Кукушата Мидвича
Шрифт:
Алан покраснел от волнения.
— Вы действительно считаете, что аналогия с кукушатами уместна?
— Я готов голову дать на отсечение, что нам их подбросили.
На некоторое время в беседке повисла тишина. Зеллаби неподвижно застыл в своем кресле, Алан стоял, задумчиво устремив взгляд вдаль. Молчание было напряженным: Наконец юноша не выдержал:
— Ладно. Большинство надеется, что в один прекрасный день все образуется само по себе. До сегодняшнего вечера я относил себя к их числу. Сейчас вижу, что это заблуждение. Но позвольте спросить, каким вы видите дальнейшее развитие событий?
— Могу
Вот почему я и хочу, чтобы вы с Ферелин оказались подальше отсюда. Увезите ее, чего бы это ни стоило. Заставьте ее забыть обо всем, вернуться к нормальной жизни. Это нелегко, но было бы стократ труднее, будь ребенок ее собственный.
Алан нахмурился.
— Вы предлагаете мне сразиться с материнским инстинктом? Вы же не станете отрицать, что Ферелин привязана к Ребенку?
—. Так и должно быть. Бедная пеночка потому и выбивается из сил, пытаясь прокормить прожорливых кукушат, что эксплуатируется ее инстинкт материнства. Наличие этого инстинкта обязательно для продолжения рода, это несомненно. Но — в животном мире. Люди же не должны быть обмануты чувством ложного материнства.
— А как бы вы поступили, будь у Анджелы такой же Ребенок?
— Так же, как сейчас советую поступить вам. Увез бы Анджелу из Мидвича, продал дом; словом, разорвал бы все нити, связывающие ее с этим проклятым местом. Я не против и сейчас поступить так, хоть она и не вовлечена в эту историю. Но подожду: все зависит от того, как повернутся события. Я не слишком верю в чудеса, тем не менее потенциальные возможности Детей могут таить многое. Так что чем скорее вы увезете Ферелин, тем лучше.
Мне не хотелось бы говорить с ней об этом. Во-первых, это ваше личное дело, во-вторых, возможно, предрекая сейчас всяческие страсти-мордасти, я окажусь неправ. Однако если вам трудно решиться на разговор с Ферелин, я и Анджела готовы помочь.
— Надеюсь, это не понадобится. Для того, чтобы начать действовать, мне нужен был толчок. Сегодня я получил его. Я улажу вопрос с Ферелин.
Они продолжали сидеть в молчании, размышляя каждый о своем.
Алан испытывал огромное облегчение — его смутные предчувствия и опасения наконец-то приняли осязаемую форму, возник план конкретных действий. Беседа с тестем произвела на него сильное впечатление. Тот, словно волшебник, ответил разом на все вопросы, мучившие юношу. Алан хотел было возобновить разговор, но тут увидел Анджелу, пересекающую лужайку.
Она опустилась в кресло рядом с мужем и попросила сигарету, Зеллаби протянул ей пачку.
Некоторое время мужчины наблюдали за тем, как она нервно затягивается.
— Что-то не так? — спросил Зеллаби.
— Я еще не уверена в этом. Только что звонила Маргарет Хексби. Она уехала.
Брови Зеллаби взметнулись.
— Ты имеешь в виду, из Мидвича? — Да, она говорила из Лондона.
— Ум-гу, — сказал Зеллаби и задумался. Алан спросил, кто такая Маргарет Хексби.
— Прошу прощения. Вы с ней не встречались. Одна из бывших сотрудниц Кримма. Очень талантлива, насколько я поняла… Доктор Маргарет Хексби из Лондона.
— Одна из них? — поинтересовался Алан.
— Из
— Где Ребенок теперь?
— Там же, в доме миссис Дори.
— Так что, она просто взяла и ушла?
— Вот именно. И миссис Дори еще об этом не знает. Вот мне и придется пойти и все ей рассказать.
— Не хотел бы я оказаться в такой ситуации, — сказал Зеллаби. — Могу представить, каково женщинам, которым оставляют своих детишек эти кукушки. Они вполне способны вышвырнуть их на улицу, пока девушки с фермы не смотались из Мидвича, как Хаксби. Может, подождать возвращения Кримма? В конце концов, Мидвич не обязан нести ответственности за этих женщин. Да и одуматься она может. Алан покачал головой.
— Сомнительно, по крайней мере касательно этой мадам. Она прекрасно отдает себе отчет в своих действиях. Ее линия поведения и отношение к своему положению — она сама в Мидвич не просилась, ее сюда направили. Отправь ее, к примеру, в район, зараженный желтой лихорадкой и работодатель нес бы ответственность за все осложнения, могущие возникнуть по ходу дела. А так, она оказалась здесь и пришла к выводу — выпутывайтесь, дескать, сами.
— Хм, — сказал Зеллаби. — Однако высшие круги могут не принять и не понять такого сопротивления…
— Тем не менее, это ее решение. Она оставляет Ребенка, потому что считает себя не более ответственной за него, чем если бы его подбросили к ее двери. Отсюда вывод — нечего из-за этого ломать себе жизнь, бросать работу, науку и заниматься детскими пеленками. Она говорит, что даже не хочет знать, кто виноват: Мидвич или Ферма, это не ее дело. Она даже пенса не заплатит, пока соответствующие инстанции не заставят. И тогда миссис Дорри или другая добрая душа, которая приютит ребенка, будет регулярно получать два фунта в неделю.
— Пожалуй, что так, моя дорогая. Она все продумала. И это следовало предусмотреть. Я считаю, что ответственность за Детей должна быть установлена законом. Так что — привлекать ее к суду?
— Кто знает? Но она, пожалуй, предусмотрела и такую возможность. И если процесс все же состоится, она так просто не сдастся. Медицинское освидетельствование установит, что в роли матери ей довелось быть не по своей воле. Отсюда — никакой ответственности она не несет. Вот так. Ну, а не получится так, она сама возбудит дело за нанесение оскорбления и причинение ущерба.
— Будет довольно забавно.
— Впрочем, она полагает, что дело до суда не дойдет.
— И в этом она права, — согласился Зеллаби. — Мы делали и делаем все возможное, чтобы сохранить нашу историю в тайне. А процесс такого толка соберет журналистскую шушеру со всего мира. Бедняга Кримм и полковник Бернард. Интересно, хватит ли их власти теперь? Зеллаби задумался.
— Дорогая, я только что говорил с Аланом о возможности увезти отсюда Ферелин. При нынешнем положении это просто необходимо ускорить. Пройдет не так много времени, и о поступке Маргарет Хаксби станет известно всему городу и ее примеру последуют многие.