Курьерская служба
Шрифт:
— И про то, что вашим сознанием владел монстр, желающий уничтожить целый мир? И что только мы вместе сможем его остановить?
— Это было… художественное преувеличение. Я думаю, наш… первый поцелуй уже окончательно убил монстров в моей душе.
— И… — тут она замялась, долго подбирая слова. — О том, что так же невинны, как и я?
— Моё тело не знало плотской любви, — кивнул я, ничуть не обманув — про душу и сознание я умолчал.
В этот момент меня слегка шатнуло, то ли виной тому препараты, которым меня кололи, то ли мой предшественник всё
И его можно было понять. На какой-то миг я даже испытал лёгкое чувство вины — надо же было мне прервать своим возвращением такой момент!
— Вам следует отдохнуть… — она осторожно провела по моей руке, лежавшей под одеялом. — Я чувствую, что вы нервничаете, вам нельзя нервничать. Выздоравливайте, Эльдар Матвеевич, мы… с вами увидимся, когда вам станет легче.
Она быстро подобрала сумочку и выскочила из комнаты.
Теперь оставалось выяснить, где я нахожусь, и как из этого выбраться. Решёток на окнах не оказалось, а интерьер палаты выглядел вполне современным, значит, эта была не дешёвая психушка, а что-то подороже. За полупрозрачным коридорным окном изредка проходили люди в белых халатах. Пошарил взглядом по сторонам и обнаружил телефон, лежащий на стуле рядом с небрежно сложенной одеждой. Подгадал момент, пока никого не будет, вскочил с кровати и подобрал телефон.
Во-первых, я обнаружил, что уже вечер четверга — то есть прошло почти три дня. Во всех верхних диалогах мессанджера творился кошмар. Я успел написать десяток сообщений вроде “Я свободен! Моим разумом теперь никто не управляет!” и тому подобного безумного бреда. Удивительно, что многие реагировали достаточно спокойно. Заинтересовало сообщение от Аллы:
“Ну, зашибись. А у нас из-за тебя теперь группа не набирается.”
Посмотрел звонки: одним из верхних был звонок от Корнея Константиновича. Недолго думая, я позвонил ему.
— Ну, чего? — голос показался недовольным.
— Хотел бы уточнить, есть ли решение по вопросу моего трудоустройства?
После некоторой паузы он ответил весьма эмоционально:
— Парень, я вообще не понимаю, что с тобой не так? Я же, блин, сказал тебе, что тебя берём, что ты принят, начальство одобрило стажировку. А ты выдал какую-то тираду, что тебя заставили, что в жизни к нам не пойдёшь, и бросил трубку. В итоге все твои бумаги о зачислении на стажировку я порвал, выкинул в урну и приказал собеседовать новых. Ты и дальше так будешь мозги нам сношать? А?!
— Корней Константинович! Я не могу сказать точно, что именно я сморозил, но причина была в том, что я попал под воздействием мощного сенситивного психолога, который вызвал у меня приступ агрессии. Моя матушка решила, что моё умственное здоровье следует проверить после внезапного отчисления, и отвела в какую-то шарлатанскую клинику. Уверяю, что сейчас я нахожусь в полном здравии и принял решение. Я хочу на вас работать.
После моей тирады снова последовала некоторая пауза, где было слышно приглушённое бормотание с парой бранных словечек.
— Ладно, хрен с тобой. Без тебя минимальная группа на стажировку от подразделения не складывается. В понедельник к двенадцати с документами и с постиранной формой во второй московский офис! Рост у тебя какой?
— Метр семьдесят пять, — прикинул я.
— Хорошо. Завтра вышлем форму курьером.
В трубке раздались гудки.
Следом я позвонил Сиду и чуть не заорал в трубку:
— Сид! Это я. Вытаскивай меня отсюда!
— Барь, я сейчас не могу. Я в ресторации с Софьей заседаю. В Москве.
Голос показался каким-то непривычным, даже обиженным.
— Скажи хоть, где я? И что с тобой?
— Эльдар Матвеич. Ты меня вчера на три буквы послал за то, что я помогал какому-то злодею внутри тебя, и пообещал продать первому встречному скупщику душ.
— Исидор Васильич, I assure you that I'm back. Ich bin dieser mysteri"ose jenseitige Beamte. Comment... comment, en plus de conna^itre les langues, prouver que tout ira bien maintenant? L`ir'u, w key shuo yi zhng z`ai zh`ege xi`ansh'i zhong m'eiyu b`ei jij'i shy`ong de yy'an… (Я заверяю, что я вернулся обратно. Я тот самый загадочный потусторонний чиновник. Как… как ещё кроме как знания языков показать, что теперь всё в порядке. Например, могу продемонстрировать язык, который активно не используется в данной реальности.)
Похоже, это подействовало. Мой комардин перешёл на шёпот.
— Ого! Вернулся, значит. Хм… Верю. Сейчас буду думать. Но не раньше, чем через часа два.
— Где я? — повторил я.
— А ты сейчас… в частной клинике какого-то хмыря, который заходил к твоей матушке. В Климовке, это в двух километрах от дома.
— Сам отсюда я выйду?
— Не знаю. Вроде не тюряга. Вещи завозил позавчера, видел, что там садик небольшой, и люди гуляли. Оградка… Я бы перелез, ты — не знаю, что у тебя там с силой. Да и Валентина Альбертовна явно будет против. Она убеждена, что тебя теперь годами лечить придётся.
— Ясно.
Новость слегка огорчила — я не особо представлял, что можно ожидать от моей маман, но всё говорило том, что домой лучше не возвращаться. По крайней мере, пока. К тому же, более идеального момента, чтобы выпорхнуть из-под материнского крыла в ближайшие месяцы — не было.
В телефонной трубке послышался женский голос, сказавший что-то недовольное, вроде “ну долго ты ещё?”. Сид ответил:
— Слушай, барь, там недалеко от тебя есть шикарное луороветланское кафе. Иди туда. Я тебе помогу и оттуда тебя вытащу. Только просьба одна небольшая…
— Продавать тебя я не буду, — сказал я, на ходу натягивая обнаруженную в шкафу куртку.
— Очень надеюсь. С недвижимостью бы помочь… Надоело уже в барском домике куковать.
Сначала мне подумалось, что Сид откровенно наглеет, но потом я подумал, что помочь будет вполне резонным в моей ситуации.
— Помогу, — кивнул я. — Хоть завтра.
— Спасибо! — обрадовался он. — У меня есть одна идея, и деньги есть кое-какие, но пока не решил. Хотя, конечно, буду всё по закону — куда ты, туда и я.