Куколка
Шрифт:
– Посмотри вокруг, - сказала она.
– Видишь?
Пока Крип ухаживал за ней, машина перестала гнить и истекать кровью. Как и его рассудок, она снова была целой и невредимой. Она была прочной и безопасной. Запах тоже исчез.
– Ты помог мне, и я помогу тебе, - сказала она, её голос теперь был восхитительно соблазнительным.
– Теперь тебе нужно расслабиться.
Она толкнула его обратно на сиденье, и он с готовностью откинулся на спинку и позволил ей делать всё за него. Она схватила его руку очень холодными пальцами и прижала к своей груди. Её кожа
– Я жива, как и ты, - сказала она так, словно никогда в этом не сомневалась. “Ты хочешь меня увидеть?”
– Да, да.
Усевшись ему на колени, она приняла форму и казалось, что задолго до того, как он увидел её по-настоящему, он уже видел её в своём воображении. Волосы у нее были длинные и тёмные. Лунный свет придавал им блеск. Узкое лицо, высокие скулы, огромные пустые глазницы. Её губы были полными, и когда она улыбнулась, он увидел, что зубы у неё длинные и острые, как у гадюки, и понял, что она хочет пронзить его ими. Нет, это было неправильно, совсем не то, чего он ожидал.
– Слезь с меня, - сказал он.
– Отвали от меня, мать твою!
Её ноги обхватили его бёдра как ножницы, и она не отпускала его. Её волосы уже начали седеть, собираясь в пучок на голове, как увядший куст. Её лицо было покрыто трещинами, кожа шелушилась, как старые обои, отваливаясь и открывая сморщенное лицо, похожее на мягкую гнилую сливу. Её дыхание пахло гниющими фруктами и испорченным сидром. Его возлюбленная из сновидений выглядела как старуха, пролежавшая три месяца в могиле. Её волосы кишели термитами, которые впивались в кожу головы, как в кору мёртвого дерева. Они ползали по её лицу и исчезали в глазницах.
– Я же говорила, что сломалась, - сказала она.
– Теперь ты тоже будешь сломан.…
Крип вскрикнул и начал бороться с тварью. Он не знал была это реальность или подобие реальности, но он знал наверняка, что она сделает ужасные, невыразимые вещи с ним, если он не остановит её сейчас. Когда насекомые полетели ему в лицо, а её дыхание превратилось в гнилостное зловоние, он схватил её руки и попытался сбросить с себя. Одна рука была из материала очень похожего на плоть, которая крошилась под его пальцами, а другая была не более чем металлическим каркасом. Пальцы, сжимавшие его горло, были не пальцами, а когтями дикого зверя.
Крепко прижавшись к нему, её потрескавшееся кукольное личико приблизилось к его собственному. И хотя её лицо больше походило на плохо анимированную маску, розовый язык, который извивался между губами куклы в поисках его собственного, был очень даже живым.
37
Когда Чазз вырвался из хватки Одноногой Леди, он знал, что заплатит за это. Он знал, что ему не позволят просто сбежать. Он побежал прочь от неё, набирая скорость, и тут что-то ударило его в спину. Оно врезалось в него с силой тарана, отбросив на шесть футов.
Потом он услышал, как она идёт за ним.
Она шла по тротуару небрежной походкой старой
"Тук-тук, тук-тук, тук-тук",– стучал её колышек, когда она приближалась к нему. Он просто лежал, онемевший и бесчувственный, его конечности покалывало.
– Что я тебе сказала о плохих мальчиках? – раздался её голос у него в голове. Что я тебе сказала?
Она постучала колышком по тротуару, чтобы подчеркнуть это. Хотя его мозг был наполовину погружен в сон, он очень хорошо помнил, что она сказала. Хорошие мальчики будут вознаграждены. Плохие мальчики будут наказаны. Да, именно это она и сказала, и теперь собиралась наказать его.
Чазз знал, что должен двигаться, должен мотивировать себя (как однажды сказал тренер), иначе всё будет кончено. Помощь не придёт. Некому было спасать его задницу, кроме него самого. Но он должен был хотеть этого, и если он хотел этого достаточно сильно, он мог достичь этого. Десятки ободряющих речей эхом отдавались в его голове, и он заставил себя встать на четвереньки. Это был первый шаг. Потом он встанет на ноги и тогда... и тогда ...
Оуууууу ... Господи.
Одноногая Леди пнула его. Она пнула его своим колышком прямо между ног, хорошенько стукнув по шарам. Чазз стиснул зубы и снова упал. Вот сука! Грязная грёбаная сука! Боль, как всегда, прочистила ему мозги, и гнев затмил страх и нерешительность. Он откатился в сторону, прежде чем она успела пнуть его снова.
ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК!
– завизжала она у него в голове. ПЛОХОЙ, ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК! ТЫ БУДЕШЬ НАКАЗАН! ТЫ БУДЕШЬ КАСТРИРОВАН! Я ОТОРВУ ТВОИ МАЛЕНЬКИЕ ЯЙЦА ЗУБАМИ И ПЛЮНУ ТЕБЕ В ЛИЦО! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?
Чазз прекрасно её расслышал.
Он вскочил на ноги и, когда она протянула к нему руку, похожую на чешуйчатую иссохшую птичью лапу, ударил её кулаком прямо в лицо. Но Одноногая Леди не упала. Её голова откинулась назад, и на одно безумное мгновение он подумал, что она отпружинится прямо в него, но этого не произошло. Её лицо смотрело прямо на Луну, затем раздался скрип и треск, как от ломающихся сухих веток, и её голова вернулась на место. Пустые глазницы уставились на него. Несколько швов разошлись на её обвисшем лице, и кровь, чёрная, как сырая нефть, стекала по щекам.
Ты ударил Учителя! – кричала она у него в голове. Я отведу тебя к Директору, создателю и разрушителю! Ты падёшь прямо к Её ногам!
Чазз отступил назад, чтобы она не смогла схватить его, потому что он знал, что если она сделает это, то никогда больше не отпустит его. Она стояла и смотрела на него. Её серые губы разошлись и сморщились, обнажив потрескавшиеся розовые дёсны и кривые жёлтые зубы. Она облизала их пятнистым языком.
Теперь твоя рука, мальчик! Дай Учителю свою руку!