Купаясь в солнечных лучах. Часть 2
Шрифт:
– А как же Никитка?
– недоумевающе воззрилась на меня Татьяна.
– Тут вся надежда на Зераха. Что ты предлагаешь? Акции Арсену на блюдечке преподнести и себя на десерт? Только вот я сильно сомневаюсь, что он этим удовольствуется. Ему Никита нужен, чтобы на меня давить. Не отдаст он мне его. Пока не дожмет. Не растопчет.
– Она права, - поддакнул Шурик.
– Не отдаст. Но что теперь? Так и будете до скончания века друг другу мстить?
– Не я начала эту войну, - устало опустилась в кресло и плеснула себе вина.
– Но заметь, я первая пошла на уступки. Предложила способ мирного урегулирования конфликта. Нет же. Он жаждет
Слава хмыкнул. Саня усмехнулся.
– Ладно, - смущенно поправилась, - не крови. Плоти. Но это сути дела не меняет. Все идет к тому, что эта игра закончится на кладбище.
– Вот этого как раз бы не хотелось, - разумно заметила Татьяна.
– А есть другие варианты?
– отмахнулась я от нее.
Парни ушли. Таня вслед за ними. Оно и понятно: должна же быть у них своя личная жизнь помимо моих проблем. Итак они последнее время только ими и занимаются. Поэтому я решила последовать совету Зераха и не нагнетать обстановку. Повременить. Совсем немного. Но как же это невыносимо трудно занимать выжидательную позицию. Всегда предпочитала активные действия пассивному сидению в тылу. Но научилась ждать. Вынуждена была научиться.
Неделя подходила к концу. И я уже была на пределе. Пыталась смотреть телевизор, но никак не могла сосредоточить внимание ни на одной программе. Захотелось напиться и забыться. Натянутые, как струны, нервы больше не выдерживали. Вооружившись бутылкой крепленого вина, опять уселась у телевизора, глядя сквозь него. Тревожные мысли все равно никак не желали покидать мою голову. Отрубиться получилось лишь под утро.
Трель звонка оглушительно переливалась по всему дому, врываясь в больной мозг и болезненно шебурша в нем. Я продрала глаза и взглянула на будильник. Десять утра. Вспомнилось, что Таня заглядывала вечером, но не сумела воззвать к моему благоразумию и отобрать бутылку. Мы поцапались. В душе я, конечно, понимала, что она была права: это не выход. Но расслабляться по другому не получалось. Теперь я сожалела о том, что нянька проиграла в борьбе за трезвость. Легче, действительно, не стало. Только к душевной боли прибавилась еще и головная. Опять пропел дверной звонок. Да, что же это такое? Кто это там ломится с утра пораньше?
Долго пялилась в глазок, не доверяя своим органам зрения. В конце концов, решилась открыть дверь, чтобы поздороваться со своими галлюцинациями. На пороге стоял Ризван собственной неотразимой персоной и улыбался своей самой обворожительной улыбкой. Допилась.
– Я думал, ты меня уже никогда не впустишь, - с облегчением произнес глюк.
Оцепенев, я хлопала глазами. Ну, надо же: он (глюк) еще и разговаривать умеет. Хорошо я вчера, видать, нахрюкалась. Алкоголичка.
– Я есть хочу, - пожаловалось видение.
– Больше суток в дороге.
Справедливо рассудив, что мираж есть просить уж точно не станет, я с диким воплем ринулась на него и повисла наподобие детеныша коалы, обхватив его руками и ногами.
– Так, - со смехом пробурчал Риз, - завтрак мне, судя по всему, не светит.
Он кое-как просочился в квартиру, захлопнув за собой дверь, поддерживая меня под попку, добрался до дивана, где принялся уговаривать, как маленькую:
– Ну, все. Хватит, солнышко мое.
Риз гладил меня по спине и целовал волосы, терпеливо утирал мои слезы, льющиеся водопадом ему за шиворот. Я крепко обнимала его, судорожно притягивая к себе, желая слиться с ним воедино.
– Я здесь, с тобой. Успокаивайся давай. Чего рассопливилась?
Все равно упрямо продолжала рыдать, не в силах сформулировать свои мысли от потрясения.
– Где Никитка?
– вдруг резко спросил Ризван.
– Он должен был уже проснуться?
Беззаботный вид и насмешливый тон внезапно исчезли. Я дернулась.
– Он забрал его, - заикаясь, сквозь всхлипы еле выдавила ответ, чувствуя, как рушится призрачное мимолетное счастье.
Действительно, без сыночка оно не могло быть полным. Риз вспомнил об этом первым, а не я. Стыдно. Но мужчины не столь эмоциональны, как женщины. А море эмоций в моей душе уже не умещалось, переливаясь через край.
– Кто?
– это уже было рычание зверя.
– Отец.
– Какой отец? Нормально объяснить можешь?
– Риз не очень-то любезно встряхнул меня, сверкaя темно-зелеными глaзaми, оторвав от своей шеи.
– Его родной отец, то есть биологический, - мои губы дрожали, коверкая слова.
– Пашку Арсен подкупил. Он и суд купил с потрохами, чтобы меня лишили прав на ребенка.
Я кое-как рассказала ему о событиях, которые произошли сразу после моего возвращения. Мой безумный вид и сумбурная речь были вовсе не похмельным синдромом. Я просто захлебывалась в чувствах, ужасаясь последствий моего повествования. Риз молча слушал мой сбивчивый рассказ, в котором было больше эмоций, чем информации и смысла, но он не перебивал.
– Где живет твой бывший?
– его глаза сузились. Мои психи ему уже были по-барабану.
Получив исчерпывающий ответ, он задал следующий методичный вопрос:
– Ключи от машины где?
– В коридоре… На тумбочке… связка…
Я вскочила и побежала за ним.
Оттолкнув меня в сторону, мужчина сел в автомобиль, который с визгом сорвался с места. А я так и осталась стоять в легком домашнем халатике, накинутом поверх ночной сорочки в луже у подъезда босая под проливным дождем.
Кто-то звонил на трубку, кто-то в дверь, а я лежала, скрючившись в позе зародыша на диване, и не могла заставить себя пошевелиться. Острое, как лезвие бритвы, предчувствие беды, терзало меня изнутри. Это было словно катящийся под откос пассажирский состав. Знаешь, что сейчас произойдет, но не можешь ничего поделать. Только осознание неминуемо приближающейся катастрофы стучит в мозгу в унисон с сердцем.
Позвать на помощь? Но кого? Славу? Шурика? Остановить Риза не сможет даже китайская стена. “Капец тебе, Павлуша”, - злорадно, мстительно думала я, обливаясь слезами, потому что прекрасно осознавала и другую вещь: эти подвиги Ризвана не пройдут бесследно. Он же на нелегальном положении. Ему нельзя светиться. Как он вообще смог добраться сюда незамеченным? Ему же надо спрятаться, затаиться, пока мы все вместе во главе с Зерахом что-нибудь не придумаем. А он…
Из состояния прострации меня вывел звук открывающейся двери. Я вяло приподнялась. За окном стояла глубокая ночь. Дождь кончился. На бархатной темноте осеннего неба ярко сияли звезды и круглолицая луна. Слабость закутывала меня в свой кокон, мешая двигаться, убаюкивая. Я выпозла в коридор. Из детской комнаты по полу стелилась полоска света. Там, склонившись над кроваткой, стоял Ризван.
– Тихо, - предупредил он мой вскрик.
– Никита заснул в машине. Разволновался, устал. Пусть спит.