Кукушка
Шрифт:
— Мне нужно было остыть, — вскинув голову, парировала я.
Сердце колотилось, как сумасшедшее. Я не знала, к чему мне готовиться. Но, развеивая все мои страхи и опасения, Макс лишь флегматично пожал плечами:
— Ты можешь заболеть. И тогда кто будет с ребенком?
Выдохнув, я нервным жестом пригладила волосы и пошла вслед за ним к дому.
— Ребенок кричит, — оглянулся мужчина уже у самого порога.
— Ничего страшного. Она просто проголодалась.
Взгляд Макса на секунду замер на мне. После он развернулся и с силой толкнул входную дверь. Я понимала, что у него сложилось не самое лучше мнение
— Вот. Здесь ты найдешь все, что нужно на первое время. Все остальное купим потом, если… ты надумаешь задержаться.
Не комментируя его слов, и не задумываясь о том, что они могли означать, я перевела взгляд на пакет. Тот был битком набит всякой всячиной. Я достала самую верхнюю коробку.
— Это смесь. Разводить нужно по инструкции. Поторопись. Здесь бутылочка, соска… Стерилизатора не было, но мне объяснили, что их можно просто прокипятить.
Я опять же кивнула и снова нырнула в пакет. Там были памперсы, одноразовые пеленки и даже специальное средство для купания младенцев, но больше всего меня поразило наличие прокладок. Огромных-преогромных прокладок с максимальным количеством капелек на упаковке. Он все учел.
— Сколько я тебе должна?
— Об этом не волнуйся. И приготовь смесь, она уже охрипла от крика!
Макс отлично собой владел, учитывая то, в какой ситуации оказался, но все равно его глаза искрили. И эти искры опаляли меня, заставляли нервничать от того, что под этим его пылающим взглядом мне все еще хотелось улечься на пол и скулить в поисках одобрения. Я была подобна собаке Павлова. Ненавижу это все, как же я ненавижу! Будь ты проклят, Иван… Гореть тебе в аду!
Чтобы отвлечься и успокоиться, я сосредоточилась на инструкции по приготовлению. Хозяин дома тем временем набрал в небольшую кастрюлю воду и поставил ее на огонь. Я не знала, как бы справлялась без его помощи. Все, что он для меня делал, было очень необычно и странно. Особенно потому, что я давно уже не верила в бескорыстность.
Плач стих, и теперь тишину нарушали лишь слабое икание ребенка да звон ложки о края пиалы, в которой я размешивала еду для обессилевшей от крика девочки. Смешав в нужной пропорции смесь, я поставила ее на окно, чтобы дать той остынуть.
— Мне нужно в ванную… — сказала я Максу. Взяла со стола упаковку прокладок и молча вышла за дверь. Избавившись от пропитанных кровью тряпок, с облегчением выдохнула. Не понимаю, как женщины обходились раньше без привычных любому современному человеку средств гигиены. Наверное, они ненавидели эти дни, а я вот их очень любила. Потому что только на этот период меня оставляли в покое. В больном мозгу моего мужа укоренилась мысль, что месячные делают женщину грязной.
Покончив с туалетом, я застыла у зеркала. В детстве меня учили, что красивым человека делает внутренний мир. Но со временем я поняла, что это были всего лишь сказки. Своего рода утешение для тех, кому не так повезло. В реальной жизни все обстояло куда прозаичнее. Ты либо красив, либо нет. И кого тогда волнует твой внутренний мир? Кого заботит, что там, под кожей, спрятано?
Мой взгляд переместился вниз. Прошло всего несколько часов после родов, а моя фигура уже возвращала себе прежнюю форму. Иногда мне казалось, что эту красоту вообще вряд ли что могло бы испортить. Даже избавившись от волос — моей главной, по мнению мужа, ценности, я не стала уродливее. Необычнее? Да. Но уродливее? Не думаю. Господи… Как я ненавидела эти волосы! Его руки в них… Воспоминания вырвались из-под контроля, обрушившись на меня всей своей мощью. Я прикрыла ладонью рот и сделала несколько судорожных вдохов.
Иван был старше меня на двадцать пять лет. Сводный брат моего отца, я знала его с детства, но, как оказалось, не знала вовсе. Мне было пятнадцать, когда погибли родители, и он взял меня под опеку. В то страшное время я не могла на него нарадоваться. Он поддерживал меня, пытался отвлечь. Он стал моей единственной опорой и поддержкой в бушующем океане боли. Несмотря на занимаемую ответственную должность, на меня у него всегда находилось время. Поговорить, сводить в кино или какое-нибудь кафе.
Я не могу точно вспомнить момент, когда поняла, что Ивана стало слишком много в моей жизни. Что, кроме него, в ней вообще ничего не осталось. К тому времени прошло уже несколько лет… Был сентябрь, мой первый учебный день в университете, а я вдруг осознала, что все лето не видела школьных друзей. Хотя мы списывались и перезванивались, но до встречи дело почему-то не доходило, а после… Меня просто перестали звать погулять. Тогда меня это шокировало. Я не подписывалась на добровольную изоляцию, и в тот же день я поставила Ивана перед фактом, что иду с одногруппниками на дискотеку.
Тогда он ничего не сказал. Лишь огромные кулаки сжал, да нерв на его щеке чуть дернулся. А я вдруг обнаружила, что в моем гардеробе абсолютно не осталось подходящих под запланированное мероприятие одежды. Я вообще как будто впервые увидела эти вещи. Их покупала я?
— Ира! Ира! Ты там не утонула? Ребенок кричит, неплохо бы тебе к ней подойти.
Я вынырнула из кошмара. Ребенок…
— Я иду, — ответила чужим голосом. Плеснула холодной водой в лицо, напоследок поймав свой взгляд. Прозрачные капли воды стекали с лица в ложбинку между полных налитых грудей. Красивых даже сейчас. Я ненавидела свою красоту. И если бы могла ее кому-то отдать, не раздумывала бы ни секунды. Именно благодаря своей внешности я стала пленницей. Настоящей пленницей чертового психа.
Когда я, наконец, вышла из ванной, крик в доме стих. Я остановилась в дверях отведенной мне спальни и замерла. Опираясь на предплечье одной руки, другой Макс кормил ребенка из бутылочки. Она скакала в его руках, ходила ходуном — младенец сосал очень жадно. Макс тихо рассмеялся и осторожно коснулся красной от приложенных усилий щечки. Мое сердце мучительно сжалось. Он вскинул голову, отвел взгляд от ребенка и уставился на меня, не мигая:
— Утром я отвезу тебя в больницу.
— Спасибо, но я сама разберусь с этим вопросом.
— Каким образом?
— Что?
— Каким образом ты разберешься? — терпеливо переспросил меня Макс.
— Поеду в больницу.
— Отсюда не ходит транспорт, так что нечего и обсуждать.
Наевшись, малышка уснула. Максим встал с постели и потянулся до легкого хруста в костях. У него хорошая фигура. Наверное, потому что работа кузнеца не из легких. Подумать только… Кузнец.
— Тебе лучше отдохнуть перед дорогой.
— Разве я давала согласие на то, что поеду с тобой в больницу? Нет, я очень тебе признательна, правда, но не хочу злоупотреблять. Ты не мог бы просто меня подкинуть до города?