Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 1
Шрифт:
Причин этого несколько, главными, оказывавшими наиболее существенное влияние на протяжении всего послевоенного периода, были две: идеологическая целесообразность и личные пристрастия первых лиц СССР, их оценки событий минувшего. До начала 1953 г. изучение Великой Отечественной находилось в «замороженном состоянии», анализом её отдельных аспектов в прикладных целях занимались лишь военные. Сразу после победы И. В. Сталин запретил издание любых сборников воспоминаний и исследований о войне для широкой аудитории, аргументируя это тем, что прошло мало времени и объективно оценить столь грандиозное событие пока невозможно [43] . В действительности же вождь хотел как можно быстрее забыть, «сдать в архив» всё, что было связано с периодом 1941–1945 гг., когда им лично было допущено столько крупных ошибок и просчётов. Напомню, именно в это время 9 мая перестаёт быть «красным днем календаря». Естественно, в такой обстановке не могло быть и речи о подготовке и публикации крупных научных работ о событиях лета 1943 г.
43
Василевский А. М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1988.
С середины 1950-х гг. страна начала подниматься из руин, общество постепенно «оттаивало» и интерес к недавнему прошлому заметно усилился. Важным «индикатором» этого стало появление мемуарной литературы и рост её тиражей в последующие годы. Однако в это время государственные органы, имевшие отношение к исторической наукой и её пропаганде, основное внимание уделяли освещению первого периода войны, Московской и особенно Сталинградской битвам. Причина и колоссальное влияние тех событий на исход борьбы с фашизмом и их трагический окрас, а главное – многие из ключевых фигур тогдашнего политического руководства Советского Союза и армии имели к ним прямое отношение, считали участие в них существенной вехой своей карьеры. Вот лишь два примера того, какое пристальное внимание придавалось мощнейшей государственной структурой СССР – Министерством обороны во главе с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. Из записки Г. К. Жукова и А. Д. Соколовского от 23 мая 1955 г. в ЦК КПСС об изменении наименования первого периода Великой Отечественной войны: «В январе месяце с/г Министерством обороны на рассмотрение Президиума ЦК КПСС было внесено ходатайство об изменении существующего наименования первого периода Великой Отечественной войны. В настоящее время этот период носит наименование «Активная оборона Советских Вооруженных Сил». Учитывая, что такое наименование приводит к неверному представлению о характере действий советских войск в 1941–42 гг. и что оно противоречит принятому у нас понятию содержания активной обороны, министерство просило ЦК КПСС одобрить следующее наименование первого периода: «Срыв замыслов «молниеносной» войны фашистской Германии против Советского Союза и создание условий для коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны»… Министерство обороны, обсудив этот вопрос на коллегии, пришло к заключению, что предложенное наименование также не является исчерпывающим, поскольку оно не отражает характера событий первого периода войны и содержит только его военно-политический итог. Это может породить неправильное представление о содержании военных событий того времени и той тяжелой обстановки, в которой они протекали» [44] .
44
АП РФ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 69. Л. 14, 15.
Чуть позже, 14 июня, Г. К. Жуков направляет в ЦК КПСС новую записку по военно-исторической тематике, в которой справедливо указывал, что «за десять лет, прошедших после Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., у нас в стране не создано ни одного значительного памятника, который отобразил бы великие подвиги советского народа и его армии, совершенные в борьбе с фашизмом за свободу и независимость нашей Родины». Он предлагал возвести величественные монументы в честь защитников Москвы, Подмосковья, Ленинграда, Севастополя и даже Одессы. При этом трудовой подвиг гражданского населения и боевой – бойцов действующей армии в ходе Курской битвы маршал почему-то обошёл молчанием. Ситуация начала заметно меняться лишь в конце 1950-х, но об этом разговор впереди.
Рассматриваемая некоторыми исследователями как некий переломный рубеж в развитии истории Курской битвы книга И. И. Маркина [45] «Курская битва», вышедшая в 1953 г., не несла ничего принципиально нового. В это время её автор служил в редакции ведущего армейского научного журнала «Военная мысль», который издавался Генеральным штабом, и эта работа была выполнена, безусловно, по заданию его руководства. Тем не менее даже с большой натяжкой её трудно назвать научным трудом. Подготовленная на скудной источниковой базе, с привлечением значительного массива пропагандистского материала, такого, как статьи газеты «Правда», сборник И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза» и т. д., она почти полностью повторяла очерк офицеров Генштаба 1945 года, со всеми его ошибками и преувеличениями в оценках отдельных событий. Например, в приведенной в ней схеме, отражавшей план немецкого командования на лето 1943 г., безосновательно указано, что после захвата Курска и окружения войск Центрального и Воронежского фронтов Берлин планировал нанести удар в обход Москвы с востока [46] . Хотя ни тогда, ни сейчас исследователям не известен ни один документ, который бы мог это подтвердить. Главное, что автору удалось сделать благодаря своей книге (сознательно или нет), – вывести миф о «беспримерном» танковом сражении под Прохоровкой на всесоюзную читательскую аудиторию. Это впоследствии позволило придать легенде статус официальной точки зрения.
45
Маркин Илья Иванович (1919–19?), полковник (1952). В Красной армии с 1937 г. Участник боев у р. Халхин-Гол. На фронтах Великой Отечественной войны с 08.1941 г., в должности командира пулеметной роты, затем стрелкового батальона 480 сп 152 сд сражался на Западном фронте. Под Смоленском легко ранен и контужен. С 17.11.1941 г. – слушатель курсов при ВА им. Фрунзе. В составе отряда курсантов защищал Москву. 3.05.1942 г. – старший помощник начальника оперативного отделения оперотдела штаб 9-й резервной, затем 24 A (с 13.04.1943 г.) – 4 гв. A. Участвовал в Сталинградской и Курской битвах, освобождении Молдавии. В сентябре 1943 г. получил тяжелое ранение под Полтавой. С 25.03.1945 г. и до конца войны – зам. начальника оперативного отела штаба 4-ой гв. A. Войну закончил в звании майора, был награжден орденами Красного Знами, Красноц Звезды, двумя орденами Отечественной войны 1-й ст. и медалями. 14.08.1946–24.04.1951 г. служил в управлении боевой подготовки Главкомата Сухопутных войск. В 1948 г. заочно окончил ВА им. Фрунзе. 3.05.1951–24.06.1945 г. – научный сотрудник
46
Маркин И. И. Курская битва. М.: Воениздат, 1953. С. 16.
Тем не менее работа И. И. Маркина явилась заметным событием в общественной жизни страны. Она попала на благодатную почву. В это время в обществе и военной среде начал формироваться запрос на новый образ советского полководца, уже не героя Гражданской, а победителя в Великой Отечественной войне. Существовавшая же библиография, в том числе и по Курской битве, была очень скудной, а архивы по-прежнему закрыты, поэтому информация из книги была востребована, приведённые в ней данные широко использовались и в научной, и в мемуарной литературе, а также в газетных и журнальных публикациях [47] . Особенно в преддверии знаменательных дат.
47
Напр.: Селиванова Ф. Курская битва. 1956; Курская битва. Из воспоминаний участников. Курск: Курское книжное издательство, 1959.
Отечественные историки редко обращают внимание на второе, переработанное издание труда И. И. Маркина, вышедшее в 1958 г. под тем же названием. Иногда его путают с первым, а ведь это была совершенно иная книга. Она почти в два раза увеличилась в объёме и существенно изменилась по содержанию. Её отличительной особенностью и в то же время сильной стороной стало привлечение автором советских боевых документов и трофейных материалов (в первом издании даже ссылок на военные архивы не было). А также использование при изложении хода боевых действий, особенно итогов Курской битвы, информации из мемуаров немецких генералов и фельдмаршалов, например Э. фон Манштейна. Для того времени такой подход был новаторским, именно он позволил создать первое (за весь послевоенный период) достаточно подробное, вполне достоверное и интересное произведение, рассчитанное на широкую читательскую аудиторию.
Нельзя не отметить ещё одну положительную сторону второй книги. С середины 1950-х гг. в среде военных сторонников критического подхода к официальной оценке сражения за Прохоровку как беспримерного становилось всё больше. И. И. Маркин эту тенденцию учёл и удалил из своей работы пассаж о 1500 танков, которые якобы участвовали в бою у станции 12 июля 1943 г. Это ясно свидетельствовало, что автор, сам прошедший горнило войны, не был склонен к тиражированию мифов и при разработке данной темы искренне стремился к подлинно научному подходу. Даже если была опасность навлечь на себя гнев участников сражения, которые в это время занимали высокие посты в Вооруженных Силах СССР.
Опубликованные в 1954–1955 гг. книги С. Голикова «Выдающиеся победы Советской Армии в Великой Отечественной войне», сборник «Очерки истории Великой Отечественной войны», а также художественное произведение М. Г. Брагина «Путь генерала», не претендовали на полноту освещения темы, но существенно дополнили труд И. И. Маркина. Необычным в этом ряду было повествование М. Г. Брагина. Он рассказал об одном из самых талантливых советских полководцах – генерале армии Н. Ф. Ватутине, командующем Воронежским фронтом в период боёв за Курск, деятельность которого и сегодня, к сожалению, до конца не изучена и по достоинству не оценена исследователями. Это было единственное произведение подобного рода в нашей стране. Для придания достоверности описываемым событиям в его основу автор положил подлинные документы (хотя в издании и не всегда указывалось их происхождение), например, протоколы допросов военнопленных корпуса СС, участвовавших в Прохоровском сражении. Книга удачно дополняла документальные издания, расширив представление общества и о событиях лета 1943 г., и войны в целом.
В это время некоторые события под Курском нашли своё отражение и в диссертационных исследованиях военных учёных. Важной как для понимания замысла командования Воронежским фронтом при отражении наступления ГА «Юг», так и для очищения историографии битвы от мифов, стала диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, преподавателя Военно-политической академии им. Ленина полковника Д. Я. Палевича на тему «Контрудар 5-й гвардейской танковой армии под Прохоровкой в июле 1943 г.» [48] , защищенная в конце 1952 г. Опираясь на внушительный документальный материал и собственный боевой опыт, её автор утверждал, что за три дня боёв 5 гв. ТА уничтожила под Прохоровкой свыше 150 немецких танков [49] . Вывод для того времени почти революционный. Если учесть, что автор продолжал службу в вооруженных силах, а в открытой печати, в том числе и в очерке офицеров Генштаба за 1945 г., уже была опубликована существенно завышенная и ничем не подкрепленная цифра – более 400 уничтоженных танков противника только за 12 июля 1943 г.
48
Палевич Д. Я. Контрудар 5-й гвардейской танковой армии под Прохоровкой в июле 1943 года. Дис… канд. ист. наук. М., 1952.
49
Архив штаба БТ и МВ Советской армии. Д. 102. Ч. 1. Л. 91 (автору не удалось прочесть диссертацию в полном объёме, смог ознакомиться лишь с несколькими страницами).
Вместе с тем в это время военные ученые продолжали активно вводить в научный оборот важную информацию из ранее неизвестных трофейных источников. Ценными для исследователей стали изданные в 1955–1957 гг. пять выпусков сборника о составе германских войск на Восточном фронте и их перегруппировках. Они помогали определять состояние сил противника, до бригады включительно, в каждый день войны во всех районах боевых действий, а также прослеживать все изменения на уровне армий и групп армий [50] .
50
Сборник материалов по составу, группировке и перегруппировке сухопутных войск фашистской Германии и войск бывших её сателлитов на советско-германском фронте за период 1941–1945 гг. Вып. 1–5. М., 1955–1957.