Шрифт:
Глава 1,
которая происходит настолько далеко, что мы можем считать её не главой, а предисловием
Беспросветная дыра зияла в небе, усеянном мерцающими искорками звёзд. Это всходила Чёрная Луна. Из окна высоченного замка, вознёсшегося над окрестными холмами и оврагами, казалось, что чернота расползается по всему небу. Но мрак ещё не осмеливался выплеснуться за пределы круга. Чёрная Луна не достигла пика своего могущества. Пока не достигла.
У окна, вцепившись взором в чёрную планету, замер старик. Хотя, кто бы осмелился назвать его стариком? На вид ему можно было дать лет не больше двухсот. Острые зубы, отполированные до блеска, отсвечивали в пламени факелов, а
В глубине зала он тяжело опустился в упругую глубину высокого кресла, обтянутого лиловой, морщинистой кожей. По бледному лбу его проскользнула какая-то мысль, задержавшись в суровых морщинах. Волшебник словно вспоминал нечто важное, такое, что требовало немедленного исполнения.
Но вот глаза его хищно сверкнули, мертвенно-бледная кожа разгладилась. Он громко щёлкнул пальцами, словно выстрелил, и по залу расплескался ворох огненных искр. В дальнем углу раздался скрежет. От каменного пола отделилась тяжелая плита и, медленно вращаясь, устремилась к потолку. Из отверстия показалось белое облачко, которое выплыло наружу и превратилось в призрачную фигурку.
— Здравствуй, Старый Хранитель, — поприветствовал новоприбывшего волшебник, но в голосе его сквозило не почтение, а насмешка.
— Мне не нужно здравия от тебя, Самозванец, — гордо ответил призрачный мальчик и замер, вздернув голову, шея которой никогда не сгибалась в услужливых поклонах.
— Через несколько часов я стану Хранителем, — мрачно заметил волшебник. Те времена, когда он бессловесно терпел пренебрежение к своей особе, давно прошли.
— Стать Хранителем ты сможешь, если только сила моя перейдет к тебе, ответил тот, кто являлся сейчас истинным и единственным Хранителем мира, где над мрачным замком, восходила Чёрная Луна.
— Я призвал тебя как раз за этим, — усмехнулся тот, кто желал стать Хранителем этого мира. — Отдай мне свою силу.
— Никогда! — мальчик поднял голову ещё выше. Теперь его взгляд буравил полурассыпавшуюся фреску над капюшоном многоцветного волшебного плаща.
— Посмотрим, — процедил сквозь зубы волшебник и достал из кармана короткий черный жезл, увенчанный тусклым кристаллом.
— Как тебе удалось раздобыть его? — в голосе Хранителя появились удивление и испуг.
— Полезно иметь дела с гномами. Они-то знают, где скрыто множество древних кладов. В том числе и магических.
Мальчик умолк. Волшебник тоже не собирался тратить время на пустую болтовню. Он картинно взмахнул жезлом, погладив пальцем кристалл. По граням кристалла пробежали голубые искры. Фигура Хранителя поблёкла и превратилась в облако. Черный вихрь вылетел из палочки и вцепился в белый клочок, пытавшийся прорваться обратно к тёмному отверстию. Вихрь содрогался и отрывал от белого сгустка все новые кусочки. Когда облако уменьшилось чуть ли не вдвое, оно вновь приняло облик мальчика.
— Любой мир имеет право на Спасителя! — отчаянно крикнул он. — И мой — не исключение!
— Пусть приходит, — улыбнулся волшебник. — Уж с ним то я справлюсь без особых проблем.
Мальчик промолчал и исчез. На его месте вспыхнула яркая белая звезда. В её свете исчезли серые стены замка и появилась небольшая уютная комната с двумя окнами, где находились потёртый диван, массивный шкаф, маленькая детская кровать, сервант, забитый книгами и письменный стол с одним длинным ящиком и четырьмя поменьше. Полированная поверхность стола была исцарапана, затерта,
Облачная звезда почти угасла. Комната потустороннего мира вновь изчезла. Но палочки остались. Они выстроились в хоровод и дружно крутились вокруг звезды.
— Отдаю свою силу им! — звонкий мальчишеский голос раскатился по самым дальним коридорам замка. — Они приведут Спасителя сюда!!!
Звезда погасла. Палочки исчезли. Волшебник снова остался в одиночестве в полутёмном зале, тусло освещённом оранжевыми языками огня из чаш факелов.
— Ждать. Опять ждать, — устало признес он. — Но ничего. Скоро это уже не будет иметь никакого значения. Чёрная Луна взошла и набирает силу. Ещё немного и этот мир обязательно станет моим!
Сквозняком проскользнула по залу тёмная мантия и истаяла, растворившись меж каменных стен. Ветерок играл с потрескавшимися листами старых манускриптов.
Глава 2,
в которой Коля покупает волшебный треугольник
Самый плохой день лета — 31-е августа. И тут никто не будет спорить, ни один разумный человек, тем более школьник.
Коля тоже не любил этот день. Окончательно и бесповоротно.
Во-первых, это был последний день лета. То, что первого июня казалось нескончаемым и огромным, ни с того ни с сего обрывалось. Не совсем ещё обрывалось, но уже доживало свои последние часы.
Во-вторых, надо было идти в школу. Конечно, занятий ещё нет, но на оконном стекле уже прилеплено расписание уроков и списки несчастных. Там, в хитросплетении фамилий надо отыскать свою и убедиться, что из школы ты ещё не отчислен, как, впрочем, и твои друзья с недругами. Уже завтра в плоский, задвинутый за диван рюкзачок лягут тетради, а к вечеру он раздуется от учебников, которые займут нижнюю полку стеллажа, потеснив папиного Стивенсона и Майн Рида. И потянется упорядоченная школьная жизнь аж до самого ноября.
А в-последних, этот всё ещё летний день уже не принадлежит тебе целиком и полностью. Надо слоняться по магазинам и закупать уйму ручек, карандашей, тонких и толстых тетрадей и массу подобной чепухи. Много чего надо купить в этот вроде бы августовский, но на деле уже сентябрьский день.
Вот Коля и слонялся по магазинам. В центр города ехать не хотелось. Он рассчитывал после закупок посидеть хоть два часика в штабе. Когда солнце ещё высоко над крышами. Когда оно весело сверкает сквозь желтеющие листья. После школы — это уже не то. Совсем другое дело. Если сидеть в штабе после школы, то в голове грозная мама и невыученные уроки. Веня предлагал учить уроки в штабе, но это испортило бы всё. Штаб не для того, чтобы там, высунув язык, старательно выписывать упражнения по русскому языку. Штаб нужен для другого. Коля не мог объяснить словами, для чего нужен штаб. Но это не с сравнить ни с чем, когда сидишь, укутавшись в листву, и смотришь вниз, где, уставившись в землю, шагают тоскливые прохожие по своим важным и неотложным делам. Только взрослые умеют придумать важные и неотложные дела, настолько тоскливые, что сами погружаются в эту тоску и уже не могут из неё выбраться. Вот и шагают они вдаль, а Коля сидит и смотрит на них. Возможно, они такие грустные, потому что у них нет штаба. А кто им мешал его сделать? У Коли вот получилось. Но это тайна. Штаб должен быть тайной, иначе его обязательно кто-нибудь заберёт. Те же взрослые. Их хлебом не корми, дай забрать тайну.