Кукла старого Адама
Шрифт:
Стася ненавидела свой район, типовую школу и страшную девятиэтажную «панельку», в которой жила. Ненависть эта появилась не вдруг, она словно росла вместе с ней, крепла с возрастом, рождая одно желание – уехать из этого места куда угодно! Она уже начала готовить мать к мысли, что после девятого класса уйдет в колледж. Правда, намеками, которые мать пока не понимала.
Она мечтала, как уедет в Москву или Питер, потому что, поступив в местный, рискует остаться жить в этой квартире в одной комнате с братом. На своем койко-месте за книжными полками, которое выгородили по ее просьбе родители. Неудачники, не сумевшие заработать на нормальный дом. Такой, например, как у Варлеев. Или, на худой конец, на двухэтажную квартиру в элитном доме у парка, куда недавно переехали
Вот эта навязчивая мысль – уехать любой ценой – и стала ее стимулом к учебе. Стася понимала, что без отличного аттестата и максимальных баллов за ОГЭ в столичный колледж на бюджет ей не поступить. На платную учебу у ее родителей средств не было: мать – историчка в ее же школе, отец – вообще мрак – патологоанатом в морге при больнице. Оба – честные трудяги, краснеющие от вранья. Кстати, интересно, что завтра они ей наплетут о воскресшей вдруг бабке? А она, Стася, спросит их обязательно, о чем так громко шептались на кухне в столь поздний час.
О! Она чуть не забыла, что инфу из первых рук может получить у Строкова. Костик ради свидания с ней вытрясет из отца, который, как выяснилось, является следователем по делу, все подробности смерти этой Анны. Ну, сходит Стася с ним в «Макдоналдс» бургер пожевать, колой запить, не убудет с нее. Зато знать будет больше, чем родители.
Что ж там за бабка такая загадочная, что даже от дочери пряталась столько лет? Знать бы фамилию, под которой бабуля жила…
Стася откинула крышку ноутбука – спать расхотелось, она решила все же связаться с Никой: до завтра она такую новость держать в себе не сможет. Но ее остановила одна мысль. «Допустим, Катерина Петровна знала, что сестра жива, значит, как-то они общались? Обитая по разные стороны границы, кстати. Одна здесь, другая – в Германии. Они обе пожилые, а старушки у нас на каких сайтах зависают? Правильно, в первую очередь – на „Одноклассниках“. Ну, и, возможно, в другой соцсети. Так, откроем сначала первый. – Стася, с трудом вспомнив пароль от своей страницы, которую забросила почти сразу, как открыла, зашла на сайт. – Для начала нужно найти Катерину Нил, мать тети Даши. Или Гендель по новому мужу? Черт, ни той, ни другой! Туранина? Девичья фамилия… Есть! Да еще и открытый профиль! Офигеть сколько друзей – двести девяносто два, сорок восемь подписчиков! А-а-а… понятно – цветочки, рассада… Да, домик у нее нехилый, видно, что новый ее муж человек не бедный. Ищем среди друзей Анну Туранину… нет такой, да оно и понятно. Тогда просто Анну. Тридцать восемь!»
Стася решила методично просмотреть профили всех, надеясь на то, что найдет какую-нибудь зацепку. Она слышала, как родители прошли в свою комнату, по пути щелкая выключателями. Еще некоторое время из-за общей стены доносились их приглушенные голоса, затем наступила тишина. Стася успела проверить два десятка Анн, но ни одна из них даже отдаленно не подходила на роль сестры Катерины Петровны. Стася устала. Чувствуя, что засыпает, она надела наушники и подключила плеер…
Лицо этой женщины кого-то ей напоминало, в памяти всплыла подслушанная фраза отца о том, что нынешняя Анна очень похожа на свою мать, то есть Лидию Туранину.
Стася встала с кровати, подошла к книжному шкафу и выдвинула один из ящиков. Обтянутый темно-синим бархатом альбом принадлежал, как она знала, Катерине Петровне, но хранился почему у них, Одинцовых. Она нашла фото Лидии и Петра Тураниных – вне сомнений, эта Анна с множеством звездочек и значков вместо фамилии была их дочерью.
«Раз Анна в друзьях, то Катерина Петровна знала, что сестра жива. Знала, но никому не говорила. Интересно, с какого времени они общаются?» – Стася нажала на фото, зашла на страницу Анны, но профиль той оказался закрыт. С досады Стася резко хлопнула крышкой ноутбука. Говорить с Никой смысла не было, да и спать хотелось смертельно. Уже засыпая, она вдруг поняла, кто сможет вскрыть страницу Анны – брат Ники Макс Варлей.
Дарья на вопрос мужа не ответила, просто не знала, что сказать. Они давно с матерью словно чужие. Когда отношения начали портиться? Наверное, считать можно с того времени, когда эмигрировал за границу отец. Мать при любом удобном случае старалась упрекнуть дочь в том, что он был вынужден сбежать из-за нее и каждый раз припоминала историю с Гафуровыми. Матушка плакалась, что Нил бросил ее одну с двумя незрелыми, как она выражалась, девицами. Дальше шло перечисление всех бед, что на нее, бедную, свалились. Главной бедой она считала хроническое безденежье. Хорошо, что тоска по мужу оказалась недолгой, у Катерины Петровны появился весьма щедрый поклонник, судя по дорогим продуктам, заполнившим полки холодильника. Но упреки не прекратились, Даша чувствовала, что раздражает мать, порой даже больше, чем Варя. Эта нелюбовь самого родного человека сделала ее неуверенной в себе, она стала избегать любого общения, не было подруг, она не доверяла даже Варьке. И если бы не встретила Родиона… Но даже ему довериться полностью Даша так и не решилась.
…Даша подумать не могла, что детская любовь Фарида превратится в маниакальную страсть. Казалось, была дружба, и, конечно, она замечала, что нравится ему. Но не только ему! А Фарид ни одного парня близко к ней не подпускал. Ее это даже устраивало. Если бы не это его признание в девятом классе, не откровенная злость, которая тут же исказила красивое лицо, когда она, всерьез не приняв его слова, рассмеялась… Синяки от его пальцев на запястьях скрывала долго – так сильно вцепился, она даже вырваться не пыталась.
То, что после этой сцены Даша начала его сторониться, не помогло – Фарид просто обезумел, его дружки избивали каждого, кто пытался с ней познакомиться. Он следил за ней, это было очевидно. Однажды Фарид вроде бы в шутку сказал, что готов заполучить ее любой ценой. Ей бы насторожиться, но она даже не приняла его слова всерьез. Это стало ее ошибкой, но поняла это Даша слишком поздно. Нужно было все-таки пожаловаться отцу, как только Гафуров впервые пригрозил, что возьмет ее силой.
Она боялась, но молчала. Еще и потому, что понимала: папа, узнай о ее страхах, кинется с Фаридом разбираться. А у того отец – главный прокурор города, мать – заместитель мэра. Кто будет виноват? Так и получилось, что страх за отца перевесил собственный.
Беда случилась летом: после очередного ее отказа Фарид выполнил свои угрозы. Она возвращалась вечером от одноклассницы, остановилась машина, дружки Фарида схватили ее, затолкали на заднее сиденье… Наверное, один из них перестарался, когда ударил по голове – очнулась она уже от боли, первое, что увидела – искаженное похотью лицо Фарида… Ей тогда было шестнадцать…
– Дашуль, о чем задумалась? – Муж смотрел с тревогой. – Ты иногда вот так уходишь в свои мысли, и поверь, страшно на тебя смотреть. Никак не привыкну.
– Папу вспомнила, – отговорилась она, вытирая выступившие невольно слезы. – Я даже не знаю, жив ли он. Кажется, до сих пор зла на него, а накатит иногда – и понимаю, как его не хватает. Но что говорить, наверное, счастлив с новой женой, может быть, и ребенок есть. Зачем ему я?
– Ты никогда не рассказывала, почему он так резко уехал? Это же как-то с Гафуровым связано?
Дарья вдруг подумала, что вот все у них с Родькой есть – любовь, дети, достаток. А доверия у мужа к ней нет. Такого полного, когда можно бы жене и поплакаться, когда проблемы, обсудить, вместе пережить. Но нет. Родион никогда близко к делам ее не подпускает – а ведь были сложности, были! Долгов набрал, но жизнь ее и детей в тот период не изменилась. Лицей оплачивал, фитнес ей и еще курсы дизайна, даже на Бали отправил на месяц всех троих. Все в долг, как потом выяснилось: случайно жена его друга-банкира проговорилась.