Кукла
Шрифт:
– Ну и задали вы мне работы на целый день, – сказал Крислер. – Это всегда бывает трудно – копаться в давно закрытых делах.
– Но удалось вам найти хоть что-нибудь? – спросил Мейер.
– Знаете, честно скажу вам, если бы не убийство, расследованием которого вы сейчас занимаетесь, я бы просто плюнул на все и прекратил поиски.
– Значит, вы что-то нашли? – терпеливо спросил Мейер.
– Истории этой уже лет двенадцать. Неужели вы считаете, что тут могут обнаружиться какие-то следы?
– А что делать, если у нас вообще ничего нет? – сказал
– А кроме того эти междугородные разговоры ведутся не за ваш счет, а за счет города, так ведь? – сказал Крислер и расхохотался.
– И это верно, – сказал Мейер после приличной паузы, в глубине души рассчитывая на то, что за этот разговор как раз заплатят власти Лос-Анджелеса.
– Ну, в общем, дело обстоит так, – сказал Крислер, когда оба они насмеялись вволю, – с этим арестом вы были совершенно правы. Мы действительно взяли их за нарушение, предусмотренное статьей 11500 нашего штата. Фамилия у девчонки была тогда, правда, не Закс, она у нас числится как Тина Карин Грейди. Как вы полагаете, это вам подходит?
– Скорее всего, она у вас проходит под своей девичьей фамилией, – сказал Мейер.
– Я тоже так решил. Их прихватили на квартире в северной части Голливуда с двадцатью пятью пакетиками героина, что по весу составляет более одной восьмой унции, хотя в нашем штате это не играет никакой роли. Здесь у нас нет нижнего предела, ниже которого наступала бы административная ответственность. У нас, если тебя прихватили с любым количеством порошка, который при анализе окажется наркотиком, ты автоматически предстаешь перед судом. У вас там немного иначе все, я знаю.
– Совершенно верно, – подтвердил Мейер.
– Во всяком случае, парень этот уже прочно сидел на игле, у него рубцы были на обеих руках. А эта девчонка – Грейди – выглядела совсем свеженькой и такой хорошенькой, что просто трудно было понять, что у нее могло быть общего с таким типом. Она заявила, что и не подозревала, что имеет дело с наркоманом, заявила, что он пригласил ее к себе на квартиру, а затем насильно сделал ей укол. У нее и в самом деле не нашли следов от уколов, за исключением одного-единственного на руке в районе...
– Погодите-ка минутку, – сказал Мейер.
– Да? В чем дело?
– Значит, вы говорите, что эта девушка утверждала, что он силой заставил ее сделать укол?
– Да. Она говорила, что он сначала напоил ее допьяна.
– А это не он потом подтвердил ее алиби?
– А как вы себе это представляете?
– Ну, не заявил ли этот мужчина, сам, добровольно, что он является толкачем и что это он насильно сделал ей укол?
Крислер опять заразительно расхохотался.
– А видели ли вы когда-нибудь наркомана, который объявил бы себя толкачом, а потом был бы готов мотать срок за распространение наркотиков? Да вы шутите!
– Эта девушка говорила своему врачу, что этот человек спас ее от тюрьмы.
– Вранье чистейшей воды, – сказал Крислер. – На суде она одна и говорила. Ей удалось убедить судью в своей невиновности, поэтому ей и дали условный срок.
– А что произошло с этим мужчиной?
– Ему вынесли обвинительный приговор и отправили в тюрьму Соледад, где ему предстояло отсидеть от двух до десяти лет в зависимости от дальнейшего поведения.
– Значит, вот почему она постоянно посылала ему деньги. Вовсе не потому, что была благодарна ему за благородный поступок, а потому что чувствовала себя виноватой перед ним.
– Ну, не так уж она была и виновата, – сказал Крислер. – Черт побери, ведь девчонке было всего девятнадцать лет. А потом, что тут можно сказать с полной уверенностью? Может, он и в самом деле заставил ее сделать укол.
– Весьма сомневаюсь. Она нюхала кокаин и курила марихуану с семнадцати лет.
– Да? Ну, мы об этом ничего не знали.
– А как звали этого мужчину? – спросил Мейер.
– Фритц Шмидт.
– Фритц? Это что – кличка?
– Нет, это его настоящее имя. Фритц Шмидт.
– У вас есть какие-нибудь свежие данные о нем?
– Его выпустили после четырех лет отсидки. Характеристика тюремной администрации отличная, да и после выхода из тюрьмы он не доставлял нам никаких хлопот.
– А не могли бы вы сказать, он по-прежнему все еще проживает в Калифорнии?
– Этого я не знаю.
– Ну хорошо, огромное спасибо, – сказал Мейер.
– Не за что, – сказал Крислер и повесил трубку.
Фритца Шмидта не было ни в одном из телефонных справочников города. Однако, судя по записям, сделанным доктором Леви, Тинкин друг из Калифорнии прибыл сюда только в сентябре. Вовсе не рассчитывая на положительный результат, Мейер позвонил в справочную городской телефонной станции и, отрекомендовавшись снявшей трубку девушке детективом, занятым важным делом, попросил у нее справиться, нет ли некоего мистера Фритца Шмидта среди еще не внесенных в справочник абонентов.
Ровно две минуты спустя Мейер и Клинг уже успели покинуть помещение дежурки, предварительно пристегнув к поясам кобуры с револьверами.
Девушка снова появилась в его комнате в двадцать пять минут десятого. Пистолет на этот раз она держала в руке и была одета. Она мягко прикрыла за собой дверь, но зажигать свет не стала. Какое-то время она молча приглядывалась к Карелле при свете проникающей сквозь неплотно прикрытую занавеску уличной рекламы.
– А ты весь дрожишь, детка, – сказала она наконец. Карелла не ответил ей. – Слушай, а какого ты роста? – спросила она.
– Шесть футов и два дюйма.
– Нужно будет подобрать для тебя что-нибудь подходящее.
– С чего это вдруг такая забота обо мне? – спросил Карелла. Он весь обливался потом и при этом его знобило. Ему немыслимо хотелось сорвать сковывающие его наручники, освободиться от пут на ногах. Однако он отлично знал, чем можно легко и быстро прекратить терзавшие его мучения – ведь он только что сам отказался от лекарства.
– Никаких забот, детка, – возразила она. – Нам нужно одеть тебя, потому что мы забираем тебя отсюда.