Курск- 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2
Шрифт:
– Ты кому это написал? Ты что думаешь, Сталину – начальник Генерального штаба?
Он рассказал мне, как Поскребышев читает Сталину донесения и о стиле работы Верховного. Говорил о его манере разговаривать> о прекрасной памяти и о том, что в донесениях следует указывать лишь фамилии командиров, так как Сталин хорошо помнит, какими они командуют армиями, и ещё о многомi, чего я не знал» [19] .
19
Маршал Жуков: полководец и человек /сост.: А.Д. Миркина и В.С. Яровикова/ T. 1. М.: АПН, 1988. С. 262.
Однако следует подчеркнуть, что сначала Верховный воспринял предложение своего заместителя с настороженностью. Слишком важные решения должны были последовать за ним. Поэтому распорядился всестороннее проанализировать его с привлечением более широкого круга генералов, которые имели к этой проблеме непосредственное отношение. При этом свою точку зрения он пока не высказал. «Я как раз находился у И.В. Сталина, когда он получил этот доклад, – вспоминал А.М. Василевский. – Верховному было известно, что Генеральный штаб придерживается точки зрения Жукова. Прочитав доклад Жукова, Сталин сказал:
– Надо посоветоваться с командующими войсками фронтов, – и распорядился запросить мнение фронтов. Генштабу он поручил подготовить специальное совещание для обсуждения плана летней кампании 1943 г. Н.Ф. Ватутину и К. К. Рокоссовскому он позвонил сам, просив их к 12 апреля представить соображения по
Прибыв в Генштаб, А.М. Василевский принял ещё ряд мер по информационному обеспечению предстоящего совещания. Он поручил Главному разведуправлению и Управлению фронтов разведки проанализировать данные о намерениях противника, его конкретных шагах в этом направлении и представить свои выводы к 12 апреля. После этого он вылетел в село Бобрышово, куда в апреле переехал штаб Воронежского фронта, где находился и Г.К. Жуков, и вместе с ним в последующие двое суток разрабатывал основные принципы плана летней кампании, а также готовил директиву Ставки о районах сосредоточения основных стратегических резервов, проект которой уже 10 апреля был направлен И.В. Сталину. С.М. Штеменко вспоминал: «В целом ход грядущих событий рисовался нам следующим образом. При наступлении противник основную ставку сделает на танки и авиацию. Пехоте отводится второстепенная роль, так как она слабее, чем в прошлые годы. Расположение его ударных группировок позволяло предвидеть действия по сходящимся направлениям: орловско-кромской группировки – на Курск с севера и белгородско-харьковской – на Курск с юга. Вспомогательный удар, разрезающий наш фронт, считался возможным с запада из района Ворожба между реками Сейм и Псёл на Курск… Таким образом, немецко-фашистское командование могло рассчитывать на окружение и разгром в короткий срок всех наших армий; занимавших оборону по Курской дуге. Предполагалось, что противник планировал на первом этапе наступления достигнуть рубежа Короча, Тим, Дросково, а на втором этапе – нанести удар во фланг и тыл Юго-Западного фронта через Валуйки, Уразово. Допускалось, что навстречу этому удару будет проводиться наступление из района Лисичанска на север в направлении Сватово, Уразово. Не исключались также попытки немцев овладеть рубежом Ливны, Касторное, Старый и Новый Оскол с захватом важной для нас железной дороги на Донбасс» [21] .
20
Василевский А.М. Дело всей жизни. Кн. 2. М.: Политиздат, 1988. С. 17.
21
Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1968. С. 158.
Столь широкий диапазон возможных вариантов был связан в том числе и с существенной проблемой в работе разведслужб. В то же время обстановка требовала от командования рассматривать все без исключения варианты возможных действий врага и искать наиболее эффективные методы срыва его намерений. Именно с этим обстоятельством связан «просчёт» Н.Ф. Ватутина [22] , а в действительности перестраховка, на которую после войны будут указывать некоторые исследователи. В полосе Воронежского фронта было значительное число танкоопасных направлений, поэтому он не исключал не только мощных ударов немцев на наиболее вероятных направлениях от Белгорода на Обоянь и Старый Оскол (которые были очевидны), но и на Суджу (левое крыло фронт), где наступление командованием ГА «Юг» не предполагалось и даже не рассматривалось.
22
Николай Фёдорович Ватутин, генерал армии (1943). Родился 16.12.1901 г. в с.Чепухино Валуйского р-на Курской (ныне Белгородской) области в многодетной семье крестьянина-середняка (9 детей). Для своего социального положения получил хорошее образование. В 1913 г. окончил 5 кл. сельской школы, затем 2 кл. земского училища в г.Валуйках и 3 кл. коммерческого училища в г.Уразово. До 1917 г. жил в семье отца и занимался сельским хозяйством. В РККА призван по мобилизации в 04. 1920 г. В 1920— 1921 гг. в качестве красноармейца участвовал в боях против банд Махно и атамана Беленького на территории Луганской, Полтавской и Харьковской областей. Окончил Полтавскую пехотную школу (1922), Киевскую высшую объединенную военную школу (1924) и ВА им.Фрунзе (1929). Командовал отделением, взводом и ротой. С июня 1929 г. – на штабной работе, служил помощником начальника оперативного отделения 7 сд (г. Чернигов), помощником начальника оперотдела штаба Северо-Кавказского ВО (г. Ростов), начштаба 28-й горной стрелковой дивизии (г.Орджоникидзе), начальником оперотдела штаба СибВО (г. Новосибирск). После окончания ВА Генштаба в 07. 1937 г. назначен зам. начштаба Киевского Особого военного округа, а с ноября 1938 г. – начштаба КОВО (г. Киев). 26.07.1940-13.02.1941 г. – зам. начальника Генштаба и одновременно начальник оперативного управления. С 13.02.1941 г. по 30.6.1941 г. – первый заместитель начальника Генштаба по опервопросам и устройству тыла. 30.6.1941 г. – начштаба Северо-Западного фронта. В середине июля 1942 г., по личной просьбе и при поддержке А.М. Василевского, был назначен командующим Воронежским фронтом, затем переведён на Юго-Западный. Этот фронт под его руководством успешно действовал в Сталинградской битве, за что 7.12.1942 г. получил воинское звание генерал-полковник, а 12.02.1943 г. – генерал армии и награждён орденом Суворова 1-й ст. 28.03.1943 г. вновь вступает в командование Воронежским фронтом. Н.Ф. Ватутин был одним из наиболее подготовленных и перспективных генералов из когорты командующих фронтами. Характерной особенностью его стиля руководства были глубокая проработка операции, активность и умение организовать мощные танковые удары в глубь обороны противника, целеустремлённость. Генерал обладал спокойным, уравновешенным характером. Как вспоминали Н.С. Хрущёв и К.С. Москаленко, он отличался уважительным отношением к подчиненным, в работе стремился дать возможность раскрыться им, проявить инициативу. Однако со И.В. Сталиным у него были сложные отношения. Верховный не раз справедливо указывал на ошибки в управлении фронтом, высказывал недовольство его методами руководства. В частности, есть данные, что он очень жёстко критиковал его действия в ходе отражения удара вермахта на Курск в июле 1943 г., операции «Полководец Румянцев», а также в Корсунь-Шевченковской операции. Хотя за Курскую битву он, как и другие командующие фронтами, был награжден орденом Кутузова 1-й ст. Однако, несмотря на то что с середины 1942 г. Н.Ф. Ватутин руководил рядом фронтов на важных направлениях,участвовал в крупнейших битвах войны, вплоть до трагической гибели он не был удостоен ни высшего воинского звания Маршал Советского Союза, ни Золотой Звезды Героя Советского Союза. Умер 15.04.1944 г. в киевском госпитале от ран, полученных 29.02.1944 г. в ходе боя с украинскими националистами в полосе 60А.
В отечественной историографии первый период подготовки к Курской битве изучен крайне слабо, в силу того, что практически полностью отсутствуют документальные источники о текущей работе Ставки в этот период, за исключением её директив, опубликованных в 1999 г. Существовал и ряд иных проблемы. Ещё в 1970-е годы А.М. Василевский писал: «До недавнего времени вопрос о планировании и подготовке Курской битвы в военно-исторической литературе, как научной, так особенно мемуарной, освещался не совсем точно, вольно или невольно принижалась большая творческая и организационная деятельность Ставки и ее рабочего органа – Генерального штаба, преувеличивалась роль фронтовых инстанций, и прежде всего Военного Совета Воронежского фронта. …К тому же ряд важных деталей вообще не нашел отражения ни в каких документах, так как обсуждались они в самой высокой инстанции в узком кругу лиц, руководивших подготовкой Курской битвы. Это относится,; помимо И. В. Сталина, к Г.К. Жукову, А. И. Антонову, к автору этих строк и некоторым другим товарищам, работавшим в годы войны в ГКОI Ставке и Генштабе» [23] .
23
Василевский А.М. Дело всей жизни. Т.2. М.: Политздат, 1988. С. 18.
Действительно, И.В. Сталин, опасаясь разглашения стратегической информации, запрещал вести стенограммы встреч и совещаний, проходивших в Кремле. А от их участников требовал, чтобы принимаемые решения и поставленные задачи они запоминали и, возвращаясь к себе в кабинеты, заносили их в секретные тетради, которые через определенное время уничтожались. Таким образом, детали процесса выработки важнейших стратегических решений и замыслов военно-политического руководства СССР, а также мнения и предложения его ключевых фигур во многом безвозвратно утеряны. В последние десятилетия в научный оборот начали вводиться источники, которые, на первый взгляд, могли бы пролить свет на эту проблему. Однако при их внимательном изучении даже по отдельным вопросам ситуация становится ещё более запутанной.
В качестве примера можно привести журнал посещения кабинета И.В. Сталина партийными и государственными деятелями в годы войны (далее – Журнал). Этот документ вёлся не систематически и даже, можно сказать, небрежно, в нём не всегда соблюдалась чёткая хронология, посещение Верховного Главнокомандующего рядом полководцев не зафиксировано, хотя в других источниках они отмечены, а их фамилии перепутаны. К сожалению, ряд исследователей используют данные из Журнала без критического анализа и учёта особенностей существовавший в то время системы государственного управления в СССР. Так, например, в нём отмечено, что поздно вечером 11 апреля в кремлёвском кабинете И.В. Сталина собрались
24
Антонов Алексей Иннокентьевич, генерал армии (7.08.1943), родился 15(26).09.1896 г. в г. Гродно (Белоруссия) в семье русого офицера и дочери сосланного в Сибирь поляка. В 1916 г. окончил Павловское пехотное училище, в звании прапорщика участвовал в Первой мировой войне. В РККА с 1919 г. – участник Гражданской войны. В 1931 и 1933 гг. окончил два факультета ВА им. Фрунзе (каждый раз по полному курсу) и один курс ВА Генштаба. C03. 1941 г. – зам. начштаба, а с 24.06.1941 г. – начштаба KOBO. С 27.08.1941 г. – начштаба Южного фронта. 28.07. 1942 г. назначен начштаба Северо-Кавказского фронта, по словам зам. командующего этим фронтом Р.Я. Малиновского: «Он, несомненно, обладал незаурядными организаторскими способностями, гениальным постижением замыслов противника и умением хитроумно разрушить эти замыслы». С 11.1942 г. – начштаба Закавказского фронта, а с 11.12.1942 г. – начальник Оперуправления – заместитель начальника Генштаба. С 05.1943 г. – первый зам. начальника Генштаба. С 4.02.1943 г. – начальник Генштаба. 4.06.1945 г. награжден орденом «Победа», единственный генерал армии из всех 14 удостоенных этой награды маршалов и генералиссимусов. C03. 1946 г. – первый зам. начальника Генштаба. В 1955 г. назначен начальником Объединенного штаба государств – членов Варшавского договора. Скончался 18.06.1962 г. в Москве.
Тем не менее, например, Б.В. Соколов игнорирует отмеченные выше нестыковки в документе. Опираясь на эту зыбкую основу, он истолковывает отсутствие Н.Ф. Ватутина на совещании 11 апреля (которого, возможно, и не было) как проявление И.В. Сталиным большего доверия к мнению К.К. Рокоссовского, чем командующего Воронежским фронтом [25] . Действительно, ряд очевидцев подмечали подчёркнутое внимание Верховного к Константину Константиновичу, особенно после Сталинграда [26] .
25
Соколов Б.В. Рокоссовский. М.: Молодая гвардия, 2010. С. 255, 256.
26
Чуев Ф. Солдаты империи. М.: КОВЧЕГ, 1998. С. 340.
Эту версию подтверждает и случай с повторным захватом немцами Житомира в декабре 1943 г., когда к Ватутину он направил Рокоссовского с не совсем внятными полномочиями – или с проверкой как инспектора и сменщика, или на помощь как товарища и соседа [27] .
Однако, во-первых, прежде чем высказывать подобные предположения, надо детально разобраться в хронологии событий, иначе они будут выглядеть неубедительно, во-вторых, не следует придавать чрезмерного значения влиянию на стратегические вопросы эмоций И.В. Сталина вообще и в данном случае в частности. Рискну предположить, если действительно К.К. Рокоссовский и был 11 апреля в Кремле, то наверняка по другому, сугубо «своему» вопросу. В этот момент И.В. Сталин был крайне озабочен московским направлением. Подтверждение этому мы находим в воспоминаниях участников тех событий, в том числе и Г.К. Жукова [28] . Поэтому, возможно, он хотел чётко уяснить, как и насколько надёжно будет увязана оборона столицы и вопросы будущей операции под Курском. А Центральному фронту при решении обеих проблем предстояло играть одну из ключевых ролей. В подготовке и принятии предварительных решений стратегического характера, таких, как переход к преднамеренной обороне, по своему статусу никто из командующих фронтами участвовать не мог. Это прерогатива членов Ставки ВГК и ГКО, каковыми ни Н.Ф. Ватутин, ни К.К. Рокоссовский [29] никогда не являлись, а Г.К. Жуков и А.М. Василевский ими были. Если же придерживаться логики Б.В. Соколова, то из того же Журнала видно, что в течение трёх месяцев перед Курской битвой оба командующих фронтами одинаковое время, по два раза, посещали Верховного в Кремле. Причём на эти встречи каждый из них вызвался хотя и по очень важному вопросу, но лишь по тому, который находился строго в его компетенции – с отчетами о состоянии войск своих фронтов и предложениями по их использованию. Н.Ф. Ватутин – 25 апреля и 28 июня, К.К. Рокоссовский – 11(?), 28 апреля.
27
Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1997. С. 304,305.
28
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.3. М.: Новости, 1990. С. 22.
29
Рокоссовский Константин Константинович (1896-1968), Маршал Советского Союза (1944), Маршал Польши (1949). Участник Гражданской войны. Будучи командиром 5-го кавкорпуса, в августе 1937 г. был репрессирован, в 03.1940 г. – реабилитирован. Великую Отечественную войну встретил в должности командира 9 мк, затем короткое время возглавлял 4А на Западном фронте, в Битве за Москву командовал 16А. В 07-09.1942 г. – командующий Брянским, а с 09.1942 г. по 02.1943 г. – Донским фронтом, который проводил ликвидацию окруженной группировки Паулюса под Сталинградом. 4.02. 1943 г. Донской фронт был преобразован в Центральный и развернут западнее и севернее Курска. В конце 03. 1943 г., после неудавшегося наступления на Брянск, войска Рокоссовского заняли оборону на северном фасе Курской дуги. В период весенней оперативной паузы лично провел большую организационную работу по планированию и подготовке к Курской битве. С 5 по 12.07. 1943 г. Центральный фронт под его командованием, успешно отразив наступление группировки 9А по плану «Цитадель», перешел 15.07. 1943 г. в контрнаступление с целью ликвидации орловского выступа. За мастерство, проявленное в ходе Курской оборонительной операции, удостоен полководческого ордена Кутузова 1-й степени. Осенью 1944 г. переведён на должность командующего 2-м Белорусским фронтом. 24.06.1945 г. – командовал Парадом Победы на Красной площади в Москве. За большой вклад в разгром германских захватчиков награжден высшим полководческим орденом «Победа» (№5). С 1949 по 1956 г. – министр обороны Польши. В 1956— 1962 гг. – заместитель министра обороны СССР. О своем участии в Курской битве рассказал в книге воспоминаний «Солдатский долг».
Если же касаться вопроса «Было ли для И.В. Сталина мнение К.К. Рокоссовского более авторитетным, чем Н.Ф. Ватутина?», то он мало что даёт для понимания и истории всей войны, и конкретных событий весны 1943 г. Верховный Главнокомандующий принимал стратегические решения на основе комплексного анализа всей поступавшей информации с учётом военной-политических реалий, а не субъективных оценок отдельных, даже выдающихся и ему симпатичных полководцев. «Вообще, И. В. Сталин никогда не обсуждал с командующими фронтами замысел целой кампании, – писал Г.К. Жуков. – Он ограничивался обсуждением лишь одной конкретной операции фронта или группы фронтов». [30] Свидетельство тому и перевод К.К. Рокоссовского с 1-го Белорусского фронта осенью 1944 г., и решение о переходе к стратегической обороне под Курском. Ведь сначала, в первых числах апреля, руководство Центрального фронта предлагало активно действовать, а Ставка всё-таки решила обороняться. Это потом, в мае и июне, когда Воронежский фронт получил большие силы, Н.Ф. Ватутин тоже предложит не ожидать удара противника, а самим перейти в наступление. Но первым эту мысль всё-таки высказал именно его сосед – штаб фронта Рокоссовского, хотя в отечественной исторической литературе на этом моменте внимание практически не акцентируется, т.к. он не совсем вяжется с утверждением, устоявшемся в нашем обществе, о том, что под Курском Рокоссовский воевал лучше Ватутина. В докладной записке Центрального фронта, направленной в Генштаб 10 апреля, предлагалось: «В условиях существующей обстановки следует считать целесообразными следующие мероприятия. Уничтожить Орловскую группировку противника совместными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов, тем самым лишив его возможности нанести удар из района Орла через Ливны по Касторному; занять железную дорогу Мценск – Орёл – Курск, которая для нас жизненно важна; и лишить противника возможности использовать Брянскую сеть железнодорожных и грунтовых дорог» [31] (см. Приложение № 1).
30
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.3. М.: Новости, 1990. С. 180.
31
ЦАМОРФ. Ф. 233. Оп.2307. Д. З.Л.ЗЗ.