Курильская обойма
Шрифт:
А то – договорился он о встрече с Анатолием Михайловичем. Наврал небось, вон как голос дрогнул…
Или не наврал? Дел ведь куча, и каких дел! Сразу всего не упомнишь. Эх, быть бы там, на месте, во вместилище власти, видеть все самому. А отсюда – что увидишь? Сопки эти постылые? Уже, кроме них, ничего не снится.
– Значит, так, – повернулся Стрельников к майору. – Передай Титову: после поимки беглецов доставить их в тихую, но надежную часть и держать там до дальнейших указаний.
– А как насчет применения огнестрельного оружия? – напомнил Черкасов.
– Отставить, –
– Понятно, товарищ генерал.
– Чтобы задержанные не очень болтали, пусть им на время заткнут рты…
– Как, товарищ генерал?
– Каком кверху! – не сдержался Стрельников. – Мне вас учить? Но только без излишеств, этого не надо. Обращаться аккуратно, эти люди могут скоро понадобиться.
Черкасов понимающе кивнул. Генерал неприязненно покосился на него. Черт его знает, о чем он думает? Головой кивает, а сам нож за пазухой держит. И сдаст за милую душу, только пообещают звездочки. Вот, надо майора представить к повышению. Собака верна, когда ее хорошо кормишь. Служит-то он старательно, главное, чтобы другому не прислуживал.
– Сколько тебе, майор? – откинувшись на спинку кожаного кресла, спросил Стрельников.
– Тридцать шесть, товарищ генерал.
– Ого! Немало. Я в твои годы уже полком командовал.
Черкасов скромно потупился, мол, что поручают, то и выполняю. Вы – начальство, вам виднее.
– В столицу со мной поедешь?
– Хоть на край света, товарищ генерал! – подался вперед всем телом майор.
Ну, еще бы, отказался ты. Какой быстрый. Хотя этот порыв был искренний, такого не сыграешь. А надежный помощник в Москве не помешает. Пока там, в этом змеюшнике, разберешься, кто есть кто, свой человечек уже под рукой будет.
– А жена не заартачится? Все-таки привыкла здесь.
– Нет, – улыбнулся Черкасов. – Она ведь из Твери…
– Ну, ладно, до Москвы еще постараться надо. Тут я на тебя представление решил подать. Ты как, не возражаешь? Дорос морально до подполковника?
Черкасов смущенно замялся.
– Вижу, дорос. Подготовь бумаги и мне на подпись.
– Спасибо, товарищ генерал!
– Все, тереби Титова. Пусть его люди пошевелятся. Каждые четверть часа – ко мне на доклад.
О-в Кунашир
Роман ухнул в бездонную пучину и завертелся, как щепка, не понимая, где верх, где низ. Дыхание не хватало, от ледяной воды сводило сердце. Что-то нащупав ногой, он сильно оттолкнулся, рванулся головой на просвет. Вынырнул, хватанул воздух раззявленным до судороги ртом. Кажется, жив.
Сзади грохотало, плескалось и шипело. Роман сильными гребками добрался до берегового камня, всполз на него животом, выплюнул опостылевшую воду. Поводил глазами, отыскивая Наташу. Цела ли, сорвиголова?
Наташа оказалась на другом берегу, там, куда ее вынесло бьющим в подножие водопада потоком. Сидела на камне, как нимфа, выжимала волосы.
Роман прикинул расстояние. Метров пятьдесят. Плыть к ней?
Он кивком спросил: как ты?
Наташа кивком же ответила: нормально.
Он показал пальцем: я к тебе, и бросился, чтобы пресечь все колебания, в воду.
Хорошо, что тут было неглубоко. Где подгребая руками, где подпрыгивая, как поплавок, Роман минут в пять перебрался на другой берег.
Наташа уже была выше, у скалы, и жестом показывала ему: мол, давай быстрей ко мне.
Чувствуя, что еле волочит ноги, Роман, пошатываясь, вылез из реки.
– Что?!
– Туда, – она указала на углубление под водопадом. – Там пещера, мы спрячемся.
Умница! Конечно, японцы дойдут до самого обрыва. И сверху им будет виден каждый сантиметр. Попробуй, спрячься. А вот если засесть под самым водопадом, то они нипочем не увидят беглецов.
Оскальзываясь на мокрых камнях, Роман вслед за Наташей вернулся к левой стороне летящего потока и шагнул в темную, узкую пещерку, вход в которую частично преграждали прозрачные струи. Шум здесь стоял адский, казалось, даже стены трясутся. Но убежище было просто идеальным.
– Молодец! – крикнул Роман Наташе в самое ухо.
Она лишь кивнула, не желая надрывать голосовые связки.
Сам-то он думал пробежать вниз по течению и скрыться за поворотом. Но пока бы они бежали, обессилевшие, в мокрой, чугунной тяжести одежде, японцы могли бы дойти до водопада и увидеть их.
А так исключался всякий риск.
Кроме одной мелочи: они запросто могли околеть здесь от холода.
Роман снял куртку, бросил на пол. Начал стягивать свитер, мысленно приказывая себе не дрожать. Но тело подчинялось плохо и колотилось все сильнее. Если бы сюда хоть сухую майку – уже было бы легче. Но все вымокло насквозь, и даже костерка нет возможности развести.
Наташа вдруг тронула его за руку, указала на скалу, стоящую метрах в ста от них. Роман сначала не понял, чего она от него хочет. Скала была плоской, широкой, очень даже симпатичной, но что с того? Он этих скал насмотрелся – до конца жизни хватит.
И вдруг, когда солнце вышло из-за облака, он увидел, что нижняя половина скалы спрятана в тени, а верхняя освещена солнцем. И на верхней половине, как на экране, вдруг стали вырастать какие-то тени. Сначала головы, потом плечи – и вот уже видны гигантские фигуры людей.
Роман понял. Солнце било со стороны водопада, и он как бы проецировался на скале. А фигуры над ним – это японцы, добравшиеся до обрыва.
Интересное кино.
Перестав дрожать, Роман смотрел на чудо-скалу. Всего на ней отразилось шесть огромных силуэтов с оружием наперевес. Все они стояли неподвижно, видимо, детально изучая пространство под водопадом и далее, до речного поворота. Один даже поднес к глазам бинокль и долго не отводил.
Посередине стояла женщина. Это было видно по длинным волосам и тонкой талии. Сэй, кто же еще. Других там не было. Явилась, душегубка, не запылилась. Эта так просто не отстанет.