Культы генокрадов
Шрифт:
«Если мы погибнем при высадке, я так и не узнаю, истинно ли Развёртывание», — поняла девушка.
С другой стороны, если оно истинно, то Арикен в любом случае узнает об этом после смерти. Несомненно, её душа просто вольётся по спирали в великий замысел Бога-Императора, и всё обретет смысл. А в таком случае, какая разница?
«О, разница есть!» — свирепо подумала медике. Ни вера, ни логика не могли опровергнуть простой факт, который она чувствовала всеми клетками своего существа:
Я
Сначала Арикен прошептала эти слова, тут же убедилась, что никто не услышит её за рёвом турбин, и прокричала их. Затем ещё раз, уже громче.
— Я хочу жить!
Возможно, её молитва была самой искренней из всех.
Глава вторая
— Слышишь это? — спросил Бенедек.
Его почти заглушила буря, что выла снаружи и царапала стены заставы.
— Помрачение же, ничего не слышу, кроме твоего нытья, — не оборачиваясь, отозвался капрал Энцио Кридд, который возводил карточный домик на крышке вокс-станции.
— По шуму похоже на корабль, — не отступал боец.
— Бартал, у тебя корабли в голове шумят с тех пор, как стаббер выстрелил над ухом, — затаив дыхание, Кридд установил очередную карту на вершину башенки. Видя, что постройка держится, капрал улыбнулся. — Это не значит, что они настоящие.
— Лейтенант сказал, что сегодня прилетит один.
— Значит, гости выбрали паршивую ночку для посадки! — Энцио откинулся на спинку стула, решив начать следующий этаж после того, как сослуживец заткнется. — Несчастные ублюдки.
Обернувшись, он ухмыльнулся:
— Добро пожаловать на Искупление! Здесь вы можете замерзнуть, сгореть и задохнуться во имя Трона — всё за один вечер!
— Мы же в дозоре, — серьёзно заметил Бенедек. Долговязый боец стоял у смотровой щели тесного бункера и вглядывался в ураган, как будто от его бдительности что-то зависело.
— Тут не за чем наблюдать, друг, — вскинул руки Кридд. — Надо просто высидеть смену.
Бартал был неплохим напарником, но становился дёрганым во время помрачений, и, честно говоря, Энцио не сильно винил парня в этом. Сажевые бури сами по себе были скверными, даже если ты скрывался от них за стенами Кладовки, вместе со всем остальным полком, но снаружи, на Ободе, от них становилось реально не по себе. А уж на Ободе внутри Заставы-шесть… Ну, это нечто совсем неописуемое.
Застава-шесть. Дозор Призраков, как её называли солдаты.
Формально бункер являлся обычным звеном в цепи постов прослушивания, установленных полком на периметре Плиты, но все знали, что это нехорошее место. Аванпост ютился у входа на осыпающийся мост, который вёл к Шпилю Каститас, где находилось старое аббатство Адепта Сороритас. Даже Спиралюбы, верховодившие на остальных горах, избегали подходить к Каститасу и мрачным развалинам крепости.
— Как считаешь, в аббатстве водятся привидения? — спросил рядовой, который явно думал о том же.
— Считаю, Бартал, ты многовато треплешься.
—
— Накинулись, да? — Энцио сально подмигнул Бенедеку, и явно ошеломлённый боец тут же осенил себя аквилой. — Расслабься, друг. Просто прикалываюсь над тобой.
— Капрал, о таком не шутят, — неожиданно строго произнёс боец.
«Особенно когда аббатство под боком», — решил Кридд, которому столь же внезапно расхотелось веселиться. Интересно, как там остальные гвардейцы, оставшиеся в Кладовке? Даже самые крепкие ублюдки ненавидели тяжёлые смены на Ободе. Тут ничего не было, кроме ветра и темноты, а во время помрачений ты ещё и утопал в сажевых барханах.
— Ты когда-нибудь задумывался, зачем мы здесь? — спросил Бартал.
— В жрецы Спирали записался? — с беззлобной усмешкой откликнулся Энцио.
Рядовой мрачно покачал головой.
— Нет, я имею в виду, зачем мы тут, на этом обгорелом булыжнике?
— Мы идём, куда прикажут, — пожал плечами капрал. — Так устроена Гвардия, друг.
— Но мы здесь уже шесть… почти семь месяцев, — возразил Бенедек. — Тут ничего не происходит. И сержант Грихальва, он сказал, что нас поставили в очередь на кладбище.
Так в Гвардии говорили о полках, которым предстояло вымереть в гарнизоне какой-нибудь планеты. Убогий способ завершить служение Трону, но после мясорубки последней кампании Кридд считал, что бывают и намного более скверные. К тому же, Энцио уже слышал всё это раньше, — у каждого солдата в Восьмом имелась собственная теория насчёт Искупления — и сомневался, что хотя бы командованию известно, зачем их разместили здесь. Тем более полковник был сам не свой с тех пор, как вторая рота целиком погибла на Облазти…
— Вот я думаю, мы тут из-за Спиралей, — мрачно произнёс рядовой. — Что-то с ними не так.
— Они просто жрецы, Бартал. И покладистее других, должен сказать.
— Тогда почему на Шпили не пускают тронобоязненных людей? — Бенедек вновь сложил руки в знаке аквилы. — Они что-то скрывают. Проповедник говорит…
Со стороны входного люка донесся скрежет, долгий и скрипучий, словно кто-то провёл ногтями по металлу. Гвардейцы застыли, у Бартала глаза полезли на лоб. Кридд, выхватив лазпистолет, указал на смотровую щель. Товарищ уставился на капрала, и тот резко кивнул. Нехотя, будто подбираясь к змее, Бенедек выглянул наружу.
— Ничего не вижу, — наконец сказал он.
«Здесь нет привидений, — твердил себе Энцио. — Их вообще не бывает».
Но он понимал, что это ложь. Каждый гвардеец из Бездны Вассаго знал это. Призраки жили в их крови.
Нечто ударилось в дверь.
— Наверное, кусок скалы, — с надеждой проговорил Бартал. — Ветер очень сильный, верно?
От второго толчка люк содрогнулся на петлях. Удары продолжились, и Кридд крепче сжал лазпистолет, хотя и сомневался, что из него удастся застрелить неизвестного агрессора.