелил ногой — словно во все пострадавшие места вонзают иглы. Ну ладно, двигаться — то можно.