Купи меня
Шрифт:
— Адам? Что ты будешь пить? Адам?
Обратите уже внимание на будущую мать своих детей, мистер Грант. Она так нервничает из-за того, что вы ее игнорируете, что, кажется, родит раньше времени.
К столу подходит мистер Томпсон. Я его прекрасно знаю, но виду не подаю. Как обычно и бывает с клиентами. Он лично меня не покупал, но он завсегдатай мужского клуба, куда меня не раз приглашали другие.
При виде меня улыбку сдувает с лица Томпсона. Может, он не рад Кевину, но, как по мне, он знать его не
— Адам, можно тебя на минуточку? — цедит Дональд, похлопывая себя по карману пиджака.
Я бы решила, что они просто хотят выйти покурить, если бы не знала, что Грант не курит. Грант уходит.
— Как зовут того мистера в кремовом пиджаке, Жаклин?
Отвечаю без запинки.
— Точно! Что бы я без тебя делал, у меня ужасная память на лица!
Не успеваю спохватиться, как Кевин тоже выскальзывает из-за стола и уходит. Мы остаемся одни. Смотрю в свою пустую тарелку. Убейте меня, я не буду с ней знакомиться. Нет, нет и еще раз нет!
— Меня зовут Аннет Томпсон, а вас?
Проклятье, да чтоб тебя! Томпсон? Так она сестра Дональда? Вот ведь черт!
— Жаклин.
И мне не приятно с вами познакомиться. Вообще. Никак. Пожалуйста, просто заткнитесь.
— Красивое имя, — тянет Аннет, слегка удивленная отсутствием фамилии.
Спроси у своего брата, почему некоторые взрослые девочки не пользуются фамилиями.
— Где вы с Адамом познакомились?
И что мне отвечать на это?
— Вы перепутали. Мистер Грант пригласил нас за стол ради моего друга, Кевина Милтона.
Который уже окучивает второй столик, будь ты проклят Кевин! Пустили волка в овечьей шкуре! Не скоро он вернется обратно за столик, если только не объявят о начале мероприятия. А почему-то никто не объявляет.
За столиком повисает тишина.
Я не собираюсь развлекать ее разговорами. И не буду испытывать стыд за неловкое молчание. Это и без того ужасно неловко!
Аннет поправляет локон за ухо и прикусывает нижнюю губу. Смотрит по сторонам затравлено, как будто не она королева этого вечера. Делает тяжелый вдох и смотрит в ту сторону, в которую Томпсон увел Гранта.
— Знаете, Адам рассказывал про вас…
Простите?
Поспешно отвожу взгляд в сторону. Во рту пересыхает. Рассказывал про меня? Кому? Тебе, девочка? И что же он рассказывал, скажи на милость? Как глубоко я отсасываю?
— Как неловко… — Аннет кусает губы. — Вы ведь думаете, что это я… От него?
Да пошли нахер эти приличия. Перевожу охреневший взгляд на ее живот и сглатываю.
— А что нет? — от того, как часто и неглубоко я дышу, у меня голова идет кругом.
— Нет, — криво улыбается Аннет. — Меня…
Она смотрит на свои руки, и опять кусает губы.
О боже.
Я
Волосы на руках встают дыбом от осознания правды. Вокруг нас гудит высший свет, а здесь за столом растет и крепнет купол боли, обиды и испуга. Слишком много всего для одной маленькой девочки. Сколько ей? Восемнадцать ведь, не больше.
— Адам хороший… — стискивает она свои пальцы. — Он просто согласился помочь. Он друг моего брата, Дональда. А теперь здесь вы, а он вас…
Боже, она ко мне еще и на вы?
— Кто это сделал? Ты его знаешь?
Быстро-быстро трясет головой.
Самый паршивый вариант.
Когда у проклятий даже нет адресата. Когда ты помнишь каждую секунду того, что происходило, но не знаешь, кто именно сделал это с тобой. И никогда не узнаешь.
Не могу поверить в это, но я встаю из-за своего места и сажусь рядом с ней. На место Гранта.
— Простите, я наверное не должна была… — лепечет она. — Просто…
Беру ее хрупкую ладонь в свои руки.
— Я знаю, что ты ощущаешь. Ты смелая. И большая молодец.
— Знаете?
— Да, только я знала, кто это сделал со мной.
— И что вы с ним сделали?
Ей нужна надежда. Вера в бумеранг. Карму. Хоть во что-то. Даже магия Вуду сейчас будет в самый раз. Хорошие девочки всегда хотят верить в то, что зло будет наказано. Что оно не будет множиться, не будет уничтожать другие жизни раз за разом, как сделало это с ними.
— Его посадили. Но сначала, знаешь, что я сделала?
— Что? — в потухших глазах впервые вспыхивает мстительное пламя.
— Врезала ему по яйцам прямо в зале суда. Три раза. Как следует. Он потом выл и катался по полу, держась за пах, и из глаз лились настоящие крокодильи слезы. Вот что я сделала. И ты обязательно сделаешь. Когда-нибудь.
Вру.
Бессовестно вру, потому что ей еще рано знать, что даже родная мать может не поверить, когда ты решишься рассказать. И что в слова насильника будут верить абсолютно все, а тебе — поверит только такая же испорченная тетя, которую мать даже на порог дома не пускала. А после тебя тоже вышвырнут из дома за то, что оболгала такого хорошего человека, и тетя будет единственной, кто приютит тебя и не позволит перерезать вены в первый же вечер.
— Обязательно врежешь, Аннет, и как следует.
Смотрит на меня во все глаза и верит. Каждому сказанному слову. Теперь у нее появилась надежда и цель. А раз так, то и жить дальше будет легче.
— А ну отпусти мою сестру! — раздается над нашими головами.
Багровый Дональд сам вырывает руку Аннет из моей ладони, закрывает ее от меня, как будто я приставила к ее животу пистолет и угрожала жизни ее будущему ребенку.
— Такая, как ты, даже не имеет права ее касаться! Пошла вон! Тебе тут не рады!