Куплю тебя. Дорого
Шрифт:
Качаю отрицательно головой. Не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Внутри после произошедшего рождается сопротивление. Но кому интересны мои желания? Безнадёжность и безысходность накрывают следом.
— Я это сделаю, хочешь ты того или нет.
Вот и всё. Как чудесно иметь выбор. Если я отказываюсь, он приложит силу, если я соглашаюсь, то всё пройдёт мирно.
В моём взгляде столько ненависти и ожесточённости, что иной на его месте давно бы уже превратился в пепел. Но этому человеку безразличны мои чувства.
Я
Сначала он задирает подол вверх, и мне приходится ему помочь, приподнимая бёдра. Сцепляю зубы от злости. С языка так и просится отборный мат.
На мне нет трусиков. Они постиранные висят на батарее. И Ратмиру сразу открывается уже привычный вид моей задницы.
Слышу, как поворачивается металлическая крышка. Как он кладёт её на прикроватную тумбочку. А в ушах бьёт кровь. Сердце колотится от предвкушения. Мой организм меня не слушается, между ног рождается томление. Тепло распространяется по всему телу, а он даже ещё не успел ко мне прикоснуться.
Я вздрагиваю, ощутив на ягодицах прохладную мазь. Пальцы очерчивают каждую ссадину. Все волоски на коже встают дыбом. Я ежусь, как от холода, и сжимаю руками подушку.
Эта пытка куда более изощрённая, чем произошедшая парой часов ранее. Сладкая. Кусаю нижнюю губу, мучаясь от желания. Между ног влажно, капелька сползает по голому лобку на постель. Надеюсь, он не понимает моего состояния.
А я точно не понимаю его. Ни за что в жизни не поверну к нему голову и не посмотрю в его сторону, чтобы проверить. Лучше сгорю на месте.
Рука Сабурова перемещается с ягодиц к пояснице. Проходит по спине. Изучает. Словно ему интересно, какая я на ощупь. Плечи сводит, и я ими передёргиваю. Кожа становится гиперчувствительной, всё моё естество откликается на его близость.
Какая короткая память у тела. Боль забыта, а кости плавятся, отвечая на каждое его прикосновение.
— Серафима, — моё имя так странно звучит в его устах, я замираю, прислушиваясь, с трудом концентрируя внимание, — пока твой долг передо мной не погашен, ты моя собственность. Если данный факт для тебя не был ясен до этого момента.
Мне невдомёк, к чему эти слова. Сознание вяло продирается обратно наружу, будто я накурилась чем-то нелегальным.
Неожиданно он сжимает до боли мою шею сзади, заставляя оторвать голову от подушки и заглянуть в его глаза. Холодные. Яростные.
Переход от неги к боли резкий и разительный.
Смотрю на него ошарашенно, не понимая этой перемены.
— Если я ещё раз увижу тебя в компании постороннего мужчины, твой долг увеличится вдвое. И так будет каждый раз. А тебя будет ждать наказание.
Я хватаю воздух, как рыба, выброшенная на берег, и сказать в ответ ничего не могу. Пытаюсь найти в его глазах подсказку, которая объяснила бы его странное поведение, дала понять, чем обоснован
Это что, из-за того, что я обменялась парой слов с Тами? Да какая ему вообще разница? Он же решил, что я гожусь лишь в прислугу. Обслуживать его семейство. С чего я вдруг должна ограничивать своё общение? Даже если бы я осталась «девочкой» Айлы, мне не пришлось бы хранить кому-то верность.
— Ты про Тами? — хлопаю ресницами, в голову будто ваты напихали. — Не понимаю.
Сабуров ослабляет хватку. После такого захвата на шее наверняка останутся следы. Впился в меня как клещ.
— Он брат моего товарища, не создавай проблем ни себе, ни ему, — пояснение настолько исчерпывающее, что мне остаётся лишь гадать, как далеко он готов зайти.
Его рука надавливает на шею, заставляя вновь лечь на подушку. Сопротивляться бесполезно.
Пальцы принимаются разминать то место, где вскоре проявятся синяки. Массируют кожу головы, находя на какие-то особые точки, отчего я моментально расслабляюсь. Закрываю глаза, стараясь не думать о том, кто дарит эти ощущения.
Он действует со знанием дела. Я в руках мастера. Неприятные ощущения отступают.
Только память хранит обиду и недоумение.
Нежность. Грубость. Снова нежность. Словно он хочет выдрессировать, сделав меня своей послушной собачонкой.
Будь я хотя бы чуточку бодрее, наверняка повела бы себя иначе. Но усталость забрала все силы.
А в иной ситуации я бы, безусловно, взбунтовалась. Наговорила бы ему кучу гадостей, осложнила бы себе жизнь в разы. Хотя куда хуже? А теперь он, вероятно, решил, что я вняла его наставлениям.
Не знаю, как ему это удалось. Но вскоре я просто отключилась. Уснула.
Глава 39
Проснулась спозаранку, чтобы успеть в спортивную школу. За окном темно. Деревья и кустарники на территории особняка запорошены снегом и украшены гирляндами. Словно в сказку попала. Жаль, что в чужую.
На ягодицах появились некрасивые разводы. Но, по крайней мере, задница уже не горела.
Переодевалась в женской раздевалке, повернувшись спиной к стене. Не хотелось услышать в свой адрес шуточки. Или наоборот. Сочувствующие вопросы от сердобольных и любопытных.
После третьей тренировки за день, забрав свою старушку из автомастерской, я поехала в дом Сабурова. На машине дорога заняла вдвое меньше времени. Правда, её очередной ремонт обошёлся в копеечку, но время дороже.
Остановившись у ворот, я посигналила. А в ответ тишина. Видимо, мой автомобиль не прошёл «фейсконтроль» и выбракован, как не достойный чести пересекать территорию родового гнезда.
Опустила боковое стекло и высунулась корпусом из машины.
— Эй, есть там кто? — обращаюсь к тонированному посту охраны.