Кулинарная книга каннибала
Шрифт:
День 15 июля 1945 года в Мар-дель-Плате начался дождем. Южные ветра бились в нос субмарины U-530, и море не переставая раскачивало корпус судна. Юрген чистил и прибирал камбуз после завтрака, когда его вызвал командир. Юрген пришел на капитанский мостик и выслушал приказ: через два дня он высаживается на берег, несколько членов экипажа останутся жить в городе, находящемся сейчас перед ними, и он будет одним из них. Капитан был немногословен, говорил с усталой улыбкой на лице, и Юрген понял, что пора что-то менять, настало время собирать свою сумку моряка и готовиться к другой жизни. Незадолго до этого, когда субмарина шла под водой к берегам Южной Атлантики, Юргену исполнилось двадцать три года. Он отметил это событие с несколькими товарищами миндальным печеньем, пирожными с марципанами, пирогами с сухофруктами и яблочным соком.
Немецкий кок и еще десяток членов команды покинули U-530 ночью 17 июля 1945 года. Друг за другом они прыгали с одной палубы на другую и оказывались на катере береговой охраны, который доставил их в порт Мар-дель-Платы. Юрген неотрывно смотрел на огни города, который он видел с моря, маленькие белые и красные точки, мерцающие,
Моряки быстро перебрались из порта в гостиницу «Нижняя Саксония», владельцем которой была одна немецкая супружеская пара, эмигрировавшая в Аргентину еще после Первой мировой войны. Всех поселили в отдельные комнаты, там с ними встречались чиновники из правительства. К Юргену пришел неприветливый человек, прекрасно говоривший по-немецки, он вкратце объяснил Юргену его нынешнее положение: ему предоставили политическое убежище, но он должен держать этот факт в абсолютной тайне, в течение продолжительного времени ему следовало оставаться в Мар-дель-Плате, никуда не выезжать; кроме того, его предупредили, чтобы он не пытался ни встречаться, ни устанавливать местонахождение своих старых товарищей с лодки U-530. Наконец чиновник попросил его подписать несколько документов, вручил новое, оформленное по всем правилам удостоверение личности, сказал, что отель оплачен на сорок дней, срок, за который он должен окончательно обустроиться, оставил конверт с деньгами и пояснил, что суммы будет достаточно, чтобы прожить несколько месяцев. Кроме того, он дал Юргену бумажку с адресами немецких семей, проживающих в Мар-дель-Плате, которые могли бы помочь ему подыскать работу и жилье. Оставшись один, Юрген разделся и бросился на кровать, допотопная усталость навалилась на него, он закрыл глаза, глубоко вздохнул и удивился, уловив едва заметный запах масла внутри субмарины, ощутив морскую качку, хриплое бормотание дизельных двигателей, которые никогда не глушились. Он спал плохо, неведомые отзвуки ночи тревожили его, и он ворочался с бока на бок, пока не поднялся с первым лучом солнца, ворвавшимся в окно. Встав, Юрген еще раз глянул в свои новые аргентинские документы и улыбнулся, прочитав, что он превратился в Хорхе Бречера, хотя потом он никогда не пользовался этим именем, разве что только в официальных случаях. За несколько часов он превратился в призрак без роду и племени и понял, что хватает всего одного дня на этой земле, чтобы снова стать сиротой; однако Юрген не почувствовал грусти, он подумал о закончившейся ужасной войне и сказал себе, что ему удалось выйти живым из этого ада, где расстались с жизнью миллионы мужчин и женщин.
15
В течение последующих четырнадцати лет «Поваренная книга южных морей» двух великих кулинаров Лучано и Людовико Калиостро питала мощный талант Федерико Ломброзо. Мы уже знаем: таверна восстановила свой престиж, подпорченный звериными укусами отравленного десятилетия, меню быстро наполнили морские пристрастия, и сочные фирменные блюда молодого повара превратились в причину целительного паломничества в таверну.
Месяца не прошло с момента ночной высадки, а Юрген уже познакомился с Бенджамином и Аной Гессе, супружеской парой из Гамбурга, которая жила в Мар-дель-Плате с 1925 года. Семья Гессе приехала в Аргентину после того, как они промыкались несколько недель в Голландской Гайане, где проживал их дальний родственник, проявивший себя достойным сожаления амфитрионом, а оказавшись в один прекрасный день в Аргентине, они решили поселиться на побережье южной части провинции Буэнос-Айрес. У мужа не получилось выгодно пристроиться. Сначала он попытал счастья помощником у одного фармацевта, выглядевшего стариком из-за ревматизма и пристрастия к золотистому кубинскому рому, затем он заведовал не слишком благополучным кинотеатром «Рамбла Бристоль», работал портье в маленькой гостинице «Марискаль» в Ла-Перла, сгоревшей по вине немилосердно ударившей молнии, в конце концов он набрался смелости организовать какое-нибудь свое дело: вместе с женой он открыл небольшую прачечную и химчистку и постепенно крепко встал на ноги, не испытывая в дальнейшем потрясений и финансовых неурядиц. Мария Чанкальини отдавала им в стирку скатерти и салфетки из «Альмасена», форму персонала и поварскую одежду Федерико — тому нравилось надевать всегда безукоризненно чистое белье. Семья Гессе значилась в списке доверенных лиц, который Юрген получил от загадочного правительственного чиновника, и однажды морозным солнечным утром он отправился познакомиться с ней. Ему необычайно повезло: пара пригласила его позавтракать с ними, а днем, после обязательной сиесты, Бенджамин проводил Юргена в «Альмасен», чтобы лично отрекомендовать его, а заодно послужить переводчиком. Как только Мария и ее сын познакомились с Юргеном и пригласили его на кухню показать, на что он способен, они тут же решили взять его на работу. И если даже им не удалось ничего понять из того, что он говорил на своем тявкающем языке, Федерико это не беспокоило, наоборот, он из собственного опыта уже знал, что лучшие поварские хитрости можно использовать и без слов — несколько знаков и жестов хватило, чтобы спокойно объясниться с немцем. Кроме
Вот чего никак не мог представить себе Юрген Беккер, когда Мария и Федерико предложили ему постоянную работу на кухне «Альмасена», так это того, что они еще предложат ему переехать к ним. Юрген оставил отель и со своей тощей сумкой моряка расположился в одной из комнат второго этажа, с ванной; здесь Юрген чувствовал себя так же комфортно, как султан в изгнании. За прошедшие месяцы он даже ни разу не испытал тоски по своей прошлой жизни на подводной лодке, хотя время от времени просыпался посреди ночи в скрюченной позе, мокрый от пота, со сжатыми, словно губки тисков, зубами: в глазах возвращающийся кошмар — он снова весь день работает в пансионе, чувствуя черную злобу дяди, а потом возвращается в свою каморку.
Зимой 1946 года Мария и Федерико отпраздновали первую годовщину работы Юргена в «Альмасене». Постепенно оба молодых повара стали близкими друзьями, каждый проводимый ими в таверне день оборачивался целым фонтаном экспериментов, во время которых они познавали новые и совершенствовали старые кулинарные изыски, под взрывы хохота они соревновались друг с другом, выявляя, кто лучше приготовит блюдо с завязанными глазами. Именно тогда Юрген сотворил «Лангуста Марианела» — суп, названный им в честь Марии Чанкальини, приготовленный с луком-батуном, молотым кардамоном, сушеным французским эстрагоном и красным перцем. Блюдо стало классическим на побережье Южной Атлантики.
Способности к поварскому ремеслу у Юргена Беккера были врожденными: он мог без всякого усилия различать самые экзотические и сложные вкусы, одного взгляда ему оказывалось достаточно, чтобы понять точную дозировку и правильные пропорции, словно бы он когда-то обучался у самых лучших гастрономов. Он никогда не путал ни смеси, ни комбинации, даже с закрытыми глазами он мог распознать десяток кулинарных рецептов и блюд — лишь легким касанием своего языка эксперта, подсчитывал состав и пропорции компонентов с точностью средневековых алхимиков. И хотя немец без всяких дипломов и наград стал настоящим мастером кухни, но, когда Федерико доверил ему удивительную «Поваренную книгу южных морей», Юрген понял, что перед ним открылся мир бесконечных и еще неизведанных возможностей.
21 сентября 1950 года Федерико, счастливый и сверкающий, словно бриллиант, женился на прекрасной Либертад Франетти. Девушке, изящной, словно лепесток розы, исполнилось двадцать лет, ее среди диадем взрастила мать, крепкая и миловидная вдова, успевшая, прежде чем произвела на свет дочь, родить девять сыновей от четырех мужей. Пятый, и последний супруг даже не увидел, как рос единственный плод его семени: на празднике после крещения он так обожрался, что уснул навсегда. Никто не знает, а впрочем, никто и не пытался этого узнать, но, возможно, мужья-бедняги оказывались под действием какого-либо проклятия, которое отправляло их друг за другом на одно и то же кладбище Ла-Лома. Там они и покоятся один рядом с другим, словно военные трофеи; хочешь верь, а хочешь — нет, но рядом с этой плодовитой женщиной ни один из ее мужей не выдерживал больше пяти лет. Посаженым отцом Федерико и Либертад стал Юрген Беккер. И праздник — в тесном кругу, но богатый на угощенья, полный страстных вкусов и расцветок — проходил в «Альмасене Буэнос-Айрес».
Федерико и Либертад остались жить в «Альмасене», мать отдала им свою спальню, переезд был скор и прост, потому как для переселения достаточно было перенести одежду и личные вещи из одной комнаты в другую. Юрген посвятил жене своего лучшего друга искусное творение: Либертад обожала десерты и сладости, так что, когда она забеременела и у нее начались капризы, свойственные всякой беременной женщине, немецкий повар посвятил ей знаменитую «Банановую пенку с паприкой», которую до сих пор готовят, смешивая ликер со сливками и добавляя несколько капель лимонного сока, взбитый с медом яичный белок, немного сахара, чуточку корицы или шоколада и небольшую порцию сладкой паприки. Юрген всегда украшал блюдо маленькими земляничками, пропитанными ромом, хотя Федерико предпочитал кропить его слезами горького шоколада. И едва завсегдатаи «Альмасена» прознали про десерт, как жены стали засылать мужей в таверну за свежими порциями в любое время суток; случалось, что те стучались в двери таверны посреди ночи или же на рассвете, умоляя выдать хоть маленький кусочек для своей супруги, пребывавшей в волшебном ожидании, отмеряемом девятью лунами, этими огромными, цвета алебастра лунами, которые ни в чем не походят на луны в других уголках мира.
Эдуардо Ломброзо, единственный сын Федерико и Либертад, родился 15 августа 1951 года. В этот день, день восторженных надежд, собрался бурный конгресс социалистов всей провинции Буэнос-Айрес с целью поддержать выдвижение генерала Хуана Перона на новый президентский срок, но в этот раз — с его супругой Евой Дуарте на посту вице-президента. Мария Чанкальини чувствовала на себе атавистическое очарование сильной и одновременно хрупкой жены Перона, которую мужчины и женщины простого происхождения ласково называли Эвита. Мария, знавшая ее еще актрисой радиопостановок, поддержала борьбу Эвиты за женские права агитацией на улицах курортного города и политическими собраниями, устроенными в «Альмасене». Поэтому, когда 27 сентября 1947 года с легендарного балкона Каса Росада [32] Эвита объявила о принятии закона, дававшего аргентинским женщинам избирательные права, за которые они боролись на протяжении более полувека, в толпе, заполонившей Пласа-де-Майо, среди тысяч людей, хором скандировавших самое почитаемое имя тех лет, находилась и Мария. Она выехала из Мар-дель-Платы поездом в столицу, вышла на площади Конституции, пешком прошла через Буэнос-Айрес, получила множество новых впечатлений; она почувствовала невообразимой силы страсть, которую пробудила в ней говорившая с народом Эвита; и Мария, все еще потрясенная этим историческим днем, вернулась обратно той же дорогой через влажную пампу.
32
Каса Росада— президентский дворец в Буэнос-Айресе.