Куклы для Безликой
Шрифт:
«Милый мой мальчик устал.
Он прилег в тиши лесной.
Его покой никто не тронет.
Охраню Его.
Сладким сном укрою.»
Наконец предсмертная агония закончилась. Флорин была мертва, превратившись в бездушную куклу. Такая же прекрасная и пустая. А кровь еще больше украшала ее. Осборну показалась она сейчас возвышенно идеальной. Она молчит. Она более ничего не требует. Она мертвее всех сейчас.
Некое вдохновение захватило его сердце. Он отпустил горло Флорин. Он провёл ладонями по своему лицу размазывая свиную
Когда его чувства успокоятся, он разделит тело Флорин на части. И умоется в ее крови… А ее части тела, станут началом безумной карьеры. Что-то он приготовит, а что-то сохранит в специальном растворе, который не позволит разложиться мягким тканям. Совсем как тот безумец из книги «Клиника проклятых мерзавцев»…
И после этого, он откроет в подвале пустой зал, который заперт очень давно. Ни разу не открываемый, даже во времена отца Осборна. Тогда он узнаёт что же такое прячется в том подвальном зале.
3. Смех и голос
Осборн смыл с рук и лица свиную кровь. Он успокоился, перестал танцевать. Он взглянул на своё отражение в прямоугольном зеркале, висящем над раковиной жемчужного цвета. В отражении не было ничего ужасного. Его лицо лишь слегка улыбалось. Но вот на зеркальной глади всплыло ухмыляющееся лицо отца Осборна. Его улыбка была зловещей, а глаза, серые как у волка, отражали в себе глубины ада.
«Ты похож на меня, сын мой.» – словно произнес отец на самое ухо сыну. Это был едва уловимый шёпот, его можно считать несуществующим.
Уголки улыбающихся губ Осборна опустились. Он сжал правую руку в кулак и, ударил в зеркало. Послышался звон разбиваемого стекла. Искрящиеся осколки посыпались в раковину. В воздухе разнесся смех отца Осборна – смех Биаджио.
– Я никогда не буду таким как ты, отец! – с ненавистью прошептал он, и посмотрел на пораненную осколками руку. По ней стекала его кровь.
«Опять сорвался… Отца нет. Он мёртв. Я убил его! Почему же я не могу выбросить его из головы? – устало подумал Осборн. – Нужно вызвать Элмера. Он должен переложить тело Флорин в лед. Иначе ее тело слишком рано сгниет.»
Осборн оставил осколки в раковине. Он вышел из ванной и подошёл к телефону. На стеклянном столике в гостиной, стоял бронзовый телефонный аппарат, с поворотным циферблатом и трубкой на проводе.
Осборн набрал номер ресепшн, где должен находиться Элмер. Прикладывает трубку к уху. Спустя три гудка, Элмер отвечает: – Да?
– Принеси в номер 16 железный гроб, наполненный льдом. Ничего не спрашивай. Просто сделай как я велю. – потребовал повелительным тоном Осборн. После он повесил трубку.
«Значит он уже закончил… – Элмер тяжело вздохнул, вешая трубку телефона. Почему он не захотел оставить ее живой? Флорин всего лишь его подчиненная… бывшая теперь конечно. Но все же. И внешне она была очень даже ничего. Если бы она хотела, то я бы перестал быть геем ради неё. Такая девушка спокойной могла бы меня вылечить.
Элмер вспомнил как случайно, проходя мимо кухни на первом этаже, видел их вместе. Флорин в тот момент сидела на кухонной белой тумбе, ее лиловое платье задрано, выставляя наружу соблазнительные ножки.
Над ней нависает Осборн. Он держит ее за затылок. Он так близок к ней. Он что-то ей говорит шепотом. Потом он склоняется к ее шее лаская ее. Она же, чуть поворачивается к Элмеру, и лукаво улыбается ему пухлыми губами. Она смотрит в его глаза, но своими говорит что он, Элмер, не должен выдавать своего присутствия. Она подмигивает ему.
Элмер вздрагивает. От созерцания запретного зрелища, он слегка опешил. А потом, подкравшись, продолжил следить за ними. В тот момент он даже возбудился. И виною тому была Флорин. Значит он не совсем гей, как часто думал.»
Мотнув головой, чтобы избавиться от наваждения, он отправился за гробом и льдом в подвал. Нужно сделать все как можно быстрее. Хотя именно подвальный этаж он недолюбливал в этом отеле больше всего.
Можно даже сказать, что боялся его. Он был не один такой; Флорин боялась и не любила подвальный этаж. Миссис Энис Бэйтс тоже не любит там бывать. И никто из остальной прислуги, не может сказать что именно их пугает там. Хотя они, все без, исключения его боялись.
Элмер вышел из-за стойки, пройдя к коричневой неприметной двери, расположенной по левую сторону от стойки. Эта дверь была лестничным спуском в подвальный этаж.
Внутри, лестница всегда подсвечивалась оранжевыми лампами, привинченные к серым стенам справа и слева. Но этот спуск напоминал собой вход в место, которое спокойно можно сравнить с жуткими локациями из фильмов ужасов.
По правде говоря, там, на этаже не было чего-то пугающего. Просто все его стены изрисованы. На них, от пола до потолка, мастерски выписаны картины. Хотя кто их так старательно и искусно написал – никто не знает. Этот подвальный этаж, был здесь ещё до того, как открылся санаторий для душевнобольных богачей. И в то время здесь уже были исписаны стены.
Картины же сии, прерывались только многочисленными запертыми дверями. А дверей насчитали примерно десять. И сам коридор был слишком длинным, возможно, даже длиннее самого здания отеля.
Картины тянулись вдоль всего коридора, и оканчивались лишь у стены, которая тупиком завершала подвальный этаж. В стене того тупика располагалась дверь – но только из нержавеющего металла. На ней был выгравирован странный знак – перевернутый треугольник, заканчивающийся латинской буквой «V».
На картинах, вдоль стен, изображены портреты. Некая молодая девушка с необычными белыми волосами, лишь она одна, в одной позе – сидячей – но с разными выражениями лица. Когда идешь вдоль стен, всегда кажется что эта девушка смотрит на тебя. Она словно следит за каждым твоим шагом, своими необычными медовыми глазами.