Куртизанка и капитан
Шрифт:
Хелен отпила глоток.
— Да, но не волнуйся, я оставляла Кэти с Бидди. Она всегда рада с ней посидеть.
Бидди О’Брайен — соседка, добросердечная молодая ирландка, которая полностью вела дом своих братьев, работавших буквально день и ночь на строительстве каменщиками и плотниками. Каждый день она приходила помочь Хелен по хозяйству, дети ее просто обожали.
— Храни Господь нашу Бидди! — пылко воскликнула Розали. — Но, Хелен, ты должна позволить мне заплатить за наше с Кэти здесь пребывание.
Она уже неоднократно
— Твои статьи от имени нашего доброго знакомца Ро Роуленда сами по себе вполне достаточная плата, поверь мне. Я никогда еще не продавала столько копий «Графомана», и люди постоянно спрашивают, кто скрывается под его именем. — Внезапно лицо Хелен посерьезнело. — Мы с тобой как две стороны одной медали. Ты выставляешь богатеев на смех, а я надеюсь пристыдить их, говоря нелицеприятную правду. Помнишь, как в моей статье об одной заносчивой леди, — ни более ни менее супруге графа! — которая выпорола молодую горничную и выгнала из дома просто потому, что та случайно разбила вазу. Всего лишь жалкая ваза, Розали!
— Я знаю. Бедная, бедная девочка. — Розали колебалась. — Хелен, мне просто интересно. Если тот граф или его супруга услышат о твоей статье?
— Я не упоминала имен. И даже если они догадаются, ничего не посмеют предпринять. Это все равно что публично признать вину! Хотя одно дело, когда я публикую подобные разоблачающие статьи, совсем другое — когда ты. Розали, ты еще так молода. Иногда мне даже кажется, что лучше было бы, если бы ты их вообще не писала.
— Как?! Чтобы я перестала быть Ро Роулендом? Милая Хелен, я обожаю писать. Если ты прекратишь публиковать мои статьи в «Графомане», я найду какое-нибудь другое место, уверяю тебя!
— Просто будь осторожна, — коротко предостерегла Хелен. — И, Розали, дорогая, — Хелен уже принялась копаться в лежащей на столе пачке бумаг, — если ты намереваешься продолжать писать под именем Ро Роуленда…
— Только попробуй меня остановить!
— В таком случае думаю, что это могло бы тебя заинтересовать. Помнится, ты совсем недавно начала готовить статью об алчных лондонских землевладельцах, сдающих отчаявшимся неимущим людям настоящие трущобы за высокую плату!
Розали кивнула.
Хелен вновь надела очки и провела пальцем по лежащему на столе листку с собственными записями.
— Случилось так, что сегодня я услышала об одном месте в Спиталфилдзе, где пытаются делать прибыль на несчастьях бедных ветеранов. Оно называется Вороний замок, хотя на самом деле вовсе и не замок, а огромный полуразрушенный дом, принадлежащий какому-то богатею, не знаю его имени, который сдает безработным солдатам комнаты за баснословные деньги. Думаю, ты могла бы расследовать это дело.
— Конечно! Спиталфилдз, говоришь? А где именно?
— Дом на Криспин-стрит. Это небезопасное место, чтобы появляться там даже в дневное время,
Розали похлопала Хелен по руке:
— Совсем в моем духе. Я отнесу «Графоман» и прихвачу с собой одного из О’Брайенов, прежде чем начну наводить справки о жадном домовладельце. — Она встала с диванчика, чтобы помыть чашки, как вдруг дверь отворилась и перед ней предстали две маленькие заспанные детские фигурки, держащиеся за руки.
— Тоби! — воскликнула Хелен. — Кэти! Что вы здесь делаете, почему не в кровати?
Тоби поддерживал Кэти как настоящий защитник.
— Она плакала, — объяснил мальчик. — Я думал, одна из вас ее услышит, но вы заняты. Кэти очень расстроена.
— О, Кэти, моя дорогая. — Розали подхватила на руки заплаканную малышку, сжимавшую в руках потрепанную тряпичную куклу, и заключила ее в крепкие объятия. — Моя бедная Кэти, что случилось?
— Мама, — прошептала девочка. — Хочу маму.
Розали поцеловала ребенка, чувствуя, как запершило в горле. Она бережно отнесла полусонную девочку в кроватку, стоявшую в углу маленькой спаленки, которую выделила им Хелен, и принялась укачивать, тихо запев колыбельную.
Сняв наконец плащ, Розали расправила складки прозрачного платья и уставилась в темный угол комнаты, куда не доходил свет дрожащей свечи. Еще одно воспоминание посетило ее в эту ночь. Матушка тщательно одевает дочек к рождественской службе в ближайшей церкви. Это уже их вторая зима в Англии, снежная и холодная.
— Мама, — спросила Розали, — а нам обязательно туда идти? Не думаю, что им понравится, если мы…
— На Рождество все по-другому, та cher [5] , — ответила матушка, крепко закутывая Розали в шарф. — Это время, когда люди добры ко всем.
5
Моя дорогая (фр.).
Но только не к француженке и ее семье. Викарий не пустил их на порог храма. В памяти Розали навсегда останется убитое горем лицо матери, когда они возвращались домой сквозь рождественскую метель.
В ту же ночь Розали написала для Линетт сказку о бале в волшебном замке. Лицо сестры светилось от счастья, когда она ей ее прочла.
— А я когда-нибудь окажусь в настоящем замке?
— В один прекрасный день, почему бы и нет? Там будет сервирован роскошный ужин, гости примутся танцевать, и, о, Линетт, на нас будут такие прекрасные платья!