Курица в полете
Шрифт:
Когда она вернулась, бабушка уже была дома.
И в дурном настроении. Неужто догадалась?
— Ба, ты чего? — осторожно спросила Элла.
— Да ничего, так.. Кстати, жилец наш съехал…
Вернее, уехал!
— Как? — обмерла Элла.
— Телеграмму получил, сорвался и уехал.
— Какую телеграмму? — помертвевшим голосом осведомилась Элла.
— На вот, прочти!
Действительно, бабушка протягивала ей телеграмму.
«Немедленно возвращайтесь, ваше присутствие необходимо. Куроедов».
— Кто
— Почем я знаю, какой-то ответственный секретарь, он так сказал.
— Но он еще вернется?
— Да нет, вещи забрал. Слушай, у вас тут без меня никаких.., недоразумений не случилось?
— Недоразумений? Нет, недоразумений не случилось.
— Сейчас обедать будешь.
— Не хочется, ба. Голова болит.
— Глупости, думаешь, я не знаю, что ты в Ванечку влюблена? — улыбнулась бабушка. — Ничего, переживешь, не развалишься.
— Да ну, ерунда, он же старик.
Бабушка засмеялась.
Элла едва сдерживалась, чтобы не разреветься.
Она сразу смекнула, что никто Ивана Аркадьевича в Ленинград не вызывал. Он просто испугался. Ей ведь всего пятнадцать, а за совращение несовершеннолетних можно и срок схлопотать. Вон у Ленки Дударевой родной дядя в тюрьму сел за то, что спутался с девчонкой четырнадцати лет. Ее мать их застукала и пошла в милицию. Хотя девчонка, говорят, та еще оторва была. Вот Ванечка и испугался… Дурак, неужели не понимает, что, даже если бабушка узнает, она лучше умрет, чем опозорит свою внучку… Или он думал, бабушка заставит его жениться на Элле? Он ее бросил после одной ночи, даже не поговорил… Выходит, он трус и подлец. Все это было больно и противно… Значит, ну его к чертям собачьим. Жаль только, что второго раза не будет… А если бы во второй раз с ним было бы так же противно, тогда что? Но для порядка она все-таки малость всплакнула — как-никак ее бросил любовник…
Однако судьбе было угодно, чтобы второй раз не заставил себя долго ждать, но это было совсем другое дело и совсем другая история.
Войдя в прихожую, Элла сразу заметила в темноте мигающий огонек автоответчика. Она любила это мигание. Не так грустно и одиноко, когда знаешь, что кто-то тебя ищет, кому-то ты нужна, пусть даже по делу. Она зажгла свет. Ого, целых три звонка. Но первый звонок был пустым: кто-то, очевидно, не захотел разговаривать с автоответчиком.
Второй был от подруги: «Элка, как придешь, позвони, тоска заела. Потоскуем вместе!» Тосковать одной или вдвоем с подругой не хотелось. А вот третий звонок… Незнакомый, очень вежливый мужской голос сказал: «Элла Борисовна, Аксентьев Николай Васильевич по поручению вашей матери, Людмилы Штойерманн. Пожалуйста, свяжитесь со мной по следующим телефонам…»
Элла рухнула в кресло. Оно жалобно застонало.
Элла не верила своим ушам. «По поручению вашей матери»… Четверть века прошло… Да, она ушла, когда мне было одиннадцать, теперь мне скоро стукнет тридцать шесть, а в последний раз я слышала о ней двадцать три года назад, но тогда у нее была другая фамилия. Вспомнила! Зачем, интересно, я ей понадобилась? Старая стала, о душе думает?
Ерунда, она родила меня рано, ей чуть за пятьдесят, о душе в таком возрасте не думают… Или она тяжело больна? Или обеднела? Мысли были холодные, несмотря на волнение, и злые. Злость была ей несвойственна, и потому она чувствовала себя ужасно. И первым делом позвонила подруге — развеять невероятным происшествием ее тоску.
— Машка, хандришь?
— Ой, Элка, какая ты умница, что позвонила! Я просто на стенку лезу! Такая тоска заела!
— Ничего, я тебя сейчас развлеку! По полной программе!
— Да? — оживилась Машка. — Мужик завелся?
— Нет, моя мамаша объявилась!
— Какая мамаша? — не придумала ничего умнее подруга.
— Родная.
— Господи, твоя святая воля! Она что, письмо прислала?
— Да нет, какой-то дядька позвонил, оставил сообщение на автоответчике. «По поручению вашей матери»!
— И что теперь?
— А я знаю? Я ему еще не звонила.
— С ума сошла? Звони сейчас же!
— Не могу. Мне страшно.
— Страшно? Почему?
— Не знаю, страшно, и все!
— Вообще звонить не будешь?
— Да нет, позвоню, скорее всего…
— Слушай, может, она умирает и хочет прощения попросить? Может, каждая минута дорога, а ты со своими страхами… Звони немедленно, а то потом будешь всю жизнь мучиться, не простишь себе…
— Думаешь? — неуверенно спросила Элла.
— Думаю, думаю. А может, наоборот, тебе там наследство обломилось. Может, она уже.., ушла из жизни и оставила наследство. «По поручению вашей матери»… Она ж могла дать ему поручение еще при жизни.
— Да вряд ли, тогда бы меня разыскивала Инюрколлегия.
— Так, может, он как раз и работает в Инюрколлегии? Еще миллионершей станешь.
— Нет, — засмеялась Элла, но смех был нервный. — Это не моя стезя. Мне даром ничего в жизни не давалось.
— Ладно, чем гадать, звони немедленно. А потом перезвонишь мне. — И Маша первой бросила трубку.
Элла еще раз прослушала сообщение — в первый раз она не записала телефоны. Затем в полном смятении набрала номер. Отозвался приятный женский голос.
— Можно попросить Николая Васильевича, — дрожащим голосом спросила она.
— А кто его спрашивает?
— Элла Якушева. Николай Васильевич оставил мне сообщение на автоответчике…
— Одну минутку! Коля, тебя просит какая-то Элла!
— Алло! Элла Борисовна, вы?
— Да, я только что пришла с работы… Что это значит?
— Это значит, что ваша мать вас разыскивает, я хотел убедиться, что это вы и нет никакой ошибки.
Как девичья фамилия вашей мамы?
— Берлина, Людмила Семеновна Берлина.