Купленная невеста
Шрифт:
— Вамъ кого это надыть?
— Мн, голубушка, надо видть Ивана Анемподистовича Латухина. Дома онъ?
— Нтути его, онъ въ город.
— А когда онъ будетъ?
— Не знаю когда. Поди, скоро придетъ обдать. Да ты подожди, я у самой спрошу.
— Это у жены, что ли, его?
— Нтути у его маменьки спрошу. Онъ еще не женимшись. Подожди тутъ, я спрошу. А какъ о теб сказать то?
— Скажи, что помщикъ Черемисовъ, Аркадій Николаевичъ. По длу, молъ.
Служанка пошла и вернувшись пригласила Черемисова въ горницы. Въ чистомъ, очень богато по тогдашнему времени убранномъ зал встртила Черемисова мать Ивана Анемподистовича
— Скоро, чай, будетъ Ваня то, батюшка, подождите, — сказала она. — Не прикажите ли попотчивать чмъ нибудь вашу милость! Не побрезгуйте, сударь, выкушайте чего нибудь. Сынокъ то мой женихомъ состоитъ, такъ въ самую пору теперича всякаго гостя угостить.
— Очень радъ, матушка, благодарю васъ, — поклонился Черемисовъ. — Я человкъ военный и всякому угощенію предпочитаю водку.
Старушка ушла и сейчасъ же вернулась со служанкой, которая несла большой подносъ съ графиномъ водки, съ балыкомъ, икрой, грибками и всякаго рода закусками на маленькихъ фарфоровыхъ тарелочкахъ съ золотыми «пукетами». Другая служанка внесла такія же тарелочки съ пряниками, съ калеными орхами, съ изюмомъ и пастилой.
— Кушайте, батюшка, не побрезгуйте, — поклонилась старушка. — Займитесь тутъ чмъ угодно, на что глаза глядятъ, а я сичасъ пирогъ вынимать пойду, пирожкомъ горячимъ васъ попотчую.
— Весьма пріятно, матушка, благодарю васъ, а чтобы мн одному не скучно было, такъ вы покажите мн невсту вашего сына, я съ ней пока побесдую.
— Сейчасъ придетъ, сударь. Я ужь говорила ей, и она маленько снаряжается. Нельзя же невст къ дорогому хорошему гостю по домашнему выйти. Кушайте, батюшка, прошу покорно.
Старушка удалилась, а Черемисовъ безъ церемоній и съ большимъ аппетитомъ выпилъ водки и закусилъ янтарнымъ балыкомъ. Наливая вторую рюмку, чтобы выпить и закусить чудною осетриной съ жирными золотистыми пророслями, Черемисовъ услышалъ сзади легкіе шаги и шуршанье шелковаго платья. Онъ поставилъ графинъ и оглянулся.
Чудной красоты молодая двушка, одтая со вкусомъ и по мод, входила въ залу, неся подносикъ съ бутылкой сладкой малаги. Стройная брюнетка съ темно-синими глазами, гибкая, граціозная, съ цлою массой темныхъ волосъ, красиво причесанныхъ на античной головк, съ нжнымъ румянцемъ на щекахъ, не смуглыхъ, какъ у большинства брюнетокъ, а блыхъ, какъ фарфоръ, двушка эта была поразительно хороша въ своемъ нарядномъ туалет изъ свтло-синяго шелка съ кружевами и лентами, сшитаго, очевидно, лучшей портнихой. Узкая юбка, съ оборками изъ черныхъ кружевъ, облегала ея круглый станъ, высокую талію стягивалъ кушакъ изъ широкой пестрой ленты, пышныя рукава изъ темно-синяго бархата поддерживались на плечахъ бантами изъ лентъ, на груди, выступающей изъ-подъ глубокаго вырза лифа, сверкалъ алмазный медальонъ на нитк крупнаго жемчуга; жемчужныя же серьги низко спускались отъ красиваго розоваго ушка чуть не до самыхъ плечъ.
Черемисовъ ахнулъ, что называется, и совсмъ растерялся. Онъ никогда не ожидалъ встртить въ купеческомъ дом такую красавицу. Были, конечно, красавицы и въ тогдашнихъ купеческихъ домахъ, но тогда очень еще немногія изъ купеческихъ женъ и дочерей одвались со вкусомъ и по мод, тяготя еще къ тяжелымъ штофнымъ юбкамъ, къ стеганымъ душегрейкамъ и шелковымъ шугаямъ на ват, а голову покрывая платочками въ двицахъ и шелковыми косыночками-головками — посл замужества. По мод, «по-господски», одвались очень немногія, и это считалось новшествомъ, не всегда одобряемымъ. Вошедшая
Черемисовъ щелкнулъ каблуками, пожалвъ въ эту минуту своихъ шпоръ съ «малиновымъ звономъ», — поклонился и отрекомондовался, закрутивъ усъ.
Двушка поклонилась ему тоже, поставила подносъ на столъ и безъ жеманства, безъ ужимокъ, которыя тогда были въ большой мод среди купечества, предложила гостю откушать сладкаго вина.
— Благодарю васъ, — поклонился Черемисовъ. — Я съ кмъ же имю удовольствіе говорить? Вы, вроятно, родственница Ивана Анемподистовича?
— Я его невста, — отвтила двушка.
— Невста?
— Да.
— Вы… вы та крпостная двушка, которую выкупилъ Иванъ Анемподистовичъ у Скосырева!
— Да.
Двушка слегка покраснла и потупилась, едва сдерживая улыбку, польщенная тмъ, что произвела такое впечатлніе на помщика, видавшаго, конечно, виды.
Черемисовъ забралъ черный усъ свой въ руку и закусилъ его, понявъ все. Да, онъ понялъ все. Онъ понялъ, что Скосыреву, зная его любовь къ хорошенькимъ женщинамъ, показали другую двушку, показали не настоящую Надю, обманули, а онъ, конечно, настоящую не зналъ, не видалъ никогда, этимъ и воспользовался хитрый Шушеринъ, хорошо закупленный купцомъ. Ту «поддльную» Надю Черемисовъ видлъ, когда ее приводили къ Скосыреву въ день попойки. Куда же той равняться съ этой! О, Павелъ Борисовичъ эту не отпустилъ бы, нтъ, хоть давай за нее горы золота. Не даромъ купецъ съ Шушеринымъ прибгли къ обману и подлогу, хорошо они, стало быть, знали и вкусы Павла Борисовича, и цну этой красавицы. Вотъ у него, у Черемисова, скверныя теперь дла, гроша нтъ за душой, долговъ по горло, а будь эта красавица его крпостная, такъ онъ и за двадцать тысячъ не продалъ бы ее!..
Черемисовъ крутилъ усы и не спускалъ глазъ съ Нади, а она стояла нсколько сконфуженная, покраснвшая и еще боле прекрасная въ своемъ смущеніи.
— Выкушайте вина, — предложила, наконецъ, невста.
— Благодарю васъ. Съ вами, если позволите, я выпью, а одинъ не стану, — отвчалъ Черемисовъ.
— Извольте, я выпью немного.
Надя налила въ рюмки малаги и взяла одну рюмку.
— Ну, поздравляю васъ, желаю вамъ счастія, — сказалъ Черемисовъ, чокнувшись съ Надей. — Что-жь, очень вы любите вашего жениха?
— Да.
— Вы гд же съ нимъ познакомились?
Надя разсказала исторію своего знакомства съ Иваномъ Анемподистовичемъ, извстную уже читателямъ.
— И Скосыревъ отпустилъ васъ на волю? — спросилъ Черемисовъ, въ разсянности и волненіи выпивая рюмку за рюмкой то водки, то вина.
— Отпустилъ. Иванъ Анемподистовичъ получилъ уже изъ палаты вольную, и я теперь московская мщанка, а скоро вотъ и купчихой буду.
Надя улыбнулась.
— Да, вотъ оно что! — задумчиво проговорилъ Черемисовъ. — А видлъ васъ когда-нибудь Скосыревъ?
Надя подумала минутку.
— Нтъ, никогда не видалъ. Я вдь была не его, а его покойной тетушки, ему я по наслдству досталась. У тетки онъ не бывалъ, она сердилась на него за его кутежи, за слишкомъ веселую жизнь.
— Увидалъ, такъ не отпустилъ бы, — замтилъ Черемисовъ.
— Почему? — съ лукавою усмшкой спросила Надя.
— Да разв такую красавицу отдастъ кто нибудь добровольно? Доведись до меня, такъ я не отпустилъ бы за вс сокровища міра.
— Вы очень милостивы, сударь, благодарю васъ за похвалу.