Курляндский бес

Плещеева Дарья

– Как полагаешь, кто прислал Арне Аррибо?

– Я, ваше высочество, в политике не силен. Может статься, польский король – ему важно знать, кто из знатных господ в Курляндии на его стороне, кто уговаривает ваше высочество остаться под польской властью, а кто, наоборот, сманивает перекинуться к шведскому королю. Может статься, датский король – поскольку война началась, ему нужно знать настоящие, правдивые новости. Может, англичане – эти будут вредить, чтобы потом без большого труда забрать курляндские колонии, африканские и вест-индийские. Я слыхал, ваше

высочество уже там и города свои имеет, и гавани. Одно вижу – этот повар, Арне Аррибо, может такое кушанье состряпать, что никому не поздоровится. Если ваше высочество поступит не так, как его хозяину выгодно…

– Так… Скажи, Петер Палфейн, хочешь ли ты мне и дальше служить? Мне такой человек нужен.

– Ваше высочество… – Палфейн вздохнул. – У меня сейчас другие обязательства. Исполню – может, к зиме вернусь. Я если слово даю – так это твердое слово. И я завтра уеду из Гольдингена. Но когда вернусь, первым делом – к вам и напомню об этом разговоре и о том также, как я вашему высочеству благодарен…

Это был намек.

Деньги Якоб хранил в потайном ящике секретера. Он достал оттуда пять золотых полновесных польских дукатов.

– Получай, моряк. Заработал честно…

Однако прозвучали эти слова совсем безрадостно.

Когда старый моряк с поклонами удалился, герцог оперся локтем о стол, пристроил лоб на крепкой ладони. Ему нужно было обдумать новые сведения и понять, как ими распорядиться.

Но не получилось – в кабинет вошла Дениза и сорвала с головы русскую шапку.

– Ваше высочество! Умоляю, выслушайте! – воскликнула она. – Сестру Анриэтту оклеветали.

– Как вы попали сюда? – строго спросил удивленный герцог. И вдруг окончательно понял, что Палфейн прав: женщина, ловко исполняющая тайные получения, не только нарядом московита, но и пальмовой юбкой африканского дикаря разжиться может.

– Я нашла способ, я знала, что вы в кабинете один… Ваше высочество, в ту ночь, когда убили Никласса Пермеке, Анриэтта не могла этого сделать. Свидетельница, Грит Пермеке, врет, почему – не знаю. Но Анриэтта имеет самого надежного в мире свидетеля – это человек, который пришел в полночь и оставался с ней почти до рассвета. До прихода того человека Анриэтту видели хозяйка дома и я, она не выходила во двор. После ухода того человека она оставалась в комнате. Тот человек пришел неожиданно, и мы сперва приняли его за Никласса Пермеке. Мы в окно окликнули его и тогда только поняли, что он – не Пермеке. Ваше высочество! Я боюсь за сестру Анриэтту, она не выдержит заключения в подвале, она может покончить с собой, ради всего святого, отпустите ее!

– Не кричите, – сказал Якоб. – Насколько я знаю, сегодня во время ужина она была жива.

– Ваше высочество, прикажите строго допросить Грит Пермеке! Она могла слышать, как прозвучало имя ее брата, но она же могла видеть, что тот человек – не ее брат.

– Вы хотите, чтобы девчонка опознала того человека?

Дениза поняла, что сказала лишнее.

Герцог, тайно посетивший Анриэтту, вовсе не желал, чтобы его всенародно опознавали.

– Ваше

высочество, я всего лишь прошу о милосердии!

– О милосердии просят виновные, – напомнил герцог.

– Анриэтту оклеветали. Доказать это… доказать это нельзя… – Дениза опустила голову.

– И не пытайтесь.

– Но вы, ваше высочество, знаете правду.

– Да, я знаю правду, – покачав головой, ответил Якоб. – Алоиз! Ульрих! Карла ко мне, живо!

Вбежавший лакей уставился на Денизу – он не ожидал увидеть в кабинете женщину, переряженную московитом. Дениза, отпихнув Алоиза, выскочила из кабинета – но тут же ее вернули обратно двое крепких мужчин.

– Будете кричать – вам заткнут рот, сударыня, – пообещал герцог. – Вниз, в ту камеру, где сидит бегинка. Скажите Людвигу – пусть требует с кухни корм для двоих. Голодать у меня вы, сударыня, не будете, но и вредить мне тоже не будете. Подумайте о своем положении – а я, когда выберу время, допрошу вас обеих. Карл, забирай ее.

Денизу с двух сторон схватили под руки и потащили к той самой лестнице, по которой она поднялась в кабинет.

Где-то поблизости были два московита, но звать их она не стала – что они могли бы вдвоем против всей герцогской челяди?

* * *

Гольдингенский замок, как и полагается всякому каменному сооружению на речном берегу, за четыреста лет несколько ушел в землю. Помещения под башнями оказались довольно глубоко и лишились даже маленьких окон. Спускаться пришлось по узкой лестнице с высокими ступенями, и Карл с Ульрихом намучились, пока доставили Денизу в камеру. Там было зябко и сыро. Для узников в незапамятные времена соорудили каменные лежанки. Имелись в стене маленькие ниши, в одной, прилепленная прямо к камню, горела свеча.

Анриэтта забралась на лежанку с ногами. Когда дверной засов заскрежетал, она отвернулась. Ей не о чем было разговаривать с одноглазым стариком, который пришел забрать пустую миску и кружку.

– Входи, располагайся, – услышала она. – Сейчас принесу тюфяк и одеяло.

И, не успела Анриэтта повернуться, как прозвучал знакомый голос:

– И кувшин с водой! И хлеб!

– Дениза! – воскликнула Анриэтта. – Боже мой, вот теперь мы погибли…

– Похоже на то, – ответила Дениза. – Но будем молиться. И не вздумай доставать лезвие.

– Как ты сюда попала?

– Я смогла пробраться к герцогу, но он о тебе и слышать не желает. Он поверил Аррибо. Или был вынужден поверить – чтобы никто не узнал правду. Как твое колено?

– Как – в такой сырости? Милая, если ты им попалась – значит, нам осталось недолго. И мое колено уже не имеет значения.

Дениза присела на лежанку и обняла подругу.

– По крайней мере, не осталось человека, который рыдал бы, узнав, что нас больше нет, – ответила она. – Мы не оставили сироток и безутешных мужей. А ее величество королева-мать английская так и не узнает, куда мы пропали. Давай лучше поговорим о хорошем. Давай вспомним белый шиповник у церковных дверей. Сейчас можно…