Курс практической психопатии
Шрифт:
Убил бы! Руки дрожали. «Я знал, что он цел и жив!» Но…
— Арто, мне бы водки сейчас стакан…
Интроверт я.
Вот так вот я поплатился за то, что я — это он. А он — это я. Я тоже так поступаю. Так хлебни же своего дерьма, Ветер!! Потому и молчу. Нет у меня морального права его упрекать. Да в пизду это все. Убейте же меня, ну хоть кто-нибудь…
Он записывал альбом, памяти сестры. А в перерывах мы извращались. Я рисовал карандашами разные мерзкие картинки, оправдываясь, будто это наброски для обложки. Но чувствовал, что это полная туфта. И вообще все туфта, что я делаю. Я не музыкант —
Сухие губы резали воздух.
— Где, блядь, эта Жахни? — раздраженно шипел я. Ужасно устал, болит сутулая спина. Мы провели четырнадцать часов, тусуясь на Дне города.
— Дерьмо, блядь! — поддакивал Арто. — Вот ты сколько раз у нее был? — повернулся он ко мне. Я поднял голову к небу. Стремительно темнело.
— Раз пять или семь!
Арто взял меня за руку. Глухая змея злобного раздражения зашипела во мне. Хоть в принципе район отдаленный, безлюдно и некому на нас смотреть.
— Во-во, и я примерно столько же, а найти не можем, че за хуйня? — вздохнул он.
— Да вот хуй знает! — я заоглядывался по сторонам, мозги всмятку — вообще ничего не узнаю вокруг! То ли мы реально не туда забрели, и мудачила-водитель в маршрутке зачем-то коварно наебал нас и высадил не там. То ли мы оба допились и докурились, наглухо отъехав крышей. Но мы бродим уже часа три, ночь вокруг, стертые ноги отваливаются, желудок сводит от голода, болят вены от тяжело пульсирующей в шрамах на руках крови. Мы не спали две ночи — колобродили. И вот, Жахни, по идее, ждет нас на вписку, а у нас разряжены телефоны!
Пиздец…
— Скажите пожалуйста, а трам-пам-пам — мы правильно идем? — уже привычно оттарабаниваю я.
— О-о, да это совсем не туда, это вам надо назад вернуться и тым-пырым-пым, налево! — уже стандартно отвечает нам десятый спрошенный!
— Еб Ёвою мать… — выдыхает сквозь зубы Арто. Я только киваю, не оставляя надежд на уютный кров. Хуй! — а не кров мне. Все повторяется. Я разражаюсь смехом — изнутри распирает — злым и колючим. Арто подпрыгивает на месте и орет в ночь:
— А-а, пиздец! Ну мы седне вообще выйдем-то, нет?!
На просьбу позвонить получаем словесной пизды. Да и само-собой, кто вдруг даст двум стремным, пыльным волосатым дебилам ночью мобилу?.. «Только не я!» — ответит на этот простой вопрос кто угодно. Вы бы дали? Вот и я о том же! Волочим ноги дальше. По прежнему нихрена вокруг не узнаю. Идем в никуда. Пиздос расцветает буйными цветами… на последние деньги покупаем жратвы и пива в пустом ночном супермаркете. На нас смотрят как на откровенных чучел. Похуй-нахуй, хочу жрать транков… транков нет —
Боль в ногах унялась. Я лечу… низким бреющим полетом.
Цок-цок-цок! — говорят со мной каблучки впереди, увлекая за собой. «Мама, иди к черту!» — выплывает на середину мозга. Образ мамы мешает мечтам об изнасиловании. Ничего, изгоняю, и горячо схватив любимого за плечо, лью в уши сладчайшую ересь, добрый демон-отравитель:
— О, смотри, какие жопки, а?
— Особенно та, в розовой юбочке! — нехорошо вспыхивают его глаза, вперившись в виляющих на шпильках гламурных девиц. Зефирные ляжки телочек плавно мелькают, покачиваются ажурные задницы. Их хозяйки лениво стрекочут о чем-то, а я говорю Арто:
— Давай, изнасилуем!
— О, да! — выдыхает он блаженно, и мы устремляемся за телками.
— Девки… — шепчу я, и вот-вот догоню уже, но Арто хромает. Бля… Да у него же мозоли… Дерьмово! Он идет-то еле-еле, куда уж, эдак сучки от нас даже на каблуках сбегут!
— Ах, ты будешь ебать, а я порежу! — все же мечтаю я вслух.
— Подержишь для меня беленькую? — благодарно пожимает мне пальцы дружок.
— Если догоним… — хмуро отвечаю я.
— А что, нет?
— Нет, ноги твои… — я прячу раздражение. Ненавижу заботиться…
— Да, точно! — кивает печально он.
— А то бы точно стали!
— Конечно! — зло и решительно встряхиваю я волосами. Блядь, скотина, как же ты меня подвел! В это время сучки подходят к машине, оттуда выползают два квадратных чувака. Ну вот, опоздали!
— Да, прикидываю, че было бы, если б мы за этими бляденками погнались! — горько усмехается Арто.
— Да ниче, опиздюлились бы конкретно, мы ж устали оба в хламину!
— Все, я больше не могу! — в изнеможении произносит Арто, и сворачивает к лавочке. Я плюхаюсь на нее первым, и хлопаю себя по коленкам, приглашая друга. Он садится, тяжелый как старая собака, но надо же быть заботливым… как ни крути, а Жанна говорила, что любовь — это взаимодействие двух сторон, на пути слияния в единое существо. Придется потерпеть, я хочу, чтоб он ощущал себя моим.
— Эх, жаль! — вздыхает Арто, хлебая водку.
— Да, это точно! — забираю у него бутылку я. Хмель удивительно быстро покидает меня, наверное, протекая в бездонные трещины усталости. Я разбит… я возбужден. Я хочу ебли. Я люблю Арто. Я срочно желаю Жахни… и ее горячей безотказной глубокой пизды.
— Я б ебал ее неустанно! — поэтическое восклицание вырвалось само, и Арто расхохотался.
— Да-а, а я б тебе помогал! — и поцеловал меня в шею.
— Ты такой грязный! — шепчет он, возбуждая.
— Так я три дня не мылся… — и содрогаясь произношу-таки вслух, особое слово: — Малыш…
— А у тебя уже был такой опыт? — заглядывает он вдруг мне в глаза, а руками обвивает шею. Я одной рукой держу недопитую водку, а другую кладу ему на задницу. Понимаю, что он возбуждает меня вовсе не своим телом, к плоским костям я равнодушен… а сердцем! Нутром своим блядским… сучьей сущностью. Люблю я его. Оттого и хочу…
— Да… — после долгой паузы усмехаюсь я. — Был такой опыт… весьма приятный!