Кукушка
Шрифт:
Спал я довольно чутко. Это была привычка, сформированная годами службы, а потому я прекрасно слышал, как Алиса проснулась, как она завозилась, недовольно кряхтя, как несколько минут спустя заорала во все свое детское горло, и Марта пришла на ее зов.
— Тихо-тихо, моя хорошая… не мешай папе спать, — прошептала она у самой двери, и за это готов был простить ей все, что угодно. Даже её последние абсолютно идиотские слова.
Убедившись, что все в порядке, я снова позволил себе уснуть. Пара-тройка часов, мне было нужно совсем немного. Меньше, чем всем другим людям, не обученным специальным техникам сна. Проснулся
— Тук-тук. Я ничего не прозевал, пока спал?
Марта вскинула на меня испуганный взгляд — очевидно, я подошел слишком тихо — тоже привычка, к которой, впрочем, она уже должна была бы привыкнуть.
— Ничего такого. Алиса немного поплакала, но я дала ей лекарство от колик в животике, и все наладилось. Я… думала пойти с ней на прогулку.
— Почему бы и нет? Возле дома опасности нет.
— Тогда… мы можем выйти прямо сейчас.
Я внимательно следил за Мартой, пытался понять, о чем она думает, но она старательно отводила взгляд. Смущалась? Стыдилась себя, загнанная в рамки комплексов. Переполненная страхами… Отрицающая себя… Она была так мне знакома.
— Пойдем, мне тоже нужно поработать на воздухе.
Пока я возился с колыбелью, доводя ее до ума, Марта бродила с дочкой по вымощенным дорожкам. Я понимал, что скоро она не сможет долго выдерживать вес малышки, а значит, нам определенно понадобится коляска. Лучше всего ее было бы заказать через интернет. Так мы не привлечем к себе лишнего внимания.
На некоторое время я отвлекся, полируя дерево, а когда снова взглянул на своих девочек — Алиса уже спала. Марта же, сидя на покосившейся от времени скамье, что-то мастерила на столике, который я выковал. Заинтересовавшись, я подошел ближе. Из кусочков битого стекла, которое никто из нас так и не удосужился смести с дорожки, она выкладывала на стеклянной поверхности стола узор. В нем отдаленно угадывались окутанные туманом горы и серое неспокойное небо. Художник во мне настороженно замер.
— Как ты… Ты где-то этому училась?
— Что? — отвлекаясь от работы, Марта вскинула на меня растерянный взгляд.
— У тебя есть художественное образование?
— Образование? Нет… Я бросила институт на пятом курсе. Когда решилась сбежать. Ты ведь в курсе…
— Экономика… ты ведь училась на экономиста?
— Да, — насторожилась Марта, не понимая моего странного возбуждения.
— И ты никогда не училась в художке?
— Да нет же! Что ты ко мне пристал?
— Посмотри сюда! Посмотри! Что ты видишь?
— Криво разложенные стекла.
— Стекла?! Да это же целый пейзаж! Неидеальный, да… Но цвета… чувство света… Ты очень-очень талантлива.
— Тебе-то откуда знать?
Я открыл и закрыл рот. Провел рукой по волосам, вдруг осознав, что она ничего толком о моей жизни не знает. Это мне известен каждый ее шаг. Она же… далеко не в таком положении. Тем удивительнее ее ко мне доверие. Бросив еще один взгляд на работу Марты, я опустился рядом с ней на скамью. Вытянул ноги.
— Ты обвинила меня в том, что я врал тебе… Тогда, когда мы оказались здесь, после грозы. Но на самом деле мой рассказ — вовсе не вымысел.
— А что же?
— Я ведь говорил уже что это была несколько отфильтрованная реальность.
— Ты действительно был кузнецом?
— Подмастерьем отца. Несколько поколений Ковалей занимались кузнечным делом. Планировалось, что и я продолжу эту традицию. Я бредил огнем и металлом…
— Как же кузнец дослужился до звания майора спецслужб?
Проведя ладонью по лицу, я слепо уставился вдаль и начал свой нелегкий рассказ:
— Мне было двадцать лет. Я учился в художке… да-да, не смотри так… хорошему кузнецу очень важно получить художественное образование. Все складывалось неплохо, я учился и жил в области. А потом… бог его знает, что здесь произошло, что сделал отец… почему моя тихая и покорная мать решилась его оставить? Я столько лет истязал себя этим вопросом в попытке понять, почему они с сестренкой очутились в том сорвавшемся в пропасть автобусе? И можно ли было этого избежать…
На плечо легла ее маленькая ладошка:
— Мне очень жаль, Максим. Я знаю, каково это — терять близких…
Накрыв руку Марты своей, я продолжал:
— Отец… не выдержал этого. Застрелился.
Марта вздрогнула, прижалась ко мне тесней.
— Должно быть, он очень сильно любил твою мать.
— Может быть. Но долгое время я люто его ненавидел и винил в их с сестрой гибели.
— А сейчас? Сейчас ты тоже его винишь?
— Я не знаю, Марта. Я запутался. А тогда… я не мог больше здесь оставаться. Я бежал, бежал из этого места, бежал от себя, бежал от боли.
— И от кузнечного дела.
— Да… Забрав документы из института, я попал в армию. А там… моей злости нужен был выход. Я направил свою энергию на подготовку. Меня заметили. Отобрали в один элитный отряд… А потом одно за другое. Знаешь, как это бывает? А мне было, в принципе, все равно, чем заниматься.
Некоторое время Марта молчала, переваривая полученную от меня информацию, а потом сказала:
— Не думаю, что тебе стоит винить отца во всех бедах… Отказываясь от любимого дела, ты не его наказываешь. Ты наказываешь себя.
Я чуть сместил голову. Поймал ее понимающий взгляд. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, кровь пульсировала в ушах.
— Ты уже второй раз становишься на защиту моего отца. На защиту садиста.
— Не думаю, что он был таким уж плохим. Вас он не обижал… А то, что происходило за дверями спальни твоих родителей… Их предпочтения… это все только их касалось. Ты не должен его ненавидеть за это. Думаю… если бы твоя мать так уж сильно страдала от его обращения… она давным-давно бы от него ушла.
— Ты считаешь, в этом не было ничего такого?
— Нет. Не вижу смысла осуждать людей за их предпочтения, если те не выходят за рамки закона.
— Тогда почему ты осуждаешь себя?
Она не нашлась с ответом. Просто долгое время, не мигая, смотрела в мои глаза. Что она пыталась отыскать в их глубине? Отражение собственных демонов? Марта отвернулась. Отстраняясь от меня, от необходимости говорить, вновь склонилась над битыми стеклами. Изумрудный и цвета морской волны, коричневый и янтарный… Она перебирала осколки, крутила их то так, то эдак, меняла местами, а я тихонько за ней наблюдал. Одно из стеклышек упало на пол, Марта вскочила со своего места, присела на корточки, внимательно огляделась. Обнаружив осколок под лавкой, одной рукой она оперлась рукой о мое бедро, а второй осторожно подняла стекляшку.