Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове
Шрифт:
— Долой! — зашумели в президиуме, где сидели руководители Харби шуро.
— Хватит пропаганды!
— Гнать с трибуны этого большевистского прихвостня!
— Вон отсюда русских шпионов!
Но в зале запротестовали:
— Пусть говорит!
— Просим!
— Требуем!
И Чанышев продолжал говорить:
— Партия большевиков дала крестьянам землю, солдатам и их семьям — мир, всем угнетенным пародам — свободу и независимость. Вот почему я призываю вас идти за большевиками!..
Выступления на съезде — это
Особенно успешно проходила разъяснительная работа среди рабочих Алафузовской фабрики. Собравшись на многолюдный митинг, рабочие-мусульмане, выслушав выступления представителей левой фракции Второго Всероссийского мусульманского военного съезда, единодушно вынесли резолюцию:
«Путь мусульманского военного съезда должен быть только один — путь революционного пролетариата. Никакого соглашательства ни с мусульманской, ни с русской буржуазией…»
Шейнкман сидел неподвижно, опершись локтями о стол и вцепивщись пальцами в свою густую черную шевелюру.
Со стороны его поза являла вид глубокого отчаяния. Но люди, привыкшие к повадкам Якова Семеновича, хорошо знали, что эта мрачная неподвижность свидетельствует лишь о напряженной работе мысли.
Положение в городе, однако, было такое, что впору было и впрямь прийти в отчаяние.
Но Шейнкман не отчаивался. Он размышлял.
Несмотря на то, что большинство рабочих-мусульман высказалось в поддержку Советов, в Казани было неспокойно. Город полнился слухами о предстоящем выступлении Харби шуро против Казанского Совдепа. Обыватели шушукались:
— Вот-вот начнется резня!
Шейнкман понимал, что кто-то умело подогревает и направляет молву. Необходимо принять чрезвычайные меры, чтобы пресечь всю гнусную провокационную болтовню. Но какие? Дать опровержение в газете? Смешно!
Вошел Олькеницкий.
— Яков Семеныч! Сейчас звонил Саид-Галиев. Он едет на митинг в Алафузовскии район. По пути заглянет к тебе. У него вроде какая-то идея…
Сахибгарея Саид-Галиева Шейнкман не только успел хорошо узнать за это время, но и от души к нему привязался. Сахибгарей — настоящий большевик-ленинец. Горячее сердце и холодная, ясная голова. И оратор прекрасный. Интересно, что за идея у него родилась?
Сахибгарей не заставил себя ждать. Он ворвался к Шейнкману в кабинет, как всегда легкий, быстрый, стремительный. Военная форма без погон сидела на нем как-то особенно ладно.
— Хорошо, что вы оба здесь, — заговорил он с ходу. — У меня идея по поводу всех этих провокационных слухов.
— Ну, ну? — оживился Шейнкман. — Интересно! Что же ты предлагаешь?
— Хочу повторить весь этот бред с трибуны перед рабочими и солдатами да послушать, что они скажут. Не играть больше в молчанку, не делать вид, будто никаких таких слухов нету и в помине, а вскрыть, что называется, этот гнойник…
— Правильно! — Шейнкман обнял Сахибгарея за плечи и слегка потряс. — Пусть все выскажутся! И те, кто верит слухам, тоже.
— А потом, когда все выскажутся, — посоветовал Олькеницкий, — дашь этой болтовне четкую, принципиальную оценку.
— Я не сомневаюсь, что рабочие и сами сумеют дать отпор провокаторам, — сказал Шейнкман.
— Будь уверен, — улыбнулся Сахибгарей. — Кое-кому нынче придется солоно!
Успех этого плана превзошел все ожидания.
Едва только Сахибгарей заговорил с трибуны о ползущих по городу слухах, из толпы рабочих раздались голоса:
— Кое-кому, видать, выгодно, чтобы мы резали друг друга!
— Ясное дело! Хотят натравить нас друг на друга, а под шумок опять прибрать все к рукам!
— Не выйдет!
Почувствовав, что он найдет здесь полную поддержку, Саид-Галиев решил сразу поставить все точки над «и».
— Я вижу, друзья, — заговорил он, — мне не придется растолковывать вам, чьих рук это дело. Вы уже сами смекнули, что к чему. Контрреволюционная буржуазия нарочно распускает злостную клевету, чтобы вызвать кровавое столкновение, братоубийственную резню между русскими и мусульманскими солдатами, рабочими и крестьянами. Буржуазия стремится, утопив нас в братской крови похоронить власть Советов, нашу с вами рабоче-крестьянскую власть.
По предложению Сахибгарея Саид-Галиева собравшиеся приняли резолюцию, в которой потребовали, чтобы «лица, распускающие провокационные слухи, были арестованы и преданы суду революционного трибунала».
О митинге рабочих и солдат Алафузовского района город узнал мгновенно. Сахибгарен стал одним из самых популярных делегатов съезда. Когда через несколько дней на съезде председательствующий объявил, что слово предоставляется делегату от солдат-мусульман Уральской области Сахибгарею Саид-Галиеву, в зале поднялась настоящая буря. Но не только друзей стало больше у Сахибгарея за эти дня. Прибавилось у него и врагов.
— Я выступаю здесь, — начал он свою речь, — от имени солдат-мусульман девяти гарнизонов Урала. В настоящее время в нашем батальоне насчитывается тысяча семьсот солдат-мусульман. Мы получили для батальона пятьсот японских винтовок. У нас полностью упразднены офицерские звания, все военнослужащие равны между собой. Мы назвали его «Первый Уральский мусульманский революционный батальон».
Эту последнюю реплику Сахибгарей произнес, словно бы ненароком обернувшись лицом к президиуму съезда В ней звучало откровенное предупреждение: «Посмейт только выступить против нашей рабоче-крестьянской власти! Весь батальон, как один человек, встанет на защиту завоеваний революции!»