Кукловод
Шрифт:
Однажды меня уже упрекнули в развращении детей, поэтому теперь я постоянно буду выступать в роли занудной старухи и предупреждать о более или менее высоком рейтинге. Итак, глава рейтинговая. Детям читать не надо, всех остальных милости прошу, мои любимые:**
Спустя полчаса, приведя себя в порядок, я спускаюсь вниз, решительно намереваясь найти тебя и убедиться, что твое спокойствие в комнате не было предвестником бури. В кабинете я не нахожу ни тебя, ни Элайджу, так же как и в библиотеке, и в гостиной. Недоуменно нахмурившись, я иду на кухню, где застаю лишь Блайт, которая напевает под нос какую-то французскую песенку, расскатывая на столе тесто. Это до жути глупо, но все мы каждый вечер
– Ma chere*, спасибо тебе за помощь утром. Если бы не ты… - Она не договаривает, но я и не настаиваю, понимая, что ей сложно вспоминать утренний инцидент.
– Не стоит благодарить Блайт. Ребекка это… - мне хочется сказать что-то наподобие “бешеная сука”, но я сдерживаю себя и договариваю: - ревнивый ребенок, по сути. Ей никто не нравится, ты не причем. Поговори с Клаусом, он сможет тебе помочь.
– Блайт еще раз благодарно улыбается, кивает головой и возвращается к готовке.
– Может ты что-то хочешь, fille**? Кофе? Крови?
– Я отрицательно покачиваю головой, а потом задаю вопрос, который в данный момент интересует меня больше всего:
– Блайт, а ты не знаешь, где Клаус?
– Он уехал где-то полчаса назад.
– Я удивленно приподнимаю брови, не понимая уже совершенно ничего. Почему ты уехал, если планировал поговорить с братом?
– Один уехал?
– Нет, с monsieur*** Элайджа.
– Блайт бросает на меня заинтересованный взгляд, я же только натянуто улыбаюсь и выхожу с кухни. Значит с Элайджей? Явно не к добру…
***
Я вышагиваю по комнате уже несколько часов, нервно комкая ткань красного платья, в котором была за ужином. Двадцать шагов до двери ванной - поворот - двадцать шагов до окна. И так уже много-много раз. Иногда я присаживаюсь на краешек кровати, бессильно запускаю пальцы в волосы, опускаю голову на колени и отдаюсь тревожным мыслям. Что могло произойти? Зачем ты вместе с Элайджей уехал куда-то? Я чувствовала тревогу, потому что боялась, что в очередной раз стану причиной, по которой ты причинишь кому-то вред. Я понимала, что ты не мог так спокойно отнестись к утренней сцене, не мог понять, потому что всегда руководствуешься порывами и эмоциями, а не логикой и доводами рассудка.
На часах полночь. Все домочадцы разошлись по своим комнатам и теперь дом погрузился в тишину, которая лишь изредка прерывается скрипом оконных ставень на сквозняке. Я снова сижу на кровати, распрямив спину, как будто проглотила металлический стержень, и прислушиваюсь в ожидании хоть какого-то звука, возвещающего о твоем возвращении. Через какое-то время мне начинает казаться, что тишина давит на виски, а в голове раздается отвратительный сплошной гул, поэтому я резко дергаюсь, когда дверь открывается. Никогда не привыкну к твоей способности подкрадываться так бесшумно.
Ты усмехаешься, делаешь несколько шагов вперед, захлопываешь дверь у себя за спиной, а я все также продолжаю сидеть неподвижно, пытаясь рассмотреть выражение твоего лица в бледно-желтом свечении месяца, скупо проникающего сквозь витражные стекла и жалея, что не догадалась зажечь свет.
– Доброй ночи, Кэролайн.
– Ты снова говоришь с теми же непонятными интонациями, с какими поздоровался со мной утром, но сам же и портишь весь спектакль под названием “безразличие”, перецепившись об какую-то футболку, небрежно лежащую на полу. Ты чертыхаешься сквозь зубы, а потом неожиданно начинаешь смеяться, чем заставляешь меня пораженно приподнять брови.
– Ты пьян?
– Я наконец-то встаю и подхожу к тебе, окидывая внимательным взглядом. С близкого расстояния мне удается
– Угу.
– Ты усмехаешься, поднимаешь руку, проводишь кончиками пальцев по моей скуле и задумчиво добавляешь: - Ты такая красивая.
– Спасибо, конечно. Но давай отложим комплименты на потом. Чья это кровь? Где твой брат?
– Я скрещиваю руки на груди, глубоко вздыхаю, чтобы сдержать отчаянье, смешанное со злостью. Мне страшно думать, что Элайджа поплатился за свою доброту и поддержку.
– Какой именно?
– Ты усмехаешься, обходишь меня, ложишься на кровать, не трудясь ни раздеться, ни даже разуться и едко отвечаешь на свой собственный вопрос: - Ах, да, конечно же ты спрашиваешь об Элайдже. Боишься о судьбе своего нового друга?
– Представь себе боюсь. Но он в первую очередь твой брат, а только потом мой друг, хотя так называть его преувеличенно с моей стороны, честно говоря. Так где он?
– У себя. Можешь пойти посмотреть, пожелать ему сладких снов или вообще остаться у него ночевать.
– Ты уже не смеешься, я слышу злость в твоем голосе, поэтому устало сутулюсь, присаживаюсь на кровать и произношу хриплым голосом:
– Тебе не надоело?
– А тебе?
– Мне? Да, я устала. Устала, что ты мне не веришь. Устала от перемен твоего настроения. Устала от нашей совместной жизни. Просто устала, Клаус.
– Я пожимаю плечами, а потом поднимаюсь и направляюсь к двери, на ходу добавляя: - И правда стоит пожелать твоему брату доброй ночи, раз ты так любезно мне разрешил.
– Я открываю дверь, но не успеваю сделать и шага, когда ты оказываешься у меня за спиной, сильным толчком захлопываешь дверь просто у меня перед носом, резким рывком разворачиваешь меня к себе лицом, заставляя вжаться спиной в деревянную поверхность. Ты упираешься ладонями по бокам от моей головы, приближаешь свое лицо вплотную к моему и, выделяя каждое слово, произносишь:
– Я. Передумал. Кэролайн. Иди спать. С Элайджей все нормально. Мы немного повздорили, я напился, он прочитал мне лекцию о том, как нужно себя вести хорошим мальчикам. Это стандартная модель наших отношений. Ему не нужна нянька, а я не в том состоянии, чтобы слушать твои капризы. Будь благодарна, что так легко отделалась и ложись.
– Я чувствую запах алкоголя, но в тоже время понимаю, что ты достаточно серьезен сейчас и, наверное, мне стоит послушаться и промолчать, но твое “благородное” одолжение вызывает во мне очередной прилив ярости, и я сквозь зубы произношу:
– Да, я очень благодарна тебе. Ты даже ни разу не ударил меня. Чудесааа.
– Я зло усмехаюсь, наблюдая, как в твоих глазах зажигаются янтарные искорки ярости. Иногда мне кажется, что у меня и правда появляются суицидальные наклонности, потому что иначе не назовешь мое упорное желание определить степень твоего терпения, обнаружить тот Рубикон, за чертой которого все закончится, и я упаду к твоим ногам бездыханным телом. С каждым днем я все меньше связана с прошлым, с Мистик Фолс, поэтому и терять мне уже нечего. Даже Деймона. Ведь, честно говоря, я уже почти не вспоминаю ни его, ни людей, которые когда-то составляли основу моего существования. Но ты даже после этих слов не срываешься, не реагируешь на провокацию, и я добавляю, только чтобы не чувствовать себя бесправной: - Ты можешь мне внушить не ходить и лечь спать. У тебя ведь это так хорошо получается.
– Самое глупое, но и самое частое желание людей - оставить последнее слово в споре за собой, и мне очень хочется, чтобы этот день, так переполненный волнениями, закончился моей маленькой победой.