Курская битва, которую мы начали
Шрифт:
Согласно сохранившимся заметкам начальника штаба 48-го танкового корпуса генерала Фридриха Меллентина, на учениях рассматривался оперативный вариант, по которому моторизованная дивизия «Великая Германия» наступает во главе ударных сил корпуса с задачей продвинуться в северном направлении на Обоянь. На ее правом фланге должны действовать три танковые дивизии СС, которые повернут к Прохоровке сразу же, как только 48-й корпус достигнет реки Псел. Гот, Хауссер и командующий 48-го танкового корпуса генерал Отто Кнобельсдорф (Otto Knobelsdorf) согласовали разграничительные линии для 48-го и 2-го СС танковых корпусов, а также задачи первого дня операции. Кроме того, было решено, что вначале танковая бригада «Пантер» полностью находится в распоряжении 48-го танкового корпуса, а затем, при подходе к рубежу реки Псел, часть ее сил придадут эсэсовскому корпусу. В соответствии с новым замыслом, 3-му танковому корпусу оперативной группы «Кемпф» была поставлена задача прорвать оборону русских в районе северо-восточнее и восточнее Белгорода, а затем частью сил повернуть к северу и, согласуя действия с танковым корпусом СС, нанести удар в направлении Прохоровки с юга.
Командующий 3-м танковым корпусом генерал Герман Брейт (Hermann Breith) представил свой план наступления, согласованный с условиями начальника штаба группы генерала Шпайделя, на штабных учениях 3 июня, где присутствовал не только высший командный состав армейской группы, но также фельдмаршал Манштейн и начальник штаба группы армий «Юг» генерал Теодор Буссе. Задачу прорыва по двум малым переправам
По данным С. Ньютона [571] , план наступления 3-го танкового корпуса, подготовленный Брейтом (вероятно, при активном участии начальника штаба 3-го танкового корпуса полковника Эрнста Мерка (Ernst Merk). – П. Б. ), отличался двумя своеобразными элементами. Во-первых , части 168-й пехотной дивизии придавались трем танковым дивизиям или переходили в подчинение начальнику корпусного артиллерийского командования. За счет этого каждая танковая дивизия получала дополнительную боевую группу, состоявшую из гренадерского полка, саперной роты и одного или двух артиллерийских дивизионов 168-й пехотной дивизии, а 6-й танковой дивизии предполагалось передать еще и ее разведывательный батальон. Брейт рассчитывал использовать усиленные пехотные полки 168-й пехотной дивизии для осуществления быстрого прорыва первой линии советской обороны на участках 6-й и 19-й танковых дивизий, чтобы избежать скопления бронетехники в районе переправ через Донец. Передовые боевые группы танковых дивизий должны были начать переправу только тогда, когда пехота уже перейдет в наступление. Для огневой поддержки пехоты Брейт предлагал выдвинуть к переправам дивизион штурмовых орудий (на участке 6-й танковой дивизии) и роту «Тигров» (на участке 19-й танковой дивизии). После того, как гренадеры осуществят первый прорыв, который штаб 3-го танкового корпуса планировал глубиной 2 – 3 километра, боевые группы танковых дивизий продолжат развитие успеха. Части 168-й пехотной дивизии будут вновь сведены вместе в тылу танковых боевых групп к утру 7 июля и начнут продвигаться на северо-запад для установления взаимодействия с дивизией «Мертвая голова» на правом фланге 2-го танкового корпуса СС. Соответственно, командир 168-й дивизии генерал Вальтер Шале де Болье (Walter Chales de Beaulieu) и его штаб фактически теряли управление своим соединением, оставаясь руководить частями обеспечения и обозами, по крайней мере, в течение первых суток наступления, не учитывая того времени, которое могло потребоваться для последующего сосредоточения. Во-вторых , Брейт отметил, что маскировочные мероприятия противника и неровности рельефа затрудняют четкое определение вражеских позиций, несмотря на тщательную разведку местности. В таких условиях длительная артиллерийская подготовка станет только бесполезной тратой боеприпасов, которая не принесет существенных результатов. Соответственно, генерал Брейт предложил вообще не проводить артиллерийскую подготовку на участке наступления 3-го танкового корпуса. Огневая поддержка в начале операции должна была быть оказана только корпусу генерала Рауса.
По ходу детальной проработки этого плана во время штабных учений стало очевидным, что он вызывает большие опасения. Так, Вернер Кемпф не был уверен, что даже при поддержке штурмовых орудий, танков «Тигр», а также своей дивизионной и полковой артиллерии, части 168-й пехотной дивизии смогут создать такие участки вклинения в первую линию советской обороны, чтобы обеспечить переправу через Донец основных сил 6-й и 19-й танковых дивизий. Кроме того, он возразил против решения Брейта, посчитавшего излишним применение роты танков «Тигров» на участке 6-й танковой дивизии, а также санкционировал увеличение численности пехотных подразделений, приданных 7-й танковой дивизии (согласно плану Брейта – один пехотный батальон). Фельдмаршал Манштейн, в свою очередь, высказал сомнения по поводу целесообразности разделения 168-й пехотной дивизии в начале операции и ее последующего сосредоточения уже в ходе сражения. Он указал на необходимость использовать эту дивизию как единое соединение для поддержки наступления 6-й танковой дивизии в районе Белгорода и прикрытия стыка между 4-й танковой армией и оперативной группой «Кемпф» с целью ослабления натиска на восточный фланг 2-го танкового корпуса СС. Манштейн также возразил против плана огневой поддержки наступления.
Вместе с тем, хотя результаты штабных учений показали, что аргументы генерала Брейта неубедительны, изменения коснулись только незначительных деталей его плана: ни командующий армейской группой, ни командующий группой армий не потребовали существенных корректировок оперативно-тактического плана наступления 3-го танкового корпуса.
27-го июня в журнале 4-й танковой армии было зафиксировано, что Гот и Манштейн утвердили все оперативно-тактические планы. В окончательных приказах о наступлении, отданных Манштейном 27 июня, а Готом 28 июня и 3 июля, 4-й танковой армии предписывалось быстро сломить сопротивление врага на первой и второй линиях его обороны, уничтожить контратакующие танковые войска противника и двигаться на Курск и в район к востоку от него, обходя Обоянь с востока. 2-й танковый корпус СС после прорыва второй линии обороны противника должен был сгруппировать большую часть сил уступом южнее реки Псел и наступать в северо-восточном направлении, причем, правым флангом двигаться на Прохоровку. Передовому соединению 3-го танкового корпуса – 6-й танковой дивизии – согласно приказу оперативной группы «Кемпф» также следовало начать наступление из Белгорода через Сабынино по направлению к Прохоровке.
Фридрих Фангор отмечает [572] , что генерал Гот ожидал полного успеха при прорыве обороны русских, не сомневался в удачном исходе сражения под Прохоровкой, а также был полностью уверен в том, что в результате операции «Цитадель» удастся достичь, по крайней мере, ограниченной победы, хотя это будет зависеть от потерь в ходе наступления, поскольку резервов для их восполнения у группы армий «Юг» не было.
§ 1.4.4. оперативные и оперативно-тактические планы наступления группы армий «Центр»
В отличие от группы армий «Юг», командование группы армий «Центр» никаких изменений в оперативный план наступления не вносило, поскольку в мае, а затем в июне им были получены данные о концентрации советских войск против северного участка обороны 2-й танковой армии.
Так, 21 мая 1943 года Отдел по изучению иностранных армий Востока Генерального штаба сухопутных войск (начальник Отдела – полковник Рейнгард (Рейнхард) Гелен (Reinhard Gehlen). – П. Б. ) представил обзор и оценку намерений противника на Восточном фронте, где утверждалось, что по многочисленным признакам летом следует ожидать крупного наступления русских [573] (поскольку Гелен оказался не в состоянии обеспечить получение разведывательных данных о состоянии вооруженных сил и намерениях советской стороны агентурным путем, то он добывал сведения из открытых источников – в основном из средств массовой информации, – а затем предоставлял германскому командованию соответствующие аналитические обзоры и меморандумы, достоверность которых была на порядок ниже разведывательных оценок, поступавших советскому и англо-американскому военному руководству. – П. Б. ). В частности, в обзоре говорилось, что отсрочка немецкого наступления во все возрастающей степени способствует тому, что противник все меньше и меньше зависит в своих решениях от действий и мероприятий, проводимых немцами, и со всей энергией продолжает дальнейшую подготовку к предполагаемому крупному летнему наступлению. Группировка вражеских сил, с одной стороны, характеризуется
Таким образом, данные разведки подтверждали наличие опасности глубокого окружения войск 9-й и 2-й танковой армий в результате наступления русских против орловского плацдарма, который удерживали эти оперативные объединения. Причем удачное развитие операции «Цитадель» на северном фасе Курского выступа вело только к увеличению вероятного «котла», который готовило немцам советское командование.
Как указывает Георг Гребен [574] , командование группы армий «Центр» и командующие армиями, которые занимали орловский плацдарм: фельдмаршал Ганс Клюге, генералы Рудольф Шмидт (командующий 2-й танковой армией) и Вальтер Модель (командующий 9-й армией), – все соглашались, что в наступлении по плану «Цитадель» имеется определенный риск, учитывая мощное сосредоточение русских войск против северного фаса Орловского выступа. Военачальники разделяли мнение, что принятие этого риска, при известном несоответствии численности немцев задачам операции, легкомысленно. К тому же тот факт, что советская оборона подготовлена точно в том районе, где должен был наноситься главный удар 9-й армии, выступал еще одним фактором, усиливавшим сомнения в непременном успехе операции. В связи с этим возникло предложение произвести перегруппировку передовых дивизий и начать более ограниченное наступление в полосе на стыке между 9-й и 2-й армиями (к западу от Курской дуги). Однако такое наступление, нацеленное на восток к Курску через реку Сев, даже если бы и было успешным, не привело бы к уничтожению значительных сил Красной Армии и не уменьшило бы серьезно общий натиск советских войск вдоль всего Восточного фронта. Кроме того, увеличивалась опасность для войск в северной части Орловского выступа. С учетом этого генерал Модель пришел к следующим выводам. Группа армий «Центр» может выдвинуть четыре пехотные и две танковые дивизии, подкрепленные армейскими частями, включая штурмовые, танковые и противотанковые, в район Орел, Карачев. Эти резервы в зависимости от развития ситуации могут быть использованы для усиления обороны на северном участке орловского плацдарма, или примут участие в развитии наступления на Курск и последуют за дивизиями первого эшелона, чтобы углубить их прорыв. Другой возможностью является вообще отказаться от планов операции «Цитадель». Тогда ударные дивизии будут находиться в центре Орловского выступа в качестве мощного стратегического резерва. Группа армий «Центр» станет выжидать момент, когда русские начнут свое наступление, а затем, по обстановке, ударит главными силами; после этого можно рассчитывать, что стратегические резервы Красной Армии быстро себя исчерпают. С другой стороны, если Генеральный штаб сухопутных войск, отказываясь от проведения наступления, отзовет ударные дивизии группы армий «Центр» для использования их в другом месте, то следует готовиться к организованному отступлению со всего Орловского выступа. Тогда 2-я танковая и 9-я армии займут новые позиции за рекой Десна. Такой маневр потребует завершения подготовки линии обороны в районе Карачева, вдоль восточной границы лесов к востоку от Десны (позже названа линией «Хаген» (нем. «Hagen»). – П. Б. ), а также вдоль Десны на севере. Генерал Модель представил свои новые предложения на рассмотрение верховному командованию в виде официальных докладов и умело подкрепил свою точку зрения детальным изложением фактов и обоснований.
Кроме этого, Модель настаивал на том, чтобы не начинать наступление до тех пор, пока в 9-й армии не будет устранен некомплект личного состава в количестве свыше 26 тыс. солдат и офицеров, но Гитлер отклонил его предложения и требования, объясняя это необходимостью как можно быстрее завершить подготовку к операции «Цитадель» и нанести удар первыми [575] . Гитлер утверждал, что такой удар вынудит Советы отказаться от планов собственного наступления и перегруппировки войск, поскольку немецкий солдат намного превосходил русского, когда сталкивался с ним в открытом бою. Для подкрепления главного удара будут выделены дополнительные пехотные дивизии и новые танки.
В действительности подкрепления, обещанные Гитлером, оказались совершенно недостаточны для проведения операции. По немецким данным [576] , к 16 мая 1943 года в частях и соединениях пяти корпусов ударной группировки 9-й армии насчитывалось приблизительно 66 тыс. солдат и офицеров боевого состава, около 3 000 орудий и минометов, около 800 танков и штурмовых орудий; к 5 июля – около 76 тыс. военнослужащих боевого состава, 3 368 орудий и минометов, около 1 000 танков и штурмовых орудий.
По утверждению С. Ньютона [577] , в сравнении с наращиванием сил со стороны противника – войск Центрального фронта – оперативная ситуация для ударной группировки 9-й армии группы «Центр» на северном фасе Курского выступа существенно ухудшилась. Так, по данным Ньютона, если в мае боевая численность 9-й армии составляла приблизительно 53% от сил противника, то к 5 июля она достигала всего лишь около 47%. По артиллерии, к 4 июля 13-я и 70-я советские армии, занимавшие оборону на запланированном направлении главного удара 9-й армии, увеличили ее количество от 3 000 орудий и минометов до 4 592 стволов, тогда как артиллерия Центрального фронта в целом за это время получила примерно 4 500 орудий. Следовательно, на протяжении того времени, за которое немцы доставили дополнительно 362 орудия, русские только на угрожаемом участке фронта усилили свою артиллерию приблизительно на 1 500 стволов – в четыре раза больше. По бронетехнике, немцы с мая по июль увеличили количество танков и САУ на 25%, а русские – на 70%, так что их преимущество в абсолютном выражении достигло около 700 боевых машин. С учетом изложенного, по мнению С. Ньютона, двухмесячная отсрочка не только не увеличила, но существенно ограничила возможности ударной группировки 9-й армии прорвать советскую оборону, и ее перспективы добиться окончательного успеха, хотя они были невелики даже в начале мая, к июлю вообще практически отсутствовали. В связи с этим закономерен вопрос о тех соображениях, которыми руководствовался генерал Модель, когда он в первый раз предложил отсрочить начало операции «Цитадель». С. Ньютон объясняет это неверными разведывательными данными немцев, преувеличившими количество бронетехники Центрального фронта с реальной величины около 1 000 единиц до 1 500 танков и САУ, что составляло на 700 боевых машин больше, чем тогда располагала 9-я армия (интересно, что мнимое превосходство стало реальностью к началу операции «Цитадель». – П. Б. ).