Куколка
Шрифт:
Чазз, обезумев от всего этого, снова бросился на неё. Как только он попытался врезать ей, что-то, словно горячая волна силы, ударило его в лицо с такой силой, что он услышал, как хрящ в его носу треснул, как грецкий орех, и он упал на землю, кровь сочилась из его сломанного носа.
Так начинается наказание, сообщила ему Одноногая Леди. Когда всё закончится ты будешь плохим маленьким мальчиком без яиц и костей, распростёртым ниц перед Той, кто создаёт и разрушает!
Прежде чем он успел что-то сделать, кроме
Неважно, сколько он боролся, её рука не отпускала его. Всё, что он получал от неё - гортанное рычание и резкий рывок, который чуть не вырвал ему волосы с корнями. Он попытался вырваться, но её рука была мягкой и склизкой, как от вазелина.
– Пожалуйста, - выдохнул он.
– Пожалуйста ... отпусти меня.
Но она продолжала тащить его. Да, плохие маленькие мальчики в конце концов всегда просят пощадить их. Но прибереги свои мольбы и голос до того момента, когда начнётся настоящая боль, ты, жалкий маленький говнюк!
Обмякшего и всхлипывающего Чазза тянули к его судьбе.
38
Несмотря на то, что приближалось к ней, Су-Ли не закричала, потому что у неё не было голоса. Крик был внутри неё, эхом отдаваясь в черепе, но она не могла позволить ему вырваться наружу. Её горло было стянуто, губы плотно сжаты, челюсти сомкнуты. Она умрёт молча, в страшной агонии. Всё, что произошло раньше, было лишь прелюдией к этому ужасному моменту.
Отступая от существа с ободранным лицом, она была почти уверена, что видела его где-то раньше. Разве это не призрак из её детских кошмаров? Мрачная фигура, крадущаяся по угольно-чёрным закоулкам её подсознания? Может быть, и нет. Единственное, в чём она могла быть уверена, это то, что оно не было живым в общем смысле этого слова — это был зомби-каркас, сплав нескольких живых манекенов.
В её голове было слишком много мыслей и эмоций, все они обострились из-за страха, лишая её возможности думать связно. Существо, казалось, знало об этом, питалось её ужасом. Она практически слышала глухой биение его сердца. Оно остановилось футах в четырёх от неё, уставившись на неё глазами, которые были не глазами, а глубокими чёрными впадинами.
– Это ты, куколка?
– сказало оно, и вот тогда она закричала.
Тварь представляла собой неуклюжую тушу, вся раздутая, бугристая и обезображенная, с костлявыми конечностями, торчащими под прямым углом от тела, с негнущимися растопыренными пальцами. Лицо представляло собой сдувшийся, похожий на маску, мяч, гротескный паззл, который стягивался грубыми швами толстой бечёвки, создающими выпуклые карманы гнилой ткани.
Понимая, что вызывает отвращение у неё, оно ухмыльнулось кривым ртом, отчего у неё подкосились колени. У него не было губ, только рваная дыра, как будто оно грызло свой собственный рот от голода. Его серые заострённые зубы были способны и на большее.
Су-Ли не успела увернуться от него. Оно
Оно заговорило снова, и на сей раз она ясно расслышала его слова: “Ты будешь моей прекрасной невестой, куколка. И на нашем брачном ложе я познаю тебя.”
Его намерения были очевидны.
Су-Ли вскрикнула, споткнулась и ударилась задницей об пол. Она поползла прочь, поднимаясь на ноги, а человек-пугало подбирался всё ближе и ближе.
Оно ухмылялось... если эту кривую, мёртвенно-бледную гримасу действительно можно было так назвать. Свободные концы бечёвки свисали с его лица, которое вблизи было жёлто-серым, потрескавшимся, как сухая глина. Оно было в постоянном движении, как будто внутри было что-то, что очень хотело выбраться наружу.
Пугало снова схватило её с невероятной скоростью.
На этот раз она отреагировала мгновенно, отдирая его пальцы от своей руки. Они были сильны, их хватка была железной ... и всё же они были ужасно дряблыми. Ей удалось вырваться, и один из них лопнул горячей струей слизи, как раздутая гусеница. Вскрикнув от отвращения, она отвернулась и почувствовала, как пугало лапает её. Повинуясь инстинкту, она вцепилась в него ногтями, попав прямо в лицо. Её мизинец зацепился за петлю бечевки, и она услышала, как та выдернулась со звуком, похожим на то, как продевают нитку в петлицу. Оно издало крик, который был наполовину мучительным, наполовину яростным.
Прежде чем она успела убежать, одна из его рук схватила её за волосы и потащила назад. С небольшим усилием оно развернуло её и швырнуло прямо на кровать. Её голова ударилась об один из прикроватных столбиков. Она пришла в себя, но не сразу. Поднявшись на ноги, ошеломлённая и вялая, она снова попыталась вцепиться ногтями ему в лицо, но промахнулась.
Ради бога, беги! Если оно поймает тебя, то изнасилует!
Где-то в глубине её разума голос, который не принадлежал ей, хихикнул при одной мысли об этом. Манекен, насилующий женщину? Похотливая кукла? Да, разум, конечно, был ошеломлён, и в этом не было никакого смысла, но она не сомневалась, что оно попытается это сделать, и если ему это удастся, она сойдет с ума. Не было никакой альтернативы. Она просто сойдет с ума.
Оно снова схватило её и било головой о спинку кровати, пока она не обмякла. Она чувствовала, как пальцы, похожие на крючки, царапают её спину, разрывая рубашку и царапая позвоночник. Боль была невыносимой, но когда она попыталась сопротивляться, оно снова ударило её лицом о столбик кровати.
Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кровати, а оно наваливается на неё сверху. Его лицо было сильно изуродовано, вся левая сторона обвисла, как мокрый бумажный пакет. Она чувствовала вонь его дыхания, когда оно чуть не задыхалось от возбуждения. Всё его лицо раздувалось и сдувалось, когда оно дышало, воздух выходил через многочисленные швы.