Курляндский бес
Шрифт:
– Перетолмачь, – потребовал Петруха.
– Потом, потом…
– Осторожнее, господин черт, – предостерег беса его приятель. – Вы уже однажды свалились с высоты и повредили копыто.
Ивашка перекрестился.
– Ты что? – спросил Петруха.
– У него в сапогах – копыта…
Ивашка понимал, что нужно уходить, пока черти их с Петрухой не заметили. Но когда еще посмотришь на такое диво? Любопытство удержало его.
– Я был первым среди поднявших мятеж! – похвастался бес. – Мы все падали с одинаковой высоты, но я был
– Да, господин черт, это вы уже рассказывали. Но смотрите, дон Аррибо зажег еще одну свечу. Ему трудно в полумраке обыскивать жилище бегинок. Как вы считаете, что он там надеется найти?
– Не знаю, это его проказы, – беззаботно ответил бес. – А мы можем снять крышу с дома бургомистра.
– Можем, – согласился бесов приятель. – Но тогда бургомистр нас увидит. А он хитрее любого черта. Он может позвать старого алхимика, алхимик прочитает свои заклинания и опять засадит вас в колбу. Вы ведь не хотите этого? По-моему, бургомистр уже услышал наши голоса. Ступайте домой поверху, а я слечу вниз и пойду пешком.
– Нет, в колбу я не хочу… Нет, не хочу… Послушайте, вы не знаете, куда пропал мой бесенок?
– Нет, этого я не знаю.
– Я еще прогуляюсь и вернусь. Может, мне составит компанию благородный дон Аррибо.
– Может, и я еще вернусь. Или подожду вас у вашего жилища.
Бесов приятель полез с крыши.
– Сдается мне, я этот голос знаю, – пробормотал Петруха.
– Сейчас проверим…
Тот, кто спустился с крыши, исчез из виду, но Ивашка с Петрухой поняли, куда он пошел.
– По улице ходить не желает, чтобы не нарваться на стражу…
– Да и нам бы лучше пройти берегом. Коли что – стражу в плаванье отправим…
Вскоре они поняли, что бесов приятель направляется к форбургу. А когда он вышел на место, где лунный свет позволял увидеть его развалистую походку, Ивашка с Петрухой окончательно убедились: это Петер Палфейн.
– Господи Иисусе, спаси и сохрани, – прошептал Петруха. – Дожил – с чертом разговаривал… А ведь как ловко человеком притворяется! Не зря же он со змеей странствует…
– Или человек притворяется чертом, – возразил Ивашка, потому что не возражать Петрухе он уже не мог. – Эй, господин Палфейн!
Моряк обернулся.
– Это вы, московиты?
– Господин Палфейн, нам сам Господь вас послал! – сказал Ивашка, внимательно глядя, не поморщится ли моряк от слова «Господь».
– На что я вам сдался в такое время?
– Господин Палфейн, нам нужна бритва.
– Что? Бритва? В полночь?!
– Господин Шумилов велел добыть. Он у нас главный, что прикажет – то и делаем, – Ивашка развел руками. – Думали цирюльника будить. Но у вас наверняка в хозяйстве есть бритва?
– Имеется. Да я сейчас иду к себе, в форбург, бегать взад-вперед не стану, чтобы стражу не пугать. Может, я утром ее принесу?
– Принесите, сделайте милость, да пораньше! – взмолился
– Никто и не узнает. Раз я решил к вам наняться, то не подведу. Буду молчать, как соленая треска.
Палфейн хлопнул Ивашку по плечу и пошел к форбургу. Ивашка потрогал хлопнутое место – не горит, не онемело.
– А что, коли Палфейн – человек, так, может, и то, на крыше, не черт? – спросил он.
– А что же оно тогда такое? Ангел Божий? – ехидно полюбопытствовал Петруха.
– Нет, на ангела оно не похоже. А вот из людей – похоже на того графа, что привез Палфейна с мартышками, плясунов и монашек.
– Для чего бы графу скакать по крышам?
– Вот и я думаю – для чего… Пошли, доложим Шумилову, пускай он разбирается! Тсс, стража…
Они прижались к стене.
Стража шла так, как будто ей велено было охранять крыши, – таращилась вверх. Слухи о скачущем по черепице черте, видать, сильно ее смущали. Все три стражника норовили поскорее завершить обход и спрятаться в свою караульню.
– Пошли за бритвой – нашли беса… – пробормотал Ивашка. – То-то Шумилов обрадуется…
А Шумилов сидел у окошка и думал. Пленницу он препоручил Ильичу, тот ее устроил в чулане, снабдил всем необходимым и даже дал свою чистую рубаху, довольно длинную. До утра предстояло решить, что же с ней делать.
Что такое похороны – Шумилов знал. За упокой души пьют, и пьют люто. Вряд ли курляндский земледелец в этом отношении сильно отличается от русского. Те парни, что гнались за Ивашкой и Петрухой, могут к утру проспаться и прибежать в замок, а могут спать до обеда, потом валяться, отпиваясь… чем отпиваясь-то? Пьют ли в Курляндии страдальцы огуречный рассол?..
Но приготовиться к неприятностям нужно так, как если бы они заявились с рассветом.
Нужна ли ему, подьячему Посольского приказа Арсению Шумилову, блудная бегинка? Ежели бы хоть что путное рассказала! Так молчит…
Может, отдать – да и перекреститься?
А что, коли все это дело с убийством и побегом, если копнуть поглубже, имеет значение для только-только налаженных отношений между герцогом Якубусом и государем? Вот и ломай голову – нужно ли герцогу, чтобы бегинку изловили и привели к нему? Она его считает свидетелем – а хочется ли его высочеству быть свидетелем?
Вошел заспанный Ильич.
– Наши обалдуи явились, – доложил он. – К тебе просятся. Примешь?
– Приму. Впусти.
Ивашка и Петруха застряли в дверях – хотели войти разом.
– Ну, чего вы среди ночи притащились? – спросил Шумилов.
– Твоя милость, Арсений Петрович, не серчай, тут такое дело, что до утра ждать не хотели, – начал Ивашка. – Ты слыхал, что в Гольдингене черт завелся?
– Как ты приехал, так он и завелся, – буркнул Шумилов.
Ивашка не обиделся, а подробно рассказал, как пошли за бритвой и где обнаружили Палфейна.