Курская битва, которую мы начали
Шрифт:
Не добившись немедленного успеха под Понырями, командование 9-й армии Вермахта перенесло направление удара несколько западнее, в полосу советского 17-го гвардейского стрелкового корпуса, стремясь обойти поныревский оборонительный узел. Около 11 часов 7 июля, после очевидной задержки наступления на поныревском направлении, Модель приказал командованию 47-го танкового корпуса содействовать продвижению соседа слева активными атакующими действиями. В 12 часов генерал Лемельзен ввел в бой основные силы 9-й танковой и 6-й пехотной дивизий (по советской оценке [1003] , до двух полков пехоты и 50 танков). Командир 9-й танковой дивизии генерал Вальтер Шеллер (Walter Scheller) сосредоточил сводную боевую группу под управлением командира дивизионного 10-го панцер-гренадерского полка полковника Йоханнеса Шульца (Johannes Schulz, доктор философии) на узком участке между высотой 257 и Битюгским оврагом, чтобы наступать вдоль дороги на Возы. Благодаря этому немцы нанесли удар в стык двух полков первого эшелона 75-й и 6-й гвардейских стрелковых дивизий, что позволило прорвать оборону русских и продвинуться на глубину до 1 – 1,5 километров. К 12:30 немецкая пехота овладела северной частью леса западнее села Березовый Лог, а затем заняла северную окраину поселка Битюг, отбросив части 6-й гвардейской стрелковой дивизии.
Таким образом, немцы прорвались через горловину между Катиным логом и Битюгским оврагом, оттеснили левое крыло 6-й гвардейской стрелковой дивизии в Локтионовскую рощу на южной стороне Березового лога (восточного) и вышли к позициям 75-й гвардейской стрелковой дивизии на большаке Ольховатка – 2-е Поныри. Здесь оборонялся 231-й стрелковый полк 75-й дивизии под командованием гвардии подполковника Федора Маковецкого, который в ночь с 6 на 7 июля развернул подразделения полка вдоль большака от кладбища на восточной окраине Ольховатки до Березового лога (восточного). С утра 7 июля позиции 231-го стрелкового полка, находившиеся в районе большака Ольховатка – 2-е Поныри, а также в самом селе Ольховатка, подвергались корректируемому артиллерийско-минометному обстрелу и ударам немецкой бомбардировочной авиации. В связи с многочисленными обрывами телефонной линии командиры стрелковых рот остались без связи и не могли сообщить обстановку на командный пункт, а также запросить огонь артиллерии по скоплениям вражеских войск. Поэтому подполковник Маковецкий с радистом выдвинулся на один из ротных командных пунктов и весь день лично корректировал огонь полковой артиллерии.
Первые атаки мелких групп пехоты и танков немецкой 9-й танковой дивизии вдоль Возовской дороги были отбиты огнем реактивной артиллерии из глубины обороны советского 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Тогда немцы перенесли огонь своей артиллерии в глубину для подавления вражеских огневых позиций и перешли в атаку крупными силами. Минометчики 231-го стрелкового полка настильным огнем вынудили немецкую пехоту залечь и отсекли ее от танков, а продвижение танков было остановлено фланговым артиллерийским огнем из района Локтионовской рощи. Участок большака от рощи до села 2-е Поныри обороняли 57-я мотострелковая и 103-я танковая бригады 3-го
103-я танковая бригада, которой командовал полковник Георгий Максимов (Георгий Максимович Максимов), занимала позиции на высотах, прикрытые с фронта минными полями, и когда боевая группа противника количеством до 30 танков остановилась в ожидании саперов, танковая рота, возглавляемая машиной лейтенанта Константина Блинова, скрытно вышла на фланг немцев и внезапно открыла прицельный огонь. Потеряв поврежденными и уничтоженными до 15 танков, немцы отступили.
Когда танки 9-й танковой дивизии пытались обходить мины, то подставляли борта под снаряды 449-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 2-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. Батарея 449-го истребительно-противотанкового полка под командованием старшего лейтенанта Самойло Репутина уничтожила 12 танков, а Репутин, будучи трижды раненым, оставался в строю, сумел организовать оборону, отразить атаки танков и пехоты противника и удержать позиции до подхода подкрепления, за что ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
В то же время командование 47-го танкового корпуса продолжило наступление на ольховатском направлении, решив ввести здесь в бой части 2-й и 4-й танковых дивизий при поддержке 245-го и 904-го батальонов штурмовых орудий и 505-го тяжелотанкового батальона 21-й танковой бригады (140 танков и 50 штурмовых орудий [1004] ), а также переподчиненную генералу Лемельзену 31-ю пехотную дивизию из состава 46-го танкового корпуса.
В действительности на правом краю участка вклинения немцы перешли к активным действиям уже утром 7 июля, стремясь расширить прорыв к юго-западу, чтобы глубже обойти правый фланг 70-й армии Центрального фронта. Около 8 часов утра, после двух часов бомбардировки и 60 – 70 минут артиллерийской подготовки, 7-я пехотная и 20-я танковая дивизии нанесли сходящиеся удары в направлении высота 250.2, Красавки, а также на участке Красавки – Самодуровка. Ослабленная боями 20-я танковая дивизия наступала четырьмя мелкими боевыми группами. Две группы общей численностью до 35 танков при поддержке двух батальонов 7-й пехотной дивизии атаковали высоту 250.2 и Красавки, где оборонялись подразделения 132-й стрелковой дивизии 70-й армии и 26-й мотострелковой бригады 19-го танкового корпуса. При этом около батальона пехоты и 25 танков двигались из оврага в районе Гнильца в направлении Красавки, и до батальона пехоты с 10 танками – из леса западнее Гнильца на высоту 250.2. Одновременно еще две группы (до двух батальонов пехоты и 30 танков) повели наступление из района Бобрик, Саборовка на Самодуровку, в направлении высоты 225.4 и высоты 231.7, против 282-го стрелкового полка 175-й стрелковой дивизии 70-й армии.
Восемь совместных атак 7-й пехотной и 20-й танковой дивизий на Красавки успеха не принесли, 22 танка из 35 были повреждены или уничтожены. Вместе с тем, поскольку в наступлении 7-й пехотной дивизии участвовали егерские батальоны из группы полковника Мантойфеля, то на ее участке немцами был достигнут небольшой тактический успех – один батальон 605-го стрелкового полка 132-й стрелковой дивизии оказался окружен в районе южнее Гнильца и вел бой в окружении до 18 – 19 часов, когда частично был уничтожен, частично рассеян. В 20 часов 7 июля до двух полков пехоты из состава 258-й и 7-й пехотных дивизий при поддержке штурмовых орудий вновь дважды атаковали боевые порядки 132-й стрелковой дивизии с направления Гнилец, Пробуждение, с целью прорваться в районе высота 250.2, Красавки. Бой здесь продолжался до 2 часов ночи 8 июля 1943 года.
На другом участке, хотя немцам вначале удалось оттеснить подразделения 175-й стрелковой дивизии, однако они отошли за боевые порядки двух стрелковых батальонов и истребительно-противотанкового дивизиона 371-го артиллерийского полка 140-й Сибирской дивизии. Преследуя отступающих, боевые группы 20-й танковой дивизии натолкнулись на новые минные поля – в период с 10 до 13 часов саперы 70-й армии под артиллерийско-минометным обстрелом успели установить на переднем крае до 400 мин. В результате 15 боевых машин было повреждено, но пехота подошла вплотную к вражеским позициям и завязала траншейный бой. Только контратаками резервного стрелкового батальона 140-й дивизии немецкая пехота была выбита их первой линии траншей, подготовленных бойцами дивизии в течение ночи с 6 на 7 июля. К 15 часам немцы прекратили атаковать и стали закрепляться на захваченных позициях на рубеже: овраг 500 метров северо-восточнее отметки 219, 2 км западнее Саборовки, отметка 231.7, 1,5 км западнее южной части леса западнее Гнильца.
Таким образом, встретив сильный огонь противотанковой артиллерии и противотанковых средств стрелковых частей 132-й, 175-й и 140-й стрелковых дивизий, а также окопанных танков 19-го танкового корпуса, танковые боевые группы противника оказались вынуждены отойти обратно, оставив на поле боя свыше 40 подбитых, уничтоженных и поврежденных единиц бронетехники (по советским оценкам [1005] ). Тем не менее, 20-й танковой дивизии удалось занять высоту 237.1, откуда накануне была убрана истребительно-противотанковая артиллерия 3-й истребительной бригады 70-й армии, и, таким образом, перерезать грейдерную дорогу Самодуровка – Ольховатка.
Все еще боеспособная 2-я танковая дивизия получила задачу овладеть рубежом высота 238.1, хутор Кашара, высота 257, критически важным для дальнейшего продвижения на юг через Ольховатку. Генерал Люббе организовал новое наступление двумя боевыми группами. На правом фланге боевая группа 304-го панцер-гренадерского полка столкнулась с упорной обороной 15-й мотострелковой бригады советского 16-го танкового корпуса в районе высоты 238.1, а также огнем четырех батарей (1-я, 2-я, 3-я, 7-я) 3-й истребительной бригады с этой и соседних высот 234 и 234.5. Здесь атака 2-й танковой дивизии развития не получила. Во время поспешно организованного совещания командиров батальонов боевая группа оказалась накрыта бомбардировочным ударом советской авиации, при котором погиб командир 304-го гренадерского полка полковник Вильгельм Герне (Wilhelm Goerne, командование частью было передано полковнику Герхарду Шмидхуберу (Gerhard Schmidhuber)).
На левом фланге группе 2-го панцер-гренадерского полка под управлением подполковника Вильгельма Бука (Wilhelm Buck) удалось прорвать позиции 207-го стрелкового полка 70-й гвардейской стрелковой дивизии и в обход хутора Кашара выйти силами пехоты по Кашарскому логу на северную окраину Ольховатки – к улицам Кутырки и Погореловцы, во фланг и тыл защитникам высоты 257. Развивая этот успех, после 12 часов части 2-й танковой дивизии вели бой за Кутырки, стремясь обойти левый фланг 231-го стрелкового полка советской 75-й гвардейской стрелковой дивизии в районе кладбища на большаке Ольховатка – 2-е Поныри. Одновременно они атаковали Погореловцы, чтобы ударом с тыла овладеть высотами 234 и 234.5, создав возможности для концентрического удара в направлении высоты 238.1.
В такой обстановке около 15 часов немцы предприняли повторный авиационный удар – пикирующие бомбардировщики группами по 50 – 70 машин в течение 30 минут непрерывно бомбардировали передний край в центре и на левом фланге 17-го гвардейского стрелкового корпуса, а также на стыке 13-й и 70-й армий, в районах Битюг, Кашара и Теплое.
Одновременно с этими авиационными ударами немцы вновь перешли в атаку на Поныри, введя в бой дополнительные силы пехоты и штурмовых орудий. Боевые группы 18-й танковой, 86-й и 292-й пехотных, а также 78-й штурмовой дивизий нанесли согласованные концентрические удары на станцию Поныри с трех направлений: северо-востока, северо-запада и запада. В 19 часов боевые группы 86-й и 292-й дивизий силами до двух полков пехоты при поддержке около 60 танков и штурмовых орудий овладели центральной частью станционного поселка. Поселок представлял вытянутый в одну линию ряд одно-и двухэтажных деревянных домов, тянувшихся по обеим сторонам железной дороги Орел – Курск, поэтому основными опорными пунктами, за которые завязались ожесточенные бои, стали каменные и железобетонные постройки: школа, железнодорожная станция, машинно-тракторная станция, водонапорная башня, мельница. Ослабленные боями части 307-й стрелковой дивизии не выдержали нового удара и отошли на рубеж Баженова (исключительно), 1-е Мая (исключительно), южная окраина Понырей, где попытались закрепиться, используя заблаговременно подготовленные здесь траншеи. Стремясь не допустить реорганизации противника, командование 41-го танкового корпуса продвинуло в южную часть Понырей мелкие группы автоматчиков, бой с которыми продолжался всю ночь до утра 8 июля.
На исходе дня боевые группы 18-й танковой и 292-й пехотной дивизий нанесли последний удар на стыке 25-го и 10-го стрелковых полков 6-й гвардейской стрелковой дивизии и овладели одним из опорных пунктов второй линии русской обороны западнее Понырей – Карпуньковкой, на восточном берегу Сновы. Оттуда они могли бы продолжить наступление через Снову на 2-е Поныри, чтобы соединиться с 9-й танковой дивизией генерала Шеллера, но соединения генералов Шлибена и Клюге оказались крайне ослаблены боями. На следующий день генерал Гарпе приказал вывести 292-ю пехотную дивизию во второй эшелон 41-го танкового корпуса, а 18-я танковая дивизия получила задачу перейти к обороне, создав отсечную позицию на достигнутом рубеже.
На ольховатском направлении командование 47-го танкового корпуса попыталось активизировать наступление за счет ввода в бой 4-й танковой и 31-й пехотной дивизий. 4-я танковая дивизия, которой командовал опытный генерал-фронтовик Дитрих Заукен (Dietrich Saucken), была хорошо укомплектована танками – 96 боеготовых машин, личным составом – 14 166 военнослужащих, а также получила самоходную артиллерию и автотранспорт [1006] . Командование 9-й армии особенно рассчитывало на это соединение. К 17 часам боевая группа 4-й танковой дивизии выдвинулась из района Верхнее Тагино и развернулась на высотах южнее Саборовки на узком участке между 20-й и 2-й танковыми дивизиями. Около 17 часов 30 минут 150 танков и штурмовых орудий (по советской оценке [1007] ) при поддержке пехоты 31-й пехотной дивизии вновь атаковали в направлении высоты 238.1 с задачей выбить оттуда подразделения советской 15-й мотострелковой бригады. Юго-восточнее гренадеры 2-й танковой дивизии продолжали вести бои за Погореловцы, чтобы со стороны Ольховатки атаковать высоту 234 и высоту 234.5, откуда по немецким танкам вели прицельный огонь батареи 3-й истребительной бригады полковника Рукосуева. Тем не менее, несмотря на ввод в бой резервов, к 19 часам немцам так и не удалось овладеть ни одной из ключевых высот, контролирующих путь между Самодуровкой и Ольховаткой к командующей высоте 274.5. Только благодаря успеху, достигнутому 20-й и 2-й танковыми дивизиями в первой половине дня, был перерезан прямой путь из Ольховатки на Самодуровку, а высота 238.1 глубоко охвачена с запада, юго-запада.
Одновременно боевая группа 2-й танковой дивизии (23 танка) атаковала северный склон высоты 257, где находился центральный опорный пункт советской 75-й гвардейской стрелковой дивизии. Здесь немецкие танки вновь встретили огонь советской противотанковой артиллерии – на северо-восточных окраинах Кашары был развернут отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион (12 орудий калибра 76 мм) 16-го танкового корпуса. Танки отошли, а немецкая пехота, попытавшаяся атаковать батареи, была встречена беглым картечным огнем. Тем не менее, поскольку во второй половине дня 7 июля немецкие войска заняли северные окраины Ольховатки, вышли к ольховатскому большаку и Березовому логу (восточному), Кашара и высота 257 оказались в полукольце. Под натиском превосходящих сил противника к исходу дня 207-й гвардейский стрелковый полк 70-й гвардейской стрелковой дивизии отошел из хутора Кашара и закрепился в районе Кутырки, а левее него – 205-й полк. Отступила также и артиллерия. В этих боях отличились командир орудия и наводчик истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона 16-го танкового корпуса – сержант Петр Панов и рядовой Сергей Фадеев, которые, прикрывая переход дивизиона на запасную позицию, уничтожили 11 вражеских танков, за что оба были награждены званием Героя Советского Союза.
Когда, потеряв 3 танка, командир немецкой боевой группы разделил ее на две части, стремясь обойти орудие Панова с флангов, расчет скрытно вручную переместил 76-мм пушку на другую позицию, откуда поразил еще 8 вражеских боевых машин.
Восточнее, используя достигнутый вначале успех, 6-я пехотная и 9-я танковая дивизии немцев нанесли удары в стык 6-й и 75-й гвардейских стрелковых дивизий противника, попытавшись «смотать» оборону русских вдоль большака Ольховатка – 2-е Поныри. Для этого в 19 часов 30 минут 6-я пехотная дивизия вновь атаковала хутор Битюг, чтобы выйти на 2-е Поныри через Битюгский овраг, а командир 9-й танковой дивизии генерал Шеллер спешно сосредоточил танковую боевую группу в лесу западнее села Березовый Лог, откуда немцы также нанесли удар в направлении на 2-е Поныри. Однако, как уже было отмечено, стык 6-й и 75-й гвардейских стрелковых дивизий обеспечивался сильным перекрестным огнем окопанной бронетехники 3-го танкового корпуса, отдельного танкового полка, а также полка 2-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. После того, как артиллерийским огнем было подбито до 30 немецких танков, боевая группа 9-й танковой дивизии отошла в исходное положение. Части 6-й пехотной дивизии до наступления ночи вели бои за северные окраины села 2-е Поныри и хутор Битюг, но им приходилось атаковать из невыгодного положения, сосредотачиваясь в Битюгском овраге. Поэтому 25-й стрелковый полк 6-й гвардейской стрелковой дивизии отразил все атаки ружейно-пулеметным и минометным огнем.
К исходу 7 июля части 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерала Бондарева занимали следующее положение: 6-я гвардейская стрелковая дивизия с наступлением темноты уплотнила боевые порядки к своему правому флангу, в сторону Понырей, и оборонялась на рубеже станция Поныри (исключительно), северная окраина села Карпуньковка, 2-е Поныри; 75-я гвардейская стрелковая дивизия – на рубеже 2-е Поныри (исключительно), высота 257; 70-я гвардейская стрелковая дивизия в ночь с 7 на 8 июля перешла во второй эшелон обороны и расположилась по южному берегу лога Ендовище, оставив только один 207-й стрелковый полк на рубеже – высота 257 (исключительно), Кутырки.
На западном фланге участка вклинения, перед фронтом 28-го стрелкового корпуса генерала Нечаева, положение сторон осталось практически без изменений: к исходу 7 июля фронт проходил по линии Ольховатка, Самодуровка, высота 234.8, высота 250 и далее на северо-запад, затем по реке Турейке, Обыденки, Измайлово, Рудово (исключительно), далее по прежнему рубежу обороны 70-й армии.
Потери советского 17-го гвардейского стрелкового корпуса в этот день составили
По данным С. Ньютона [1010] , общие потери 9-й армии за 7 июля равнялись 2 861 солдату и офицеру, а безвозвратные потери боевой техники за все три дня сражения – около 50 танков и столько же самолетов.
С другой стороны, по советским данным, 7 июля на фронте 13-й армии было убито и ранено около 8 000 немецких солдат и офицеров, уничтожено 98 танков и несколько самоходных орудий, причем одна только 9-я танковая дивизия потеряла свыше 50 танков, а 4-я танковая дивизия – около 40 машин [1011] .
Как видно, при оценке потерь советское армейское и фронтовое командование старалось, чтобы они в худшем случае выглядели эквивалентными с обеих сторон, либо завышало потери противника.
Вместе с тем в ходе боев в районе станционного поселка Поныри и совхоза «1-е Мая» немцы в действительности потеряли 10 средних танков, 3 штурмовых танка «Медведь» и 21 истребитель танков типа «Фердинанд», из которых 11 машин было повреждено минами [1012] . По утверждению Гудериана [1013] , который в период с 10 по 15 июля находился в районе боевых действий под Курском и встречался с командирами-танкистами, «Фердинанды» сумели дойти до огневых позиций советской артиллерии, однако из-за отсутствия у них оружия ближнего боя – пулеметов – не подавили многочисленные мелкие огневые точки русских, поэтому следовавшей за ними пехоте 86-й дивизии генерала Гельмута Вейдлинга (Helmuth Weidling, комендант округа обороны Берлина в апреле – мае 1945 года) не удалось в полной мере использовать успех своей бронетехники.
По мнению некоторых авторов [1014] , «Фердинанды», изначально предназначенные для противотанковой обороны и действий на предельно дальних дистанциях прямого огневого контакта, не должны были иметь оружие ближнего боя. Однако в том случае, если их планировалось тем или иным образом использовать в качестве средства прорыва позиционной обороны противника, то они непременно должны были быть оснащены пулеметами. В связи с нехваткой пехоты к лету 1943 года немецкие бронетанковые части выработали особую тактику преодоления противотанковой и траншейной обороны противника, основанной именно на использовании пулеметов.
Как указывает Франц Куровски [1015] , по опыту было установлено, что бой с противотанковыми орудиями и полевой артиллерией на дистанции от 200 до 400 метров, типичной для противотанковых засад русских, немецким танкам и штурмовым орудиям лучше всего вести в движении, без остановок для прицельной стрельбы, концентрируя пулеметный огонь и огонь фугасными боеприпасами в общем направлении места вероятного расположения вражеских огневых позиций. Пулеметный огонь при этом рассеивает расчеты орудий и затрудняет их действия, а также указывает другим боевым машинам цели при стрельбе трассирующими пулями. В случае преодоления траншейной обороны танки и штурмовые орудия подходят к позициям противника в «шахматном» боевом порядке на дистанцию до 10 – 15 метров от первой траншеи. После этого передовые машины пулеметным огнем вынуждают пехоту укрыться в траншеях, а командиры танков и штурмовых орудий, открыв верхние люки, забрасывают траншеи ручными гранатами. Боевые машины второй линии прицельным огнем фугасными снарядами подавляют попытки вражеской пехоты использовать ручное противотанковое оружие ближнего боя, а также прикрывают фланги боевого порядка. Таким способом по очереди преодолеваются все линии траншей, занятых неприятелем.
Соответственно, штурмовые орудия и противотанковые установки, выпускавшиеся со второй половины 1942 года, стали оснащаться пулеметом калибра 7,92 мм, включая соответствующие модификации штурмового орудия типа StuG III, которое также первоначально не имело пулеметного вооружения [1016] . Пулемет на данных машинах был размещен в специальном станке, смонтированном на крыше рубки, и управлялся изнутри танка с использованием перископического прицела, то есть пулеметное вооружение непосредственно предназначалось для подавления открыто расположенной полевой и противотанковой артиллерии противника на средних дистанциях, а также борьбы с укрытой в траншеях вражеской пехотой на ближних дистанциях боя.
Учитывая изложенное, отсутствие оружия ближнего боя говорит в пользу того, что германское Главное командование и Генеральный штаб сухопутных войск не планировали применять установку «Фердинанд» в качестве ударного средства прорыва. Соответственно, использование такого ценного и дорогостоящего противотанкового оружия, как самоходная установка «Фердинанд», для прорыва противотанковой обороны противника, да еще и действующего в ближнем бою в отрыве от своей пехоты, являлось грубой тактической ошибкой оперативного командования немцев. Поскольку, несмотря на большие потери, никто не понес за эту ошибку никакой ответственности, по-видимому, указание на такой способ применения установок «Фердинанд» было отдано самим генералом Моделем, либо, по крайней мере, санкционировалось командованием 9-й армии. Во всяком случае, командир 656-го танкоистребительного отдельного полка подполковник Эрнст Юнгенфельд (Ernst Jungenfeld) не отвечал за происшедшее, поскольку его часть была разделена на отдельные подразделения, действуя поротно и побатальонно в составе тактических групп на разных участках фронта, то есть по существу Юнгенфельд не мог повлиять на боевое применение установок «Фердинанд».
В итоге 8 июля 653-й танкоистребительный батальон был на три дня выведен в тыл для ремонта боевой техники [1017] .
Несмотря на возросшую авиационную поддержку, за третий день наступления немецкие войска продвинулись всего на 1 – 2 км на поныревском и на 2 – 3 км на ольховатском направлениях. Продвижения на стыке 70-й и 13-й армий Центрального фронта достигнуто не было. Поэтому, чтобы опередить выдвижение советских стратегических резервов и сорвать перегруппировку сил противника из глубины Курского выступа (чего опасалось высшее немецкое военное руководство, планируя операцию), на четвертый день требовалось осуществить решительный допрорыв второй полосы армейской зоны советской обороны. После этого немцы получали возможность развивать наступление в обход поныревского и ольховатского узлов сопротивления противника. Определенные предпосылки к этому создать удалось – немецкие войска вбили в советские позиции клин, овладев большей частью Понырей, западнее захватив Карпуньковку, а кроме того, выйдя на северные окраины Ольховатки и восточнее Самодуровки. Наличие этих критических пунктов обороны ставило перед советским командованием задачу перераспределения резервов, чтобы прикрыть каждое из опасных направлений возможного прорыва. Однако, как отмечает С. Ньютон [1018] , по самым достоверным оценкам общие потери войск Центрального фронта к 7 июля составляли уже более 30 тыс. солдат и офицеров, а безвозвратные потери боевой техники – около 150 танков и 185 самолетов; разведка немецкой 9-й армии оценивала общие потери противника в два раза выше – 60 тыс. человек, 300 танков и примерно столько же самолетов. Для развития успеха немецкое командование пока еще располагало 12-й танковой и 10-й моторизованной дивизиями армейского оперативного резерва. В ночь с 7 на 8 июля германская авиация по-прежнему интенсивно воздействовала на вражескую оборону, хотя это и была ситуационная активность, в отличие от систематических еженощных налетов советских ночных самолетов-бомбардировщиков из состава ночной бомбардировочной авиационной дивизии, которой командовал генерал Арсений Рассказов.
По воспоминаниям генерала Пухова, подводя итоги третьего дня битвы, командующий Центральным фронтом заметил, что они выиграли оборонительное сражение [1019] . В своих мемуарах Рокоссовский утверждает, что первые два – три дня немецкого наступления предопределили его неудачный исход в целом, поскольку советскому командованию удалось сосредоточить превосходящие силы и средства на наиболее угрожаемом направлении [1020] .
Напротив, генерал Антипенко отмечает [1021] , что на второй и третий день немецкого наступления у руководства Центрального фронта, в том числе Рокоссовского, существовало опасение, что противнику удастся глубокий прорыв, поэтому был отдан приказ всеми возможными видами транспорта начать переброску материальных средств (размещенных в опасной близости к войскам в целях организации будущего наступления) на запад, в район Фатежа, для обеспечения снабжения тех советских войск, которые будут окружены в Курском выступе.
Сомневаясь в прочности обороны, Рокоссовский в ночь на 8 июля перебросил с западного крыла Центрального фронта (из состава 65-й армии) стрелковую дивизию и два танковых полка для укрепления стыка между 13-й и 70-й армиями, а также оттянул 9-й танковый корпус из района Курска на ольховатское направление, рассчитывая, что возможный прорыв противника с юга блокируют стратегические резервы – войска Резервного (Степного) фронта [1022] . При этом командующий Центральным фронтом замечает, что перемещение 9-го корпуса было вызвано исчерпанием фронтовых резервов. Действительно, хотя в боях пока еще не был задействован 18-й гвардейский стрелковый корпус, но его уже передислоцировали на правый фланг 13-й армии в район Малоархангельска, где развернули 3-ю воздушно-десантную дивизию (3-я гвардейская воздушно-десантная дивизия полковника Ивана Конева (Ивана Никитича Конева) была выведена в первый эшелон и заняла оборону на стыке между 15-м стрелковым корпусом и 307-й стрелковой дивизией), а также перебросили в район Понырей 4-ю воздушно-десантную дивизию, тогда как подвижные резервы бронетанковых войск отсутствовали.
Согласно воспоминаниям генерала Родина [1023] , 6 – 7 июля все танковые корпуса Центрального фронта уже были связаны боями. По итогам боевых действий в 23 часа 7 июля командующий 2-й танковой армией отдал приказ на следующий день операции, которым потребовал, находясь в прежних районах и взаимодействуя со стрелковыми частями, не допустить прорыва танков противника в полосах: 3-й танковый корпус – справа Баженовка, Никольское, Заболотье, слева 1-е Поныри, Карпуньковка, Ленинский; 16-й танковый корпус – справа разграничительная линия с 3-м танковым корпусом, слева Саборовка, Хмелевое (оба исключительно); 19-й танковый корпус – справа разграничительная линия с 16-м танковым корпусом, слева Гнилец (исключительно), Никольское (исключительно), Ветренка; резерв – 11-я гвардейская танковая бригада – обеспечивает стык 16-го и 19-го танковых корпусов обороной с места и контратаками в направлениях: Кашара, Самодуровка.
В отличие от предыдущих дней сражения, командующий 2-й танковой армией определил для контратак только одну танковую бригаду, а на командиров танковых корпусов возложил ответственность за оборону определенных, строго ограниченных полос. Таким образом, командующий фронтом больше не имел подвижного резерва, за исключением одной гвардейской танковой бригады. Следовательно, возможный прорыв немцев оставалось блокировать только с помощью 9-го танкового корпуса.
Следует отметить, что, возлагая ответственность на командиров танковых корпусов за определенные им для обороны участки, штаб 2-й танковой армии не указал порядка взаимодействия танковых корпусов со стрелковыми соединениями, действовавшими на том же фронте [1024] . Поэтому взаимодействие танковых корпусов с другими родами войск по ходу боя осуществлялось при наличии инициативы со стороны командиров танковых или стрелковых частей и соединений.
Согласно приказу Рокоссовского, после неудачной попытки атаковать немцев 2-я танковая армия должна была перейти к обороне в полосе 13-й армии, окопать танки и отбивать атаки врага огнем из укрытий. В целях более рациональной организации обороны на правом фланге 70-й армии, приказом командующего Центральным фронтом 19-й танковый корпус с 1 часа ночи 8 июля был выведен из состава 2-й танковой армии и подчинен командующему 70-й армией генералу Галанину (хотя свое место на стыке 13-й и 70-й армий этот корпус сохранил до конца оборонительного сражения).Командование 70-й и 2-й танковой армий было заблаговременно извещено о решении командующего фронтом, поэтому генерал Галанин своим частным приказом, отданным в 23 часа 7 июля 1943 года, реорганизовал управление войсками на правом фланге армии. В соответствии с этим приказом, 140-я стрелковая дивизия и 3-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада передавались в оперативное распоряжение командира 19-го танкового корпуса генерала Васильева, которому, в свою очередь, было необходимо к 1 часу 30 минутам 8 июля выделить в распоряжение командира 28-го стрелкового корпуса генерала Нечаева одну танковую бригаду. Группе под управлением генерала Васильева ставились следующие задачи:
– 19-му танковому корпусу удерживать и прочно оборонять Ольховатку, Кашару, Самодуровку, Березовку (исключительно), Молотычи, высоту 274.5, и не допустить прорыва противника в направлении Становое, Хмелевое;
– 140-й стрелковой дивизии с 3-й истребительной бригадой занять для обороны район Ольховатка, Самодуровка, Теплое, освободив от обороны Самодуровки 282-й полк 175-й стрелковой дивизии;
– 79-ю и 101-ю танковые бригады 19-го танкового корпуса сосредоточить в районе Теплое, Самодуровка (средняя), Молотычи, высота 253.5; 26-ю мотострелковую бригаду корпуса вывести во второй эшелон в районе Никольское (исключительно), Березовка (исключительно), отметка 183.4, высота 219.1.
Командиру 175-й стрелковой дивизии полковнику Владимиру Борисову было приказано 278-й стрелковый полк оставить на месте, развернув его фронтом на север и восток, а 277-й полк вывести на рубеж: Петроселки, Сергеевка, Ясенок (исключительно), Новая Головинка, развернув его фронт на восток. Разграничительная линия между 28-м стрелковым и 19-м танковым корпусами была установлена по реке Свапа, Молотычи, Фатеж (все пункты включительно для 19-го танкового корпуса). Для дополнительного обеспечения стыка 13-й и 70-й армий была выдвинута 12-я зенитная артиллерийская дивизия 70-й армии. Такая перегруппировка и расстановка войск в значительной степени должны были усилить оборону и обеспечить отражение предстоящих атак противника.
§ 2.3.4. Действия 8 июля
Генерал Пухов отмечает, что 8 июля атаки противника ожидались через Поныри и опять в направлении Ольховатки, поэтому сюда были стянуты все силы 13-й армии и Центрального фронта. К Понырям выдвинули армейскую танковую бригаду, 4-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию из состава 18-го гвардейского стрелкового корпуса (она заняла позиции в двух километрах позади рубежа обороны 307-й стрелковой дивизии), отдельный дивизион бронепоездов [1025] . Утром 8 июля два стрелковых полка первого эшелона 307-й дивизии, танковый полк и две танковые бригады (129-я и 51-я) перешли в контратаку, стремясь выбить немцев из Понырей. Германцы отвечали контратаками. К вечеру русским удалось вытеснить противника с южной окраины поселка, но для немцев это не имело особого значения. Концентрация советских частей с целью овладения Понырями была выгодна немецкому командованию, потому что 8 июля главный удар оно решило нанести в районе Ольховатки и западнее.
Здесь германцы сосредоточили до 300 танков и штурмовых орудий и два полка пехоты из состава 2-й, 4-й и 20-й танковых и 31-й пехотной дивизий (по советским оценкам [1026] ). Командование 47-го танкового корпуса объединило части 2-й и 4-й танковых дивизий в боевую группу, перед которой была поставлена задача прорваться западнее Ольховатки и захватить высоты юго-западнее этого пункта; части 20-й танковой и 31-й пехотной дивизий сведены в боевую группу с задачей наступать в юго-западном направлении на Самодуровку, в стык 13-й и 70-й армий Центрального фронта; из частей 6-й пехотной дивизии и танкового батальона 12-й танковой дивизии (резерва группы армий «Центр») была образована боевая группа, получившая задачу атаковать Ольховатку с фронта [1027] . Атаку западнее Ольховатки поддерживал 505-й тяжелотанковый батальон, получивший накануне третью штатную роту танков «Тигр», которая выгрузилась с эшелонов вблизи переднего края и своим ходом выдвинулась в район сосредоточения батальона.
Кремлевские звезды
6. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
рейтинг книги
Охота на эмиссара
1. Федерация Объединённых Миров
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
рейтинг книги
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
