Кукла колдуна

Риш Мартиша

— Энтэль, ты всегда был храбрым и честным в бою, — начал Маркаэль издалека на правах старшего здесь, — Всегда смело смотрел вперёд. Не боялся правды. Смело шел вперёд. Не отступал ни перед чем. Так ли это теперь?

— Честь превыше жизни, Маркаэль. Беда заключается в том, что я предал свой род, женившись на ведьме. Такова была нарушенная злой ворожбой воля богов.

— Благая воля. В ней спасение нашей магии, всего нашего мира, пустоши и диких земель.

— Как ты можешь говорить такое?

— Правда — зверь страшный, надо иметь достаточно смелости, чтобы смотреть ей прямо в оскаленное лицо.

— Мне достаёт смелости прямо смотреть вперёд!

— Тогда слушай. Много лет тому назад, как ты знаешь, в нашем родном некогда лесу закрыли для чужаков священную рощу, обрезали все земные пути во дворец, оставив лишь оконце портала.

— Так и есть.

— Магия

должна литься, перетекать, струиться потоками по целой сети невидимых ручейков, пронзающих наш лес насквозь. Мы оборвали эту сеть, нарушили, сами, своим неумелым колдовством, желая спрятать самое ценное: реликвии, семью короля, наследников. Захотели иметь надёжное пристанище в сердце нашего леса. Крепость, куда не войдёт никто чужой, не зная дороги. На все роды эльфов, кроме рода королей, на всех их потомков, была наложена печать, призванная беречь эту тайну. Более того, мы возгордились настолько, что и рощу закрыли от чужаков особым ритуалом, чтобы ничьи грязные ноги не топтали наших цветов. Я прав?

— Безусловно.

— Катастрофу мы сотворили сами. В сокрытый дворец, в наши реликвии не течет более магия, мы опустели, не получаются больше одаренные дети. А священная роща не питает диких земель своей благодатью. Перекрыта река, что несла свои воды в те безрадостные иссохшие земли.

— Быть может, ты прав, но откуда, скажи, ты все это знаешь?

— Моя жена — член ковена ведьм. Она скорбит об утерянной родине. Эльфы и никто другой опустошили ее родную землю. Когда правда вышла наружу, стало сложно что-либо изменить. Твой дед не захотел никого слушать, Энтель. Он объявил войну ковену ведьм, твой отец продолжил его дело. Война никогда не закончится, если ты не изменишь наш мир. Дворец должен быть открыт, чары должны быть сняты.

— Это невозможно, даже если бы я того и хотел. Среди нас не осталось достаточно сильных магов.

— Ковену ведьм под силу исправить все, сделать так, как было раньше.

— Почему тогда их земли до сих пор напоминают выжженную степь?

— Чтобы снять ворожбу, нужно попасть в сердце леса. Никто из нас не может указать путь. Печать не даёт.

— Ложь. А ты предатель, Маркаэль. Тьма никогда не прольется на сердце леса, мы отобьем любую атаку! Путь стал известен моей жене, я пройду сквозь озеро и предупрежу короля о грядущей беде! Вы просто подло боитесь новых пыток! Жалкие пленники! Именно потому и решили меня уговорить обманом.

— Ты слепец! Оглянись вокруг! Нас никто не пытает! Мы свободны от традиций, от устоев. У меня вообще есть семья! Дети, Энтель!

— Ложь!

— Имей смелость посмотреть правде в глаза! Займи трон! Проведи ковен ведьм ко дворцу! Сними заклятие дела, освободи реку священной рощи!

Дальше я слушать не стал. Пошел в сторону озера.

Глава 30

Энтель

Ни один не посмел увязаться за мной. Придумали они эту историю сами, или ведьмы заставили их рассказать мне сказку — не знаю, но поверить в нее я не готов. Священная роща и дворец со всем содержимым издревле принадлежали нам, нашей расе. Никто из живущих не смеет покуситься на воды плодоносный реки, тем более, ведьмы. Мой дед был мудрейшим из нас, власть и магия его были почти безграничны. С возрастом он стал, правда, немного чудаковат, но это ничего не меняет. Он первый развязал войну с тьмой, первый встал на защиту наших земель. Разве он мог ошибиться? Надеюсь, что нет. Великая ворожба стоит огромных расчетов. Не мог он, просто не мог допустить столь серьезную ошибку. Или все-таки мог? Все ошибаются хоть раз в жизни, но он свою ошибку совершил ещё раньше, когда попытался коснуться воплощения тьмы. Отец рассказывал, что деда в свое время чуть было не заморочила красавица ведьма. Если б он женился на ней, кто знает, каким был бы наш род. Скорее всего, он бы попросту не продлился. После этого и закрыли дворец, а вместе с ним рощу от чужаков. Связаны эти события между собой или нет? Мог дед так мстить бывшей возлюбленной? Червячок сомнения грызет сердце. Хоть и понимаю, что это глупо. И уж точно нельзя верить тем, кто находится в ведовском плену. Они скажут все, что нужно, в угоду своим хозяйкам. Но Маркаэль, он всегда был честен, да и остальные, с кем мы давно простились, тоже. Странно все это и страшно, что я не могу избрать истинную между двух величин. Кто прав, кто виноват в прошлой войне и чудовищной ошибке, если она была, конечно, допущена? Быть может, у отца получится мне разъяснить хоть что-то, если он пожелает, конечно. Ноги вынесли меня на берег, а удар мячом в грудь несколько прояснил мысли.

— Простите, — извинилась

девчонка и побежала вдоль берега дальше, пиная, то и дело, огромный надутый мяч. Детство — славное время, если оно так беззаботно. Где мы вышли из воды прошлым днём? Там тоже росли деревья, и берег был мягким как здесь. Вроде бы и куст этот я видел или не видел? То это место или не то? Этот берег или противоположный? Не пойму до конца, но начну искать портал здесь, чтоб далеко не ходить. Раздеваться не стал. Пусть здесь и принято купаться всем вместе без разбору в нижней одежде, но я всё-таки эльф! И мне должно быть плевать на порядки людей и их косые взгляды, обращённые в мою сторону. Широким шагом направился к воде. Позади раздались удивлённые возгласы и даже мужские грубые крики. Вода ледяная! Если б не портал, я бы сюда добровольно никогда не полез! Вчера я или этого не заметил, или тепленькая вода родного мира проводила меня через портал. Беззаботно хохочет ребенок, тычет в меня пальцем и плюхается в озеро, поднимая тысячу брызг. Как далеко от берега нужно зайти в воду, чтобы открылся портал? И почему всех этих людей туда не уносит? Как они, вообще, так долго могут находиться в ледяной воде? На всякий случай нырнул. Бесполезно. Дно вижу, а портального мерцания нет ни подо мной, ни дальше, насколько я могу рассмотреть. Вынырнул чуть ли не под аплодисменты. По крайней мере, восторженные вздохи я точно услышал. Ко мне с берега спешат несколько мужчин весьма грозного вида, остальные просто смотрят. Я, очевидно, что-то нарушил. Извиниться или же принять бой?

— Дебил! Топись в другом месте! Не на глазах у детей!

— Господа, позвольте, я просто нырял. И в мыслях не было свести счёты с жизнью.

— В штанах? Стирал что ли? Обувь-то сними!

— Непременно. На этом ваши претензии будут исчерпаны?

— Шел бы ты нырять куда подальше.

Зуб на зуб не попадает, а эти стоят, выпятив несусветные животы. Рискнул пройти мимо, со спины они на меня не напали. Может быть, действительно, были обеспокоены моим видом? Странно. Какое людям может быть дело до эльфа, даже если бы я собрался топиться на самом деле. Я же не человек и не принадлежу к их клану, пользы этим мужчинам я никогда своим трудом не принес бы. Да и дети. Они что, никогда не видели трупов? Всяко, здесь бушует раз в несколько лет какой-нибудь мор.

На берегу теплее не стало. Мокрая одежда противно облепила тело, снять бы, да стыдно. Кажется, я понял, наконец, почему все в озеро лезут полураздетыми. Чтобы не мёрзнуть потом. Может, и мне так поступить? Эльфов здесь нет. Те, что были на поляне в лесу, уже наверняка ушли далеко-далеко. Зубы начали выбивать дробь. О! Кустик. Портал наверняка открывается здесь. Вода стала немного теплее по ощущениям, по крайней мере, в ней не холодит кожу ветер. Брр. Как же остальные-то плавают? Идиоты. Без особой нужды в эту воду лезть, точно, не стоит. Нырнул. Мечтай, Энтэль, дальше. Дно пусто. Вынырнул на поверхность, кое-как доплыл до берега, холод стал, действительно, невыносим. Плюнул на все, расстегнул рубашку и снял. Не помогло. Стало даже ещё хуже. Может быть, дело в штанах? Или вода в обуви так холодит? Сапоги тоже снял, вылил из них воду. Легче не стало. Можно было б дождаться темноты и нырять голышом, когда никто не видит, если б в этом дурацком мире ещё водилась тьма по ночам! Без рубашки мокрые волосы противно хлещут голую спину.

— Убогий, штаны сними, отморозишь себе самое ценное! — выкрикнул мужик, мимо которого я только прошел.

— Думаете, станет теплее?

— Однозначно.

Проститься с последними крупицам чести или не стоит? Замерзну, и моя глупая смерть никому не принесет никакой пользы. Но разве можно летом замёрзнуть? А вдруг, действительно, можно? Плюнул на все, остался в одних панталонах. Мужчина, который только что сам рекомендовал мне раздеться, подозрительно хрюкнул и зарыдал.

— Держи полотенце, прости дурака. Кто ж тебя так вырядил-то? Ой! Можешь даже не возвращать. А я думал, у меня сын идиот, когда он рубашку, мало того, что кривую купил, так ещё в пятнах краски. Нет, оказывается мой ещё ничего, даже умный местами. Ой, насмешил.

— Простите. И я вам очень обязан за заботу, — постарался я сгладить ситуацию и принялся вытирать волосы, разбирая на пряди. Расчёску бы сюда, домашнюю, которая дует теплом на пряди. Я бы ей ещё и спину погрел, и грудь. Мужик снова захрюкал.

— На талию повяжи. Поверх этих твоих, ой не могу! Кто увидит — побьют же! С кружавчиками! Подтяни хоть рейтузы, модник! Хрюк. До колик посмеялся. Ой! Кто такие шьёт только?

— Мои панталоны шиты эльфийской рукой…

Не знаю, что я сказал не так, но добрый человек перекатился на живот и стал бить по песку кулаками.