Купол над бедой

Аусиньш Эгерт

– Минные поля по области - ваших рук дело?
– спросил рыжий бородач из Тосно.

– Наших, - ответила Алена.
– Только мы разделились, они теперь отдельная группа.

– Почему разделились?
– уточнил тосненский.

– Потому, что акции за идею - это одно, а работа по заказу - другое, - разъяснило последнее "дитя пепла".

– А ты, значит, Алена-Глюк, - констатировала высокая блондинка в черной коже.

– Да, я Алена-Глюк, - слегка замороженно кивнула дева.

– Это хорошо, - сказала блондинка.
– Когда на нагрудном шевроне букв немного, это всегда хорошо.

Сход захохотал: делать нашивки для новичка предстояло именно ей. Алене дружно пожелали удачи в ГИБДД и остались ждать результата. К вечеру она появилась на пустыре снова, чтобы предъявить клубу новенькую книжечку. Алена, в виде исключения, стала

полным членом клуба в тот же день. Марго, та самая блондинка, казначей клуба, через пару дней выдала ей комплект шевронов и помогла подогнать по размеру экипировку. А еще днем позже Валентин дал Глюку на подпись трудовой договор мотокурьера и выдал первый пакет заказов на развозку. Дева было пискнула, но Валентин, посмотрев на нее обычным своим тяжелым взглядом, сказал:

– Чтобы кататься, надо ездить.

И Алена поехала.

Вернувшись домой, Марина увидела желтый кружочек в значке скайпа, ткнула в него мышкой и немедленно приняла звонок.

– Левка, привет! Как твои дела?

– Марина, имей совесть, - улыбнулся ее собеседник, - я тебе дозваниваюсь уже неделю, ты не отвечаешь, хотя в сети присутствуешь, пожалей мое сердце.

– Меня месяц не было дома, я только что из Новгорода, там такое было, тебе не рассказать, - сказала она слегка извиняющимся тоном.

– Процесс да Фаллэ, - кивнул мужчина.

– Лев! Признайся, ты специально следил!
– засмеялась Марина.

– Кроха, следить специально было не нужно, - слегка небрежно отозвался мужчина.
– Этот инфоповод по всей Европе звучит из каждого утюга уже месяц. Включая твое личное предположительное участие в предоставлении герцогу адвоката, во что я, конечно, не поверил, но на всякий случай хочу уточнить.

– Зря не поверил, - Марина слегка встопорщилась.
– Мое и Полинкино.

– Ну, в ней я не сомневался...
– Лев качнул головой.
– Ладно, рассказывай.

– А что рассказывать, ты уже все знаешь, - усмехнулась женщина.
– Я там проторчала месяц, пока шли заседания. Самое сложное было на подготовительных, сааланцы напихали местных из ссученных, потом сами же их и убрали. Я не поняла этот маневр, но в итоге вышло удачно для нас и этого отморозка да Фаллэ. Мне кажется, "гости" сами брезгуют теми, кого прикормили, по наместнику и по роже да Айгита это читалось совершенно явно. Удивительны были открытость процесса и присутствие прессы, как будто им не на своем настоять надо было, а на публику порядок соблюсти. В общем, позавчера, двадцать седьмого, суд признал герцога невиновным, распорядились об освобождении из-под стражи в зале суда. И едва с него сняли наручники и еще какой-то браслет, он растер руки, тихонько про себя что-то сказал, как проматерился, образовалось такое пространство, знаешь, вроде овального зеркала, но забеленное. Он туда шагнул и был таков. Судья только моргнула. Их главный по идеологии сидел с непередаваемым лицом. Даже граф Новгородский меньше расстроился. А эта белобрысая сволочь да Айгит как сидел с мордой кирпичом, так после всего молча встал и прошел мимо журналистов, как мимо пустого места, будто не ему микрофоны в зубы суют с вопросами. Димитри да Гридах на последнем заседании тоже был. Выглядел скорее довольным, хотя черт его знает, может и играл на камеру. Соизволил сказать журналистам что-то про торжество законности, новый опыт и что лично он вердиктом суда вполне удовлетворен, потому что необходимые процедуры соблюдены.

– Мариша, но ведь весь Суккот! И Рош-а-шана тоже!

– Левка...
– улыбнулась Марина и все-таки потянулась за сигаретами.
– Ты вдумайся. У меня на глазах Господь решал, вписывать человека в книгу судеб на следующий год или нет. И решил. Куда уж праздничнее-то.

– А что относительно тебя самой?

– А я тоже в этой истории есть, - Марина прикурила и с удовольствием затянулась, - ма-а-аленькая такая запятая. Но есть.

– Марина...
– вздохнул Лев.
– Иногда я думаю, что мог бы жениться на тебе еще раз и снова съехаться только затем, чтобы точно знать, где, когда и от чего...

Марина в шутливом ужасе распахнула глаза и выразительно сказала:

– Ни-за-что.

Лев засмеялся и сбросил вызов.

На взгляд Вейлина, князь слишком увлекся своей безумной деткой и делал ошибку за ошибкой. Поначалу достопочтенный насторожился: этот интерес к осколку человеческого существа, потерявшему Дар и вместе с ним почти всю жизненную силу, выглядел

почти как некромантия. Но князь не взял Алису в свою постель, как сделал бы некромант. Похоже, она его интересовала лишь как некий природный курьез или сложная задача. Но ему не стоило настолько всерьез относиться к возможностям ее рассудка после всего, что ей довелось пережить. Это было неверным шагом. В начале лета князь Димитри принес достопочтенному текст Медуницы и сказал: "Учти, Вейлин, что мы им похожи именно на это, и у мирового сообщества отношение к этому вполне определенное. И если речь зайдет об опасности для края в итоге твоих стараний, я буду требовать процедуры дознания и по своим, и по твоим решениям". Вейлин не стал ему возражать. Эта сумасшедшая девица сравнивала Путь с исламом, причем в самом диком его проявлении, и, как будто самой идеи проводить параллели между словами местного дикаря и речами Пророка было мало, приходила к выводу, что обе религии неразличимы на сторонний взгляд. По мнению Вейлина, за эту, так сказать, научную работу она заслуживала если не плети, то хорошей трепки, но он понимал, что донести необходимость принятия мер до князя он не сможет. Да и заработанное девица вряд ли выдержит, так что говорить об этом в любом случае не было смысла.

Но первой настоящей ошибкой князя стало требование провести процесс герцога да Фаллэ непременно по местным законам и с участием прессы. Вейлин попытался объяснить ему, что все местные законы защищают некромантские практики и оберегают скрытое рабство, но Димитри отмахнулся от него, сославшись на его собственные слова.

– Вейлин, - сказал князь.
– Ты сам рассказывал мне о стремлении местных соблюдать законы, о той готовности, с которой они сообщали своим властям о своих магах и идолопоклонниках. Нам не стоит их обижать, пренебрегая их обычаем, тем более в таком деле, как у герцога да Фаллэ. Местные должны видеть, что я обхожусь с ними так же, как со своими людьми, и понимать, что закон один для всех. Публичный процесс поможет мне в этом.

Остановись наместник на этой своей идее, и так усложнившей работу Святой стражи, досточтимые братья справились бы. А он шагнул дальше. Местный обычай требовал избрать присяжных заседателей по жребию, когда речь шла о тяжком преступлении, но преступление да Фаллэ не считалось серьезным по кодексам Озерного края, если вообще имело смысл. Вейлин собирался воспользоваться сложившейся ситуацией ко всеобщему благу, введя в коллегию достойных граждан из местных, увидевших Путь и решивших следовать ему. Достопочтенный надеялся, что эти уважаемые люди смогут объяснить своим менее осведомленным соотечественникам, почему так важно остановить герцога, но князь дал всем им отвод. Предлог был совершенно нелепым: мол, он не хочет видеть среди присяжных саалан, поскольку нужно показать местным доверие к их мнению. И если для них вставшие на Путь соотечественники все равно что граждане империи, их не должно быть среди принимающих решение по делу. Конечно, при таком отношении некроманта признали невиновным и отпустили на все четыре стороны. Имперская администрация проиграла процесс. Вейлин не мог оправдаться перед магистром. Академия предоставила достопочтенному достаточно сил для борьбы со злом, а его успехи на поприще защиты местных от их же практик были очень скромны.

Проигранный процесс был не единственной заботой Вейлина. Димитри пенял ему за расформирование полезных неформальных местных структур и винил его в задержке переселений мирных ддайг в край. Вейлин не слишком верил ддайг вообще. Мысль о том, что они появятся и здесь, как будто одних некромантов мало, ему вовсе не нравилась, и несмотря на то, что император одобрил эту идею князя, достопочтенный не спешил ее поддерживать. Хотя бы потому, что переселенные ддайг и местные некроманты имели все шансы договориться. Что же до краеведческих клубов, которым князь так хотел вверить безопасность переселенцев, с ними тоже не все было гладко. Вейлин достоверно знал от местных, увидевших Путь, что именно люди, звавшие себя краеведами, блокировали возможности вести хозяйственную деятельность на очень интересных территориях. Академия могла бы получить хороший доход от совместных бизнесов с местными, если бы не проклятые некроманты с их памятниками, лезущие во все щели и готовые костьми лечь рядом с древними могилами вне кладбищ. Причем, кроме них, могилы эти никому не были нужны, все родственники и друзья этих мертвых уже сами завершили жизнь. И нужно было продолжать прилагать усилия, пока победа над некромантами не станет хотя бы существенной. А потом уже начинать программы переселения.