Курляндский бес

Плещеева Дарья

– С ума вы сошли. Герцог велит пинками выгнать вас из замка, – ответил Аррибо. – Больно ему нужно защищать добродетель вашей сестрицы. Ступайте отсюда…

– Нет! Я найду что сказать и про вашу милость! Сводник вы и интриган! Какое поручение вы дали моей сестре? Зачем вам нужно, чтобы она следила за бегинками? Мало ли кто ходит к ним по ночам? Мало ли что лежит у них в сундуках?

Аррибо на несколько секунд онемел. Он не предусмотрел, что ссора брата и сестры будет иметь продолжение; что Дюллегрит, оправдываясь,

сделает все, чтобы отвлечь внимание Никласса от своих шашней с графом, а привлечь к тайным делам Аррибо.

– Его светлость и не знает, с кем связался, – продолжал Длинный Ваппер. – Но я и господину графу открою глаза! И все расскажу его высочеству! Я знаю, госпожа герцогиня не потерпит при дворе такого свинства! Ваша светлость!

Граф ван Тенгберген встал и уперся руками в бока.

– Проклятый альгвасил! – громко сказал он. – Я отниму твой жезл, и мы с доном Аррибо учиним смотр всем богомольным дамам в гольдингенском замке. Мы запретим им нюхать табак, пить шоколад и есть рубленые котлеты.

Длинный Ваппер не читал «Хромого Беса» сеньора Луиса Велеса де Гевары и не мог в странной речи графа узнать цитату. Но он понял эту речь по-своему.

– Вы опоили его, господин Аррибо! Вот и бутылка стоит! Не трогайте ее, я сейчас крикну стражу! Вы мне сразу не понравились! Я все расскажу его высочеству – и про сестру, и про бегинок, и про это отравленное вино!..

Будь Никласс Пермеке чуть поумнее – сообразил бы, что всякий удар следует наносить вовремя, а угрозы – вернейшая примета бессилия. Но негодование и ярость помутили ему рассудок.

– Господин Пермеке! Я вас умоляю! Все что угодно, только не говорите его высочеству! – с этими словами Аррибо устремился к плясуну, словно собираясь рухнуть на колени у его ног.

Длинный Ваппер подпустил его слишком близко и не уследил за быстрым и точным движением руки. Мгновение спустя он, тихо вскрикнув, схватился рукой за грудь.

Аррибо подхватил его и потащил к реке. Когда тело, еще живое, уже почти опустилось в воду, он, упершись ногой в грудь Никласса, выдернул кинжал из его груди.

– Плыви, глупый карась, – сказал Аррибо.

Алексфлусс как будто нарочно обучалась таскать трупы – она понесла Длинного Ваппера прямо к пороховой мельнице, где он и должен был застрять на плотине.

Теперь следовало как-то объяснить все это графу.

Аррибо обернулся, впопыхах вспоминая, нет ли чего похожего в «Хромом Бесе».

Графа ван Тенгбергена возле дома не было.

Аррибо заглянул в приоткрытое окно спальни – пусто. Тогда он побежал вокруг дома. Графа не было. Он вернулся к трем табуретам и увидел Дюллегрит.

– Где он? – спросила плясунья.

Аррибо подумал, что сестра спрашивает о брате.

– Нет его тут, не приходил, не появлялся! – поспешно ответил он.

– Как это – не появлялся? Он… он не хочет больше меня видеть?..

– Господин

граф? Он только что был здесь… Я думал, ты боишься встретить тут Никласса…

– Никласс у бегинок.

– Как – у бегинок?

– Они его впустили, и он там. А я убежала. Им сейчас не до меня.

– Почему ты решила, что твой брат – там?

– А кто это еще может быть? Сперва сестра Дениза сказала ему в окно, чтобы он убирался, так и сказала: «Уходите, господин Пермеке!» Потом они о чем-то тихо говорили, потом он вошел… а я – сюда…

– Черт возьми, – сказал Аррибо. – Что же теперь делать?.. Знаешь, деточка, ведь если этого человека впустили – значит, он не твой брат. Ну-ка, сядем, и ты мне все расскажешь еще раз.

Глава четырнадцатая

Граф ван Тенгберген еще днем, прогуливаясь, заметил очень удобное место, чтобы взлететь на крышу. Это был холмик, под которым имелся погреб, возможно, даже ледник. Если взбежать по наклонной двери, ведущей туда, и перескочить на крышу конурки, в которой садовник держит свои лопаты и грабли, и оттуда – на старый курятник, то можно обойтись без лестницы.

Весь день он ждал наступления ночи и прихода доброго друга Аррибо, чтобы попробовать этот новый способ. Друг пришел, принес отличное вино, и это вино ввело графа в странное состояние – полет над крышами, на высоте колокольни, прерывался бредом – графу казалось, будто он опять сидит во дворе на табурете.

Наконец он понял, что из бреда можно выйти так, как выходят из комнаты.

Кто-то пришел, стал кричать на Аррибо. Граф не желал слушать ругань, встал и пошел прочь. Он двигался бесшумно – такое свойство имел чуть ли не с рождения. А когда он завернул за угол дома, то перешел на бег. Бег был началом полета.

Потом он забрался на ту самую крышу, которую приметил днем, и стал думать – чем бы себя развлечь.

– Эй, господин черт! – услышал он грубоватый голос. – Каково вам там, на крыше?

Граф посмотрел вниз и увидел старого моряка, с которым плыл в Либаву. Вспомнив мартышек, граф рассмеялся.

– Полезайте сюда, господин Палфейн! – пригласил он. – Вон там, кажется, удобное место.

Палфейн, истинный моряк, умел лазить по снастям не хуже мартышек. Вскоре он сидел рядом с графом.

– И давно вы, господин черт, так забавляетесь? – спросил моряк.

– Как вы догадались, что я черт? – полюбопытствовал граф.

– Мне господин бургомистр сказал. Пошли слухи, что по крышам ночью прыгает черт. Вот я и решил познакомиться.

– Это замечательно. Только я не рядовой черт, я Хромой Бес, – ответил граф. – Я самый знаменитый бес и в этом и в подземном мире.

Палфейн испанских книжек не читал.

– Вы сам Сатана? – спросил он.

– Нет, Сатана – бес портных и мясников, – с презрением сказал граф.