Кукловод. Капер.
Шрифт:
Распорядитель торгов, заставил Кевина обернуться, показывая товар со всех сторон. В этом не было необходимости. Стоящие перед помостом уже успели не только его рассмотреть, но и ощупать своими руками. Если большинство проходило мимо Патрика, даже не глядя в его сторону, то Кевина пожалуй не пропустил ни один из покупателей.
– Итак господа, начальная цена за этот великолепный экземпляр всего лишь двадцать фунтов.
– Двадцать фунтов,- тут же подтвердил ставку один из плантаторов.
– Двадцать один фунт,- послышался голос другого.
– Двадцать пять фунтов,- с ленцой произнес Джонсон.
–
Джонсон посмотрел на своего соперника, слегка вздернув бровь, выражая свое удивление тем обстоятельством, что кто-то собирается перебить его цену. С другой стороны, он похоже находил это даже забавным. Поэтому начал понемногу набавлять, какое никакое а все же развлечение. С другой стороны, Кевин стоил подобной борьбы. Она закончилась на сорока фунтах, безоговорочной победой Джонсона.
Вообще-то, за такую цену можно было купить крепкого чернокожего раба, которых отличала куда большая выносливость в этом жарком климате. Но с другой стороны, Кевин выглядел весьма внушительно. Рост под два метра, широкие плечи, сильные руки, большие кисти, походящие на небольшую лопатку. Будь он чернокожим и сорок фунтов была бы только начальная ставка.
Далее торги пошли своим чередом. В первую очередь на продажу выставляли людей более солидной комплекции. Но чем дальше, тем мельче становился товар. Впрочем, если судить по довольному выражению капитана, тот был явно доволен ходом торгов. Что и говорить, заботясь об их здоровье Патрик поспособствовал тому, чтобы невольники выглядели не такими замухрышками. Поэтому капитан мог представить товар, что говорится лицом.
– Итак господа, представляю вашему вниманию следующий экземпляр. Не смотрите что он тощ, и не столь уж высок ростом. Уверяю вас, у него крепкие жилы и он весьма вынослив. Начальная ставка десять фунтов.
– Девять фунтов,- выкрикнул какой-то шутник из числа покупателей, с нескрываемым весельем понижая ставку.
Патрика едва не затрясло от охватившей его ярости. Нет, его бесила вовсе не то что он оказался чуть не последним в ряду. И не низкая цена запрошенная за него. Не выходка скучающего плантатора. Его бесила сама ситуация. Его продавали в рабство как какую-то скотину! С грустью и сожалением Шейранов задвинул Кларка в глубину сознания, чтобы он не учудил чего сгоряча. В конце концов, в настоящий момент он никак не мог повлиять на ситуацию. Разве только усугубить ее.
– Господа, не след подтрунивать над моряками,- вдруг подал голос господин Джонсон.- Только из уважения к вашему тяжкому труду капитан. Десять фунтов.
– Пятнадцать фунтов,- вдруг раздался задорный женский голос.
Признаться Патрик сильно удивился данному обстоятельству. Он конечно не мог видеть покупателей, так как находился позади помоста. Но он мог поручиться, что ни одна из женщин в торгах не участвовала. Она конечно могла явиться со своим старшим надсмотрщиком или управляющим, и скорее всего именно так и было. Но признаться для Патрика это не имело значения. Он сначала узнал голос, а потом увидел и его обладательницу. Никакой ошибки. Это была она. Не ОНА. Но все же. Все же.
Прошлое его пребывание на острове было просто насыщено событиями. И как только он мог об этом позабыть. Вдову Джейн Атчесон на Барбадосе уважали, как-никак она принадлежала к числу крупнейших плантаторов острова. Хотя, при этом островитяне не забывали перемывать ей косточки, называя веселой вдовой. Скорее всего это было связано с тем, что ни один из местных не мог похвастать тем, что был в ее спальне. Чего не скажешь о заезжих мужчинах.
Все так, Джейн и Патрик были любовниками. Пусть связь их была и недолгой, зато весьма бурной. И эта женщина была единственной его надеждой. Нет, она не потеряла голову от любви к судовому хирургу, хотя он и был хорош собой. Патрик надеялся на другое чувство. Он прекрасно помнил, что она оказалась в его объятиях... Хм. Впрочем скорее уж наоборот. Он оказался в ее объятиях. Да. Так будет куда точнее. Так вот, произошло это только после памятной дуэли. И причина была в яростном соперничестве между господином Джонсоном и госпожой Атчесон. И коль скоро она начала торговаться...
– О-о. Миссис Джейн. Мое почтение,- с напускной учтивостью поздоровался Джонсон.
– Мистер Генри,- кокетливо стрельнув глазками, мило улыбнулась вдова, здороваясь с мужчиной.
– Я вижу вам приглянулся этот раб.
– Вы ведь уступите даме, не так ли, мистер Генри?
– Сожалею, миссис Джейн. Если бы вы назвали цену первой, то я несомненно уступил бы вам пальму первенства.
Народ заволновался, явно почувствовав грядущую потеху. Что делать, жизнь на острове достаточно скучна и однообразна. Патрик же, невольно воспрянул духом. Настроение толпы говорило о том, что так просто это дело не закончится, а значит и у него есть надежда.
– Так уж случилось, что я уже сказал свое слово, и так просто от него не отступлюсь,- продолжал между тем господин Джонсон.- Однако, правила приличия не позволяют мне быть неучтивым с дамой. И коль скоро я не могу уступить вам этого, то с радостью подарю любого другого. Шестнадцать фунтов. И покончим с этим.
– Вы очень любезны сударь. В таком случае не могли бы вы пообещать мне подарить вот этого?- Она капризно указала пальчиком на Патрика.
– Миссис Джейн, я же сказал, вы можете выбрать любого другого.
– Да, да, конечно. Простите, я как-то не сообразила. Двадцать фунтов любезнейший.
– Что это значит?
– Вы пообещали мне любого из своих рабов. Однако упорно не желаете отдать мне этого.
– Полноте. К чему вам этот мешок с костями. Двадцать пять фунтов.
– Об-божаю погреметь костями. Пятьдесят фунтов.
– Шестьдесят фунтов,- не сдавался Джонсон.
– Вы ведь не отступитесь, да, мистер Генри?
– Проверьте.
– Как я вас понимаю. Ради честного словца, и так далее и тому подобное. Сто пятьдесят фунтов.
– Двести фунтов,- зло взглянув исподлобья на издевающуюся над ним женщину, бросил Джонсон.
– Ах нет. Для меня это уж слишком. Он ваш. Я так полагаю, что теперь вы мне не подарите своего раба?
Все же отступилась. Впрочем, могло ли быть иначе. Насолить своему давнему сопернику она уже насолила. Дальнейшая торговля была бессмысленна, и она это четко почувствовала. Джонсон уступил бы ей, а потом воспользовался бы каким-нибудь подходящим случаем и убил бы, выплатив ей убытки. Причем в этом случае была бы выплачена средняя цена, а не столь безбожно завышенная людскими амбициями. Конечно это не то, что владеть своим обидчиком и выдавливать из него жизнь по капле. Но вполне приемлемо.