Кулинар
Шрифт:
Там уже было несколько человек. Майор узнал фотографа из своего отдела, патологоанатома и двух криминалистов. Одного из них он знал хорошо, видел не раз в деле. Николай Иванович – небольшого роста плотный человек предпенсионного возраста, с большим мясистым носом и маленькими внимательными глазами. Второй был его помощник, который работал совсем недавно.
– Привет. – Майор приподнял свободную руку и осмотрелся.
Мягкий диван, телевизор «Сони», музыкальный центр, вдоль длинной стены – уставленная хрусталем стенка, пара кресел, журнальный столик. Возле топчана, обтянутого желтой кожей, он заметил зеленый
Труп лежал на столе. Майор сперва даже не понял, что это труп. Все выглядело так, будто хозяйка ожидает гостей. На скатерти, кроме основного «блюда», были расставлены тарелки и фужеры, лежали вилки, ножи и салфетки, которым была придана форма розочек. Когда же до него дошел смысл сервировки, вернее, даже не смысл, а сама ее суть, майор тут же отвернулся.
– Господи! – Он поморщился и поглядел на Николая Ивановича, криминалиста с двадцатилетним стажем. – Что это?
– Не видишь, что ли? – Николай Иванович поставил на стол фужер, который он только что обработал мягкой кисточкой.
Владимир Петрович сделал над собой усилие и снова посмотрел на стол, покрытый белой скатертью. Там лежала молодая женщина. Совершенно голая. Без головы. Окинув тело профессиональным взглядом, майор подумал, что ей не больше двадцати – двадцати трех лет.
– Как тебе сервировочка? – Николай Иванович поднял глаза на майора.
Тот снова отвернулся, прикрыв рот ладонью, но тут же опять уставился на стол. Это могло бы выглядеть даже красиво, если бы не было настолько ужасно.
Девушка лежала на спине с сомкнутыми ногами; руки – вдоль тела. Вся ее кожа была исполосована тонкими кровавыми рубцами. Кровь на ранах уже запеклась и была черно-коричневой, поэтому создавалось впечатление, что тело девушки разукрасил какой-то специалист по боди-арту. Полосы были почти параллельными, что только усиливало эффект. В правой нижней стороне живота майор увидел надрез, края которого были аккуратно зашиты. По обеим сторонам тела были расставлены шесть тарелок, на которых лежало что-то вроде свежего заветрившегося мяса, только более черного. Видимо, труп еще не начал разлагаться, потому что запаха в гостиной почти не было. Кожа на трупе стала сине-лиловой.
Все остальное выглядело так, будто на столе покоилось какое-то дьявольское блюдо. Странным было то, что скатерть под трупом была ослепительно белой. Ни одной капли крови на нее не попало. Возле тарелок лежали ножи – по правую сторону от каждой и вилки – по левую.
Кроме приборов на столе высилась бутылка белого вина и два фарфоровых соусника – по одному с каждой стороны стола. Дудуев заглянул в один из них.
– Что там?
– Судя по запаху и консистенции – грибной соус.
– Идиотизм какой-то. А это что? – Майор показал на тарелочки, расставленные на столе.
– Он вырезал у нее печень, разрезал на ломтики и разложил по тарелкам, – пояснил Николай Иванович.
Майор за время службы насмотрелся всякого. Он видел трупы после удара кухонным ножом, топором, сковородой, бутылкой, с рассеченным горлом, перерезанными венами, выколотыми глазами, но такое ему приходилось разглядывать впервые.
– Полосы откуда? – Он показал на тело.
– Вон, видишь, – Криминалист показал на прутья, валявшиеся рядом с тазиком. – Это розги. Перед тем как взять у нее печень, он высек ее, словно провинившегося ребенка.
– Ребенка вроде секут по заднему месту… – неуверенно проговорил майор.
– Он избил ее всю: от шеи до коленей, спереди и сзади. Ни одного живого места. Представляю, что она испытала!
– А почему «он», есть какие-то следы?
– Пока – никаких.
– Аркадий Семенович. – Майор шагнул к патологоанатому, только что вышедшему из кухни с пластиковым пакетом в руках. – А где голова?
– Вот. – Ресницкий поднял пакет на уровень груди. – Нашел в мусорном ведре.
Из прозрачного пакета на майора глядели пустые мутные глаза, в которых застыли неописуемый страх и страдание. Подбородок и вся нижняя часть до носа были перепачканы в крови. В блондинистых когда-то волосах тоже застыли капли крови. Если тело блондинки хоть и было изуродовано, но все же приведено в какой-то хоть и дикий, но порядок, то голова выглядела так, будто ее отрезали и выбросили за ненадобностью. Перемазанные кровью волосы прилипли ко лбу и щекам; из шеи, когда Ресницкий слегка повернул пакет, вылез отросток шейного позвонка…
– Черт. – Майор помотал головой. – Что за дерьмо? Похоже на какой-то обряд…
– Может, и обряд, – вздохнул Ресницкий, – только довольно странный. Еще ни разу не видел такого обряда.
– Честно говоря, я тоже, – признался майор. – Когда это случилось?
– Сутки назад, плюс-минус пару часов, судя по трупному окоченению. Сейчас точнее сказать не могу. – Ресницкий положил пакет с головой на стол рядом с обезглавленным трупом.
– Понятно, – кивнул майор и прошел к Николаю Ивановичу. – Есть какие-нибудь следы?
– Кое-что имеется, – с сомнением ответил криминалист, – но, похоже, только хозяйки. Все ручки протерты, тарелки, фужеры. Может, удастся что-нибудь найти на полированных поверхностях. Хотя я очень сомневаюсь: видимо, работал профессионал.
– Кто она такая? – майор кивнул на стол.
– А черт ее знает. Это не мое дело.
– Участковый! – рявкнул майор.
Кривошеин, продолжавший стоять в дверях, неуверенно шагнул в гостиную.
– Я здесь, товарищ майор, – стараясь не глядеть на стол, отрапортовал он.
– Кто такая? – Майор показал себе за спину большим пальцем.
– Хозяйка, – доложил старлей, – Самахова Галина Станиславовна. Год рождения – одна тысяча восьмидесятый.
– Двадцать два, – пробормотал майор. – Вот блядство.
– Не понял? – переспросил участковый.
– Дальше, – махнул рукой майор. – Род занятий? Проститутка?
– Да нет, товарищ майор, – старлей покачал головой, – вроде в магазине работала, продавцом. В супермаркете, – уточнил он. – Жила одна, родители в деревне.
– Парень у нее был, знакомые? – раздраженно спросил майор.
– Кажется, был один, азербайджанец. Потом вроде никого не было.
– Что ты заладил: «вроде, вроде»?! Ты наверняка что-нибудь знаешь? Что за азербайджанец? Кавказской национальности?
Майор достал сигарету и закурил.
– Да, кавказской, он давно уже у нее не был, сейчас поссорились вроде.
– Опять «вроде»? – цыкнул на него майор. – Что за азербайджанец, описать можешь?
– Такой небольшой, худощавый, но откуда – я не спрашивал. Он обычно вечером приходил, а утром они вместе уезжали. Бывал у нее раза два в неделю.