Кулинар
Шрифт:
Неожиданно Македа встала, стараясь держать себя в руках, и поцеловала его в лоб.
— Ну, я пошла, — объявила она, поднимаясь на второй этаж и исчезая за дверью своей спальни, которую как бы ненароком оставила слегка приоткрытой.
Дальманн пошел за ней и придвинулся к щелке, наблюдая, как Македа медленно раздевается, а потом уходит в ванную, которую тоже забывает по неосторожности запереть. Как она потом принимает душ, намыливается, вытирается полотенцем и обильно смазывает чистое тело кремом.
Однако после всего этого девушка не дала ему возможности
— Сейчас ты насытишься по горло, — угрожающе прошептала она и принялась его раздевать.
Македа старалась, и ее усилия почти увенчались успехом. Однако Дальманн так и не сумел ее взять. Эфиопка не оставляла попыток, она пробовала по-всякому: грубо, нежно, чувственно, решительно, властно. Наконец она сдалась и, бромоча сквозь зубы проклятия на непонятном Дальманну языке, опустила его на подушку.
Он пошел в ванную, принял душ и вернулся в пижаме.
— Проклятые таблетки! — ругался Дальманн. — Раньше со мной такого не случалось.
— Так брось их принимать!
Тогда он рассказал ей во всех подробностях, со знанием дела и гордостью человека, пережившего операцию, о своем стенте, который расширяет коронарную артерию, предотвращая инфаркт. О таблетках и порошках, помогающих держать под контролем давление, сердечный ритм и позволяющих его крови беспрепятственно циркулировать по сосудам.
Македа выслушала его участливо.
— А почему бы нам еще раз не попробовать «меню любви»? — предложила она.
«Действительно», — подумал Дальманн, направляясь к холодильнику за бутылочкой пива на сон грядущий.
44
Мараван сидел за компьютером, пытаясь дозвониться до своей сестры и просматривая между делом новости из Шри-Ланки. Фронт сократился до узкой полосы на восточном побережье. Вместе с бойцами армии «тигров освобождения» в этой области оказались около пятнадцати тысяч мирных жителей. Им не хватало еды и питьевой воды, укрытий от дождя и медикаментов. С каждой выпущенной правительственными войсками ракетой, с каждым снарядом миномета число жертв среди них росло. И ни одна из сторон не заботилась о соблюдении международных законов. Никто и не думал обеспечивать поселенцам безопасный выход с территории боевых действий или ограничивать ее безлюдными районами.
Подробностей о жизни этих людей не сообщалось: журналистов к ним не пускали.
Наконец Маравану удалось дозвониться. В голосе сестры слышалась безнадежность. Она перечисляла родственников и знакомых, убитых или пропавших без вести в последнее время. Ситуация с поставками не улучшалась. Машины по-прежнему задерживали на контрольно-пропуск-ных пунктах, грузы конфисковали. Территорию вокруг полуострова Джафна контролировал флот правительства.
Об Улагу вестей не было.
Сестра сказала, что, к своему стыду, она снова вынуждена просить у брата денег.
Мараван заверил ее, что ничего позорного в этом нет. «Достаточно того, что я краснею за двоих», — добавил он про себя.
Представители партии ТОТИ Теварам и Ратинам прекратили свои неожиданные визиты в квартиру Маравана. Во время последней встречи они уверяли, что он должен платить им, не дожидаясь напоминаний.
— Вы находитесь в сложном положении, — объяснял Теварам, — занимаетесь кейтерингом, не имея на то разрешения, которое вам вряд ли дадут. При этом вы получаете пособие, хотя зарабатываете более чем достаточно. Однако отказаться от этих денег вы не можете: у чиновников сразу возникнет вопрос: на что вы живете? Мы предоставляем вам возможность облегчить совесть, пожертвовав часть добытых нечестным путем денег на доброе дело. Не говоря уже о том, что этим вы поможете своему племяннику.
С тех самых пор в день получения пособия Мараван оставлял в «Баттикалоа-Базаре» запечатанный конверт, подписанный буквой Т.
Андреа ничего об этом не знала. И он продолжал бы держать свои тайны при себе, если бы не один случай.
Как-то раз Андреа решила устроить рабочую планерку. Мараван не возражал. В «Пище любви» он пользовался привилегиями: никому не пришло бы в голову созывать собрание во время подготовки ужина или выезда к заказчику. Однако его смущало, что на таких встречах, всегда проходивших у Андреа, в последнее время все чаще присутствовала Македа. Мараван полагал, что Андреа должна разделять личную жизнь и работу и что обсуждать финансовые проблемы в присутствии постороннего человека не совсем удобно.
Как-то раз на одной из таких планерок Андреа объявила ему, что хочет уехать вместе с Македой в отпуск на две недели.
— А кто будет работать вместо тебя? — поинтересовался Мараван.
— Может, ты попросишь свою подругу?
— Сандану? Ты с ума сошла!
— Почему? Она симпатичная и сообразительная.
— Она тамилка, а наши девушки не работают в секс-бизнесе.
— Эфиопки тоже, — смеясь, вставила до сих пор молчавшая Македа.
— А тамильские мужчины? — съязвила Андреа.
— Тоже нет, — вздохнул Мараван.
— Тогда почему ты этим занимаешься?
— Потому что мне нужны эти чертовы деньги! — закричал Мараван.
Андреа испугалась, потому что раньше он никогда не повышал на нее голоса.
— Тогда давай сделаем перерыв, и ты тоже отдохнешь, — предложила она.
— Я не могу, — пробормотал Мараван.
— Но мы хорошо потрудились, — пожала плечами Андреа. — И ты, без сомнения, заслужил двухнедельный отпуск.
Чтобы прояснить ситуацию, Мараван был вынужден рассказать про Теварама и Ратинама.
Девушки слушали, не перебивая.
— Получается, что они вымогают у тебя деньги, — сделала вывод Андреа, когда Мараван замолчал.
— Не только, — возразил он, — они мне помогают.
— Каким образом, позволь спросить?
И Мараван рассказал о том, как Улагу хотел завербоваться в отряд «черных тигров», а Теварам и Ратинамом поспособствовали тому, чтобы его не взяли.
— И ты им веришь? — удивилась Андреа.
Мараван не ответил.
— Не верь тем, кто отправляет детей на войну!