Кумир
Шрифт:
Фэрчайлд перехватил его руку — перо остановилось.
— Брось писать, Дэйв! Там тебе ничего не скажут. Ребята из этого управления — они не просто военврачи, как я. Нет. Когда выйдет их срок, они не уйдут на гражданку, не станут педиатрами. Они убежденные, они фанатики! Считают, что война уже давно началась. Им плевать, сколько народу помрет,— лишь бы победить.
Росс смотрел на него во все глаза.
— В любом случае я бы туда не совался.
— А что?
— Там как раз можешь что-нибудь такое подцепить…
— Спасибо, дружище. Ты мне здорово помог.
— Помог? А я-то думал, что это все чисто гипотетически.
Росс
— Я знаю одного парня,— заговорил Фэрчайлд,— который бы мог быть тебе полезен.
Взяв у Росса ручку, он нацарапал на листке адрес.
— Он врач и раньше работал у них. Но не выдержал и смылся оттуда.
— Спасибо.— Росс спрятал листок в карман.
— Гляди в оба, Дэйв…— Обойдя стол, Фэрчайлд приблизился к Россу.— Тут замешана армия, понял? А эти люди, учти, шутить не любят. Так что осторожней.
— Ясно. Я не говорил тебе, что ты настоящий парень?
— Нет. И давно…
11.35 (по центральному времени).
Миновав последний из хьюстонских пригородов, Тед Уикофф еще с час ехал по проселочной дороге. Мимо проносились пожелтевшие техасские равнины, поросшие кустарником, и рощи торжественных, как часовые, кактусов сагуро. Потом взятый им напрокат форд пересек узкоколейку — отсюда к цели его путешествия вела прямая, словно лента, асфальтовая аллея. У въезда посетителей встречала новенькая красно-белая вывеска: "ЧАСТНАЯ ДОРОГА". Ярдах в ста виднелись брошенные загоны для скота и мостки, по которым животных загоняют в вагоны. Вскоре появилась еще одна вывеска, тоже красно-белая, на ней было крупно выведено слово "КИМБЕРЛИ".
Вдоль колючей проволоки, отделявшей от дороги обширное пастбище, Тед проехал еще добрых миль пять. Но вот проволока сменилась белым штакетником, а пастбище — лугом. Еще миля — и открылся въезд в имение: вдалеке виднелось несколько построек, окруженных небольшой рощицей. Тед вылез из машины и позвонил по телефону, предусмотрительно поставленному при въезде.
Человек на другом конце провода прогнусавил с техасским акцентом:
— Семейная резиденция Кимберли. Чем могу служить?
— Я Тед Уикофф. Из аппарата вице-президента. Я звонил вам, чтобы условиться насчет встречи с мистером Кимберли.
— Минутку, мистер Уикофф.
Он остался стоять с трубкой в руке. За забором виднелась длинная бетонная взлетная полоса, два белых ангара и посадочная площадка, где вполне мог бы уместиться пассажирский самолет. Прошло некоторое время — и в трубке послышался назойливый треск.
— Мистер Уикофф, весьма сожалею, сэр, но у мистера Кимберли сегодня забит весь день. Вы же понимаете, как это иногда случается. Может быть, вас устроит начало будущей недели? Или, скажем, через неделю?
— Боюсь, что это мне не подойдет,— ответил Уикофф.— Скажите мистеру Кимберли, что я не займу у него слишком много времени. И еще скажите, что я еду в Кливленд.
— Минутку.
Железные ворота бесшумно раздвинулись. Повесив трубку, Уикофф сел в машину. На полпути к усадьбе он поравнялся с группой ковбоев — все немолодые, в пыльных сапогах и потертых кожаных куртках, не раз побывавших и под дождем, и под палящим солнцем. Они проводили его машину косыми взглядами из-под широких полей своих шляп.
В конце аллеи возвышался огромный раскидистый дуб, за которым, в окружении рощицы
Навстречу ему вышла молодая женщина с распущенными темными волосами. На ней были джинсы, синяя холщовая рубашка и расшитые узорчатые сапожки. За ее спиной стоял бой-мексиканец в белой, с иголочки, ливрее, с подносом в руках.
— Мистер Уикофф,— обратилась она к нему, как только он вылез из машины,— меня зовут Сюзанна Браун. Я секретарша мистера Кимберли.— Она протянула руку и поздоровалась с ним.— Добро пожаловать к нам, в имение Кимберли. Что бы вы предпочли: холодную воду или охлажденный чай [68] ?
68
В США принято пить чай со льдом в качестве прохладительного напитка.
— Я предпочел бы чай.— Уикофф взял с подноса заиндевевший стакан.— Господи, ну и жарища у вас тут.
— Техасское лето, мистер Уикофф. Слава богу, что только жарко. Бывает еще и душно.— Она улыбнулась.— А сейчас мистер Кимберли может вас принять.
Однако она не провела его в дом, а направилась через густой газон к низкому деревянному зданию. На медной доске, прикрепленной к дверям, было выбито: "КОНЮШНЯ ДЛЯ СЛУЧКИ".
Уикофф ступил в полутемное и глубокое, как пещера, квадратное помещение, стены которого были обшиты тиковой панелью и увешаны картинами с изображениями лошадей. Пол был земляным, красного оттенка. В самой середине двое конюхов пытались удержать на месте норовистую кобылу. У одного из них в руке была длинная палка: прикрепленное к ней кольцо было продето в ноздри лошади; другой сгибал левую заднюю ногу животного и старался поднять ее, так что лошади приходилось теперь балансировать на трех ногах. К ее холке была приторочена красная кожаная попона: схватив ее зубами, над кобылой навис мощный, белой масти, жеребец. Его огромный черный член болтался между кобыльими ляжками. Постепенно хрипы обоих животных перешли в пронзительное ржание.
Сперма жеребца, совладавшего наконец со вздрагивающим крупом кобылы, выплеснулась на утоптанную красную землю.
У противоположной стены несколько фермеров, довольные, пожимали друг другу руки. Отфыркивающегося жеребца увели, кобыла же осталась стоять на месте, дрожа и недоумевая, в то время как конюх оглаживал кобыльи бока, всячески пытаясь ее успокоить.
— Я Дуайт Кимберли.— Высокий жилистый скотовод протянул Уикоффу руку.— Спасибо, Сюзанна,— обратился он к секретарше, отпуская ее.
Вместе с хозяином Уикофф вышел из конюшни на солнце.
— Зачем изволили пожаловать? — Кимберли поставил сапог на перекладину ограды.
Конюхи между тем выпустили белого жеребца на волю; радостно заржав, он вскинул голову и галопом ускакал прочь.
— Меня интересует ваш зять,— ответил Уикофф.
Кимберли посмотрел куда-то вдаль.
— Что ж, он и вправду человек любопытный,— произнес он не слишком дружелюбно.
— Мне хотелось бы поподробнее узнать о его женитьбе. И о вашей дочери. Что произошло? Почему это она вдруг заболела? Только что ее объявили первой красавицей Хьюстона — а на следующий год она уже в больнице!