Купол над бедой
Шрифт:
Дейвин прочел очередной вызов врага князя сам. Он просматривал обновления в закладках и увидел среди прочего и это тоже. Логика статьи его поразила и обидела. Он развел руками, глядя в монитор, и произнес вслух:
– Ну а как надо было? Вот как, по-твоему, было надо, если они называют достопочтенного так, как назвали, и пускают в ход кулаки, когда с них требуют ответа за их действия? Расстрелять их? Так мы после этого выглядим трусами, ты сама не раз об этом писала. Оставить как есть? Но это прямое разрешение не ставить нас ни в грош, и ты сама это знаешь. Где тут хорошее решение, скажи?
После
Тот удивился, обрадовался и заверил его, что конечно, совсем не помешает, ни от чего важного не оторвет, они оба как раз дома. Все время, пока Дейвин шел по коридору и настраивал портал для первого прыжка, он терзался сомнениями. Его мучила мысль, насколько он вправе наказывать своих студентов за пренебрежение правилами, если сам у них на глазах пренебрегает договоренностями.
Но оказавшись в прихожей новой квартиры друга, граф понял, что есть гораздо более неприятные вещи, которые сейчас придется обсуждать.
– Женька, я к тебе с повинной головой, - сказал он грустно, виновато глядя другу в глаза.
– Что ты сделал?
– весело поинтересовался Евгений.
– Надеюсь, не сдал мой адрес матери?
– Нет, я о другом.
– Дейвин вздохнул.
– Та-а-ак, - на лицо журналиста, уже ставшего мировым экспертом по культуре саалан, упала тень.
– Давай-ка я сперва сварю кофе, а потом ты мне все расскажешь по порядку.
Пока варился кофе, Дейвин рассказывал общие невеселые новости и был так опечален осознаниями, приходившими к нему по мере продолжения рассказа, что не заметил, как в кухню пришла Марина. Когда он закончил говорить, он услышал тихий шорох: жена Женьки потянулась за полотенцем, чтобы утереть лицо, по которому слезы текли ручьем. Женька присел с ней рядом на кухонный диванчик, приобнял за плечи, глядя Дейвину в лицо:
– Фиговенько. Я бы сказал даже, полный треш. И что дальше, Дэн?
– А дальше, Женька, - вздохнул граф, - князю в этом надо как-то рулить еще некоторое время, пока это все не превратится действительно в полный треш. И мне вместе с ним. Пока, насколько я понимаю, треш еще не полный, а только настоящий. Я уже начинаю, и вот хотел рассказать, потому что без потерь не обойдется. То есть уже не обошлось. И некоторые из них могут быть значимы для тебя.
– Хорошо, - кивнул Ревский.
– Давай с начала. С обстановки в общем.
– Если в общем, то мы ждем репрессий и пытаемся убрать из края всех, кого могут найти досточтимые.
– Дейвин допил кофе одним глотком и сказал, глядя в чашку.
– А дальше совсем грустно, Женька. В общем, первые попытки найти недозволенное уже были. И наши сцепились с вашими. Была дуэль. По одному мертвому и по одному серьезно раненому с каждой стороны.
Женька прошипел короткое бранное слово, виновато глянул на жену, помолчал и спросил:
– И что теперь? Нашего в "Кресты", а вашего?
– Зачем в "Кресты"?
– удивился Дейвин.
– Дуэль и есть дуэль, поединок чести, кто их за это осудит? Но у вас другое отношение к смерти, а ты мог знать погибшего. И раненого тоже, поэтому я и сказал...
Его друг и донор дернул бровью и ртом:
– Давай по порядку.
Дейвин вздохнул и начал по
– Этих-то как туда занесло? Они сроду в Спартаке не занимались и не имели никакого отношения...
Да Айгит печально улыбнулся:
– Женька, Спартака там уже давно нет, он же армейский. Он у Эмергова теперь. А там... Я не знаю кто. Там было довольно пусто, когда я пришел, со мной говорили не те, кто вышел драться.
– Ваши им летний фест поломали или тренировки к нему, - понимающе кивнул Евгений.
– Так что, наверное, там были все или почти все, кто собирался участвовать.
– В общем, Петр в больнице, а Руслан... Руслан проиграл.
– Дейвин наконец собрался сказать необходимое.
Женька покивал, глядя в стол:
– Этим и должно было кончиться в его случае. Очень жаль, но других вариантов не было, он и в мирные времена отличался талантом нарваться...
– он вдруг посмотрел прямо в глаза другу.
– Слушай, Дэн, а тебе разве своих не жалко?
– Почему мне должно быть их жалко?
– удивился граф.
– Красивые и честные поединки, доблестные и опытные противники, прекрасная смерть в случае Ивгара - быстро и безболезненно. Кроме того, он все равно уже начинал стареть, так что не эта дуэль, так следующий бой для него кончился бы все равно этим. А так... Его не сожрал фавн, он не подорвался на растяжке, не горел в гнилой горячке после укуса ящера, а убит на дуэли, лицом к лицу. Прекрасная смерть для гвардейца. Кстати, князь купил для него самую красивую лодку из предложенных, и путь освещали, пока край борта было видно. А что до Рейена, знаешь, выиграть такую дуэль - это повод для очень серьезной гордости. Раны победителей заживают быстро. На осенний солнцеворот он уже будет праздновать со всеми вместе.
Марине вдруг надоело молчать.
– Женька, по-моему, мы с тобой охренели. Мы его со свадьбы не видели и вместо того, чтобы радоваться встрече, говорим о каких-то ужасах. Знаете что? Пошли-ка есть банош.
Женька улыбнулся жене:
– А ведь да. Ты права. Пойдемте обедать.
Банош оказался вкусной и сытной молочной кашей с грибами, Марина смешила их обоих и рассказывала какие-то милые байки про Львов, а потом, когда Женька отошел помыть руки, положила ладошку Дейвину на запястье и сказала ему: "Спасибо тебе, что он жив". Дейвин накрыл ее пальцы ладонью и улыбнулся.
Еще через три часа он вернулся в замок с коробкой пирожных и позвал Асану пить чай. Каникулами в полной мере это нельзя было назвать, а прогуливать школу он никогда не пробовал, но сама идея кратковременного перерыва, проведенного в более дружественных условиях, ему очень понравилась.
Асана прогуливать школу умела и любила. Пороли ее только два раза за все время обучения, в том числе потому, что она умела сделать милое личико и рассказать складную историю, после которой применять розги или плетку было бы как-то чересчур. Между прочим, все эти истории были чистейшей правдой. Каждое пропущенное занятие было посвящено в том числе и тому, что потом рассказывалось досточтимым. Поэтому учителя довольно быстро поняли, что правильнее будет не сечь ее, а заставлять наверстывать пропущенное самостоятельно. Это отучило ее нарушать правила, но охоты к занятиям не прибавило. Дейвину, только посмотрев в его довольное лицо, она безошибочно сказала: